– Пришли, – кивает Руслан на освещенное крыльцо отеля. – Медовый месяц начинается, дорогая!
48. Перемены начинаются
Руслан
Первые два дня в Милане мы шастаем по достопримечательностям. Посещаем Дуомо и замок Сфорца. Целуясь, гуляем по улицам и, вернувшись в номер, еле-еле успеваем дойти до койки. Я все время нахожусь в легком возбуждении. И любое прикосновение жены вызывает нешуточный пожар. Иногда мне даже кажется, что других женщин никогда не было в моей жизни. Никто из них не доводил меня до сладкой пытки. Даже Алена.
Зато маленький безыскусный котенок влез мне под кожу и там окопался.
«Зараза ты, Светка! Вот ты кто!» – думаю, глядя на сонную жену. Волосы раскиданы по подушке, на губах блуждает томная улыбка.
«Если приодеть, все мужики обзавидуются. Тот же Толян побежит искать себе такую же. Ему все надо как у меня», – размышляю лениво и, положив ладонь на бедро жены, шепчу ласково, но напористо.
– Просыпайся, милая. Весь Милан у твоих ног.
– Куда ты потащишь меня на этот раз? – сонно интересуется она.
А я, улыбаясь во все тридцать два зуба, неожиданно понимаю, что этот приезд в Милан для меня особенный. Удивительно, но я на все смотрю восторженными глазами Светы. И мне, старому цинику, ей богу, нравится целоваться на крыше Дуомо, с азартом просматривать репертуар Ла Скала и вместе с женой глазеть на макеты Леонардо да Винчи и его чертежи.
– Зайдем в галерею Виктора Эммануила и в Ринашенте. Десять этажей ждут разграбления.
– Мне и так хорошо, – просыпаясь, ноет жена. Глянув в окно, утыкается носом мне в грудь. – Зачем ты меня разбудил, Годаров? На улице дождь.
– Пройдемся под зонтиком, как и подобает молодоженам, – смеюсь я, слегка щекоча Светины ребра. Она хохочет, извиваясь в моих объятиях. Пытается вырваться, но я удерживаю ее и, перевернув на спину, нависаю сверху, всем своим телом впечатывая в матрас.
– Попалась? – шепчу, прокладывая дорожку из поцелуев от уха к ключице.
Жена радостно смеется, а я чувствую вселенское счастье.
Даже задумываться не хочу, почему так на меня влияет эта женщина.
Влюбленность? Навряд ли. Любовь? Да я вас умоляю! Только страсть, и ничего больше. Честно говоря, таких девчонок у меня не было. Тем интереснее…
В Ринашенте мы попадаем уже под вечер. Сначала обедаем на террасе, лениво поглядывая на Дуомо, а потом спускаемся на пятый этаж, где по разные стороны находятся отделы женской и мужской одежды. Базовые версии. На шестом, кажется, выставлен дизайнерский шмот. Но Света явно не фанат вычурных тряпок с громкими лейблами.
– Выбирай, что заблагорассудиться, – протягиваю жене одну из карт. – Как закончишь, позвони, – целую в висок. И проследив, как к Свете подбегает резвая девица, иду в мужской отдел.
Мне особенно ничего не нужно. Прикуплю джинсы, пару маек. Может, толстовку в спортивном отделе.
Отмахнувшись от консультанта, прохожу к стойкам, на которых висят однотонные рубашки. Выбираю по парочке белых, черных и фиолетовых. И уже собираюсь перейти к джинсам, как слышу за спиной знакомый до боли голос.
– Руслан?!
Дергаюсь, повернувшись, будто от тока. Этот тембр с хрипотцой я ни с кем не спутаю.
Алена. Твою ж мать!
– Обалдеть! Где бы мы встретились! – смеется она. И тянется с поцелуем к моей щеке.
– Привет, красавица, – улыбаюсь, даря ответный. – Какими судьбами здесь?
– Да вот приехала успокоить нервы после развода, – вздыхает Алена, одаривая меня откровенным взглядом. – А ты как? В командировке?
– Медовый месяц, – фыркаю довольно. И вижу, как изумленно вытягивается лицо моей давней пассии.
«По твоей версии, ненаглядная, я должен до конца жизни соблюдать целибат и ждать тебя?» – усмехаюсь мысленно. И с диким наслаждением наблюдаю за сменой эмоций на красивом лице когда-то любимой женщины.
– Ты женился? – спрашивает она обалдело. – Мне никто ничего не сказал…
«Интересно, кто же тебе обо мне докладывает?» – фыркаю про себя, а вслух говорю совершенно спокойно.
– Да вот, несколько дней назад, – улыбаюсь, показывая на тонкий ободок на безымянном пальце.
– И кто же она? – светски интересуется Алена. А глаза так и бегают по залу, выискивая хоть кого-то подходящего. Но в мужском отделе почти никого нет. Два гомика ходят в обнимку, да какая-то супружеская пара средних лет выбирает мужу костюм.
– Вы не знакомы, – морщусь я и тут же перевожу разговор. – А ты как? Почему разбежались с Вальтером?
– Ну, мы не то, чтобы развелись, – печально дует губы Алена. – Пока решили отдохнуть друг от друга. А как твои поживают? Приняли твою жену, или вы в опале?
– Да все в порядке, Ален, – усмехаюсь криво. – Моя семья боготворит мою жену. И я сам влюбился в первый раз в жизни.
Последнее, конечно, ложь. Но как же приятно сообщить о своих чувствах женщине, когда-то вытершей об меня ноги.
В глазах Алены пробегает боль. Может, потом я и почувствую адский стыд. Но сейчас мне просто в кайф мстить так изощренно и мелко.
– Рада за тебя, если так и есть, – манерно кивает моя бывшая неземная любовь.
– Просто поверь, – весело роняю я и, приподняв руку, прощаюсь. Быстрым шагом направляюсь на кассу.
– Синьор, – лукаво смотрит на меня кассир. Пожилой мужчина с бакенбардами. – Сотрите помаду с лица. Вашей синьоре это не понравится.
– Грациа, – благодарю старика и, достав платок, быстро вытираю щеку. И ощутив небывалое чувство гадливости, выкидываю испачканную тряпку в урну.
– Один такой же дайте, пожалуйста, – прошу продавца.
– Синьор – великий стратег! – щелкает языком итальянец, доставая коробочку с точно таким же платком. – Вашей жене повезло… Старый Альберто понимает толк в настоящей супружеской преданности.
– Грациа, – повторяю я, больше всего на свете желая избавиться от назойливого деда.
– Хоть обе синьоры очень похожи между собой, но первая выглядит роскошно, а вторая – ее полная противоположность…
– Что? – рычу раздраженно. Что за бред? Алена всегда одета по самой последней моде. И до сих пор выглядит на все сто.
– Коко Шанель говорила, что противоположность роскоши – вульгарность, – вздыхает старик-продавец, протягивая мне пакет с покупками.
«Роскошная и вульгарная», – думаю я, выискивая жену. Замечаю ее около кассы и, подойдя сзади, обнимаю за плечи.
– Как шопинг, дорогая? – спрашиваю на ушко.
– Да вот, купила, – взмахом руки показывает она на гору пакетов.
– Это все твои? – в притворном ужасе восклицаю я. И мельком глянув на экран кассы, обалдело таращусь на высветившуюся сумму.
