«Родной мой, если тебе меня не жалко, хоть ребенка пожалей. Малыш совсем не причем, слышишь. Не хочу, чтоб он был дурачком психическим, а ничего поделать не могу, реву, а ведь слезы в первую очередь на ребенке отражаются.»
Сама дура, о ребенке подумай! Сколько можно выть? Толку то от твоего нытья. Только себе хуже делаешь. Опять давление подскочит.
А ему, что о ребенке думать, он сам еще ребенок. Шляется вот где-то и в ус не дует. Нет у него еще усов.
Анька, ему еще нет, даже восемнадцати. Салага он Анька, зеленый еще совсем! Ну какой из него отец семейства? Чем ты думала, когда поддавалась на его шантаж? Блин, ну деревенская же девчонка, прекрасно знаешь, что от таких занятий, дети появляются.
Надеялась, что пронесет? Угу, надо было молока с солеными огурцами попить, может и пронесло бы.
А ничем и ни о чем другом ты не думала. Только о том, чтобы не потерять своего драгоценного Сереженьку. Ни в Магнитогорск учиться не поехала, ни в Петропавловск- Камчатск - работать, только бы рядом с ним быть. Ну и где он сейчас? А нету! Нету, блин!
«Сереженька, дай мне хоть родить спокойно, а там уйдешь в армию и делай что хочешь. Любишь ко мне вернешься, а нет, так не так больно будет, отвыкну за два года. Прости, что не верю, сомневаюсь в твоей любви, но поверь дороже тебя никого у меня нет, и потерять тебя для меня равнозначно смерти. Я не пугаю тебя, но тебя нет, и я не хочу жить. Я боюсь Сережа. Боюсь, что однажды не вынесу всего этого.»
Бред, сивой кобылы. Вынесешь и будешь жить, как миленькая. Поплачешь, поноешь, и вперед на танки. Вынесешь и не такое! Страшно, конечно. Господи, как страшно - то. Но я все выдержу. Просто - убивает эта неопределенность. Непонятно, чего ждать. Уж бросил бы что ли… Проревелась бы и дальше бы жила. А то вытягивает жилы. Сил нет ни каких.
«Прости меня, солнышко мое ясное, радость ты моя. Как я люблю тебя. Мне порой даже очень смешно становится, я не могу не о чем думать, думаю о тебе и ребенке. А знаешь нам уже четыре месяца, скоро шевелиться начнем, только боюсь слабенький он. Я последнее время замоталась совсем, и аппетита нет. Часто ночью просыпаюсь и лежу, лежу, тебя вспомню, поплачу.»
Это все гормоны шалят, так по крайней мере в книжке написано. И что она мне раньше на глаза не попалась. Глядишь и не залетела бы вот так сразу.
Зато теперь я буду мамкой. Сынишку хочу, и чтобы походил на папку своего.
Как же ты мне нервы-то вымотал, Сережка. Где же тебя носит?
Я вздохнула, вытерла слезы и положила голову на руки. Хочется в голос орать. Такая тоска, хоть волком вой.
«Сережка, родной мой, дорогой мой человечек, как ты много значишь для меня. Ты – это жизнь моя. Не бросай меня сейчас. Сейчас мне и без того тяжело, а бросишь, стоит ли жить. Ведь это же, наверное, здорово, ничего не бояться. Не страдать, не мучиться, просто не существовать.
Я все время боялась смерти. Теперь как-то все равно. Ведь в жизни все намного сложнее, чем мне казалось. И думать о смерти уже не так страшно, привыкла что она где-то рядом. Ну ладно.»
Еще бы не привыкнуть, когда за последний год уже трое похорон. У меня уже скоро и праздников не останется, что ни праздник, то несчастье какое-то. А с собой я точно ничего не сделаю, слабость это. А я сильная! Наверное сильная... Хотелось бы думать, что сильная...
Вот если бы уснуть и не проснуться…
«Сереженька, ветерок мой, когда же я увижу тебя.
Чудо, ты мое желтоглазое. Как я глаза твои люблю, поглядишь в них и спокойно как-то становится...
Береги себя, тебя не будет, мне не жить.
Твоя Аня.»
Киса, ты и есть киса. И глаза у тебя кошачьи и ведешь ты себя, как кот. То ластишься, то фиг дозовешься. Приходишь и уходишь, когда вздумается. Играешь моими чувствами, как кошка с мышью.
Дохлая я уже, дохлая! Лапками кверху валяюсь. Не видишь что ли, сдохла я. Господи, да что же это такое! Дай мне силы всё это выдержать.
«Я верю. Верю тебе, только приезжай скорее. Я так сильно хочу тебя видеть.»
Ну почему, почему же мне так плохо - то? Больно, больно, очень больно. Хочется рычать, выть, как раненой волчице, биться головой о стену, чтобы вытрясти из неё все дурные мысли до одиной. Хочется вырвать из груди эту ноющую и стонущую душонку.
Ну, хватит, Анька? Хватит уже, успокойся. Хорош уже рыдать, я сказала! Подумаешь, опять не приехал. В первый раз что ли.
Я сердито смахнула со щек слезы, сложила свою писанину и засунула её в тетрадь.
Вырвав новый лист написала.
«Привет.Ты так и не появился, и поэтому пишу сама. Новый год я буду встречать в «Уральских зорях» у Алки. Захочешь присоединиться, милости прошу. Я поеду шестичасовой электричкой. Буду ждать. Аня.»
Запечатала в конверт и подписала. Завтра перед работой завезу и кину в почтовый ящик. Постояла у окна, глядя как падает за окном снег и пошла умываться. Когда вернулась в комнате уже была Галка, разрумянившаяся с мороза, шумная и веселая. Подруга похвасталась покупками, мы попили с ней чай с пряниками и легли спать. Утром надо будет рано вставать на работу.
Глава 1 Часть 2
Утром я завезла и бросила в почтовый ящик письмо.
И до обеда проработала словно в тумане, все ждала что Сергей появится и разрешит одним своим присутствием все мои сомнения. Но нет, он так и не приехал. И я с каждой минутой все больше убеждалась, что он не придет, что я жду его напрасно. Я уже жалела, что утром струсила и бросила письмо в ящик, надо было позвонить в двери и спросить его прямо. Господи, как больно – то и страшно.
После обеда мастер отпустил меня и Машу домой, поздравил нас с наступающим Новым годом и сказал, «У беременных сегодня сокращенный день, езжайте – ка домой».
И я поехала к Сергею домой. Двери мне открыл Антон, его младший брат.
- Привет.
- Привет. А Сергея дома нет.
- Понятно. Появится, передай ему, что я заходила.
- Хорошо.
Я развернулась, чтобы уйти и покачнувшись, ударилась головой о дверной косяк. Рвано вздохнула, справляясь с волнением, оглянулась. Увидела, как усмехнулся Антошка и пошла к лифту. Стыдно и больно. Бегаю за ним, навязываюсь... Спустившись во двор присела на скамейку, в голове ни одной нормальной мысли. Сердце грохочет, в горле горький комок, голова кружится и тошнит. Господи, что же мне так плохо то.
Я сидела на скамейке пока не замерзла. Потом еле передвигая ногами, пошла в магазин. Бесцельно прошла по залу, глядя на полупустые полки, народ вымел к празднику все под чистую. В рыбном отделе очередь за соленой селедкой. Очередь и за апельсинами, и я встала тоже. Не ехать же к сестре с пустыми руками.
