- Не думаю, - бурчит она, опуская глаза.
- Сейчас проверим, - рычу я, теряя терпение, и закрываю нахалке рот поцелуем. Обнимаю, чувствуя, как под тонкой кофточкой бьется ее сердечко. Пьянею от восторга, когда ее грудь вминается в мою. Схожу с ума, исследуя ее ротик и прижимая к себе обмякшее тело. Если бы не юристы… Мать их. Ну, ничего. Подождут. Анька сейчас важнее…
- Мама, мама, - доносится испуганный голосок из холла. – Ты где?
Нам хватает сил и рассудка разлепить объятия и отпрянуть в стороны.
- Приди в себя, - легонько толкаю Аню к дивану. А сам выхожу навстречу малышке.
- Мама здесь, Ася, - окликаю с порога. Маленькая ракета влетает в кабинет на всех скоростях. Утыкается головой в колени матери. Плачет и жалуется на своем языке. Удивительно, но Аня ее понимает. Подхватывает на руки, что-то шепчет, утешая. И малышка, прижавшись к матери, начинает улыбаться. Сначала робко, а вскоре – во весь рот.
- Все хорошо, доченька, - уверяет ребенка Аня. – Мы с дядей Глебом разговаривали.
- Нужно няньку нанять, - бросаю тихо. – Чтобы ребенок всегда был под присмотром.
- Я не хочу, - мотает головой моя невеста. – Я не доверяю чужим людям.
- А детский сад? – усмехнувшись, замечаю я. – Там все родные и близкие?
- Детский сад – это муниципальное заведение, - мягко отрезает Аннушка.
- Допустим, - киваю, прекращая спор. Какой смысл сейчас биться лбами над неактуальной проблемой? – Пойдем, юристы ждут, - взмахиваю рукой в сторону гостиной.
- Глеб, - смотрит Аня на меня умоляюще, - давай не будем оформлять брак. Пожалуйста… Я не готова.
Ну, вот как? Как эта женщина может перевернуть все с ног на голову? Млеть в моих объятиях и тут же, через пять минут, сдавать назад. Сказать «да» и взять свои слова обратно.
Что же мне делать, гребаные тузики?! Отпустить? Забыть? Так уже не могу. Аня притягивает меня к себе как магнит. И я сдохну, если отпущу ее.
- Почему? – выдавливаю через силу. – Мы, кажется, договорились…
- Вы вчера действовали грубо, - вздыхает Аня, утыкаясь носом в Аськину макушку. Прячет слезы. – И вы не любите меня.
- Пойми, малыш, - уговариваю мягко. – Ну, что такое любовь? Даже если она у кого-то случается, сколько длится? Год или три… Я же тебе предлагаю сотрудничество. Для меня сейчас важнее обеспечить вам с Асей спокойную жизнь. Не махать битой, когда вас украдут, и не рвать на заднице волосы, а просто дать свою фамилию. Как обещание полной безопасности для вас, и как гарантию огромных неприятностей для наших врагов.
- А они существуют? Их кто-нибудь видел? – роняет она, поджимая губы.
- Конечно, - цежу я. – Их полно. Не хочу тебя пугать, девочка. Но если ты окажешься права насчет Павки, то и о других придется задуматься. Мой отец сел за руль после бессонной ночи, а Марго попутала дверь с окном. Во всем предстоит разобраться и потянуть за нужные ниточки. И мне будет легче, если вы с Асей будете под моей защитой. Оставайся, девочка. Я не обижу тебя. Клянусь.
Беру Аню за руку. Заглядываю в грустное задумчивое лицо.
- Соглашайся, - улыбаюсь в надежде. – Не пожалеешь…
- Вы думаете, все эти смерти связаны? – изумленно интересуется Аня.
- Не исключаю такую вероятность, - киваю я. – Тут пятьдесят на пятьдесят. Слишком высокий риск, девочка.
Смотрю серьезно в испуганное девичье личико. Тут главное – не перегнуть палку. Гибель отца расследовали тщательно. Но так ни до какого криминала не докопались. А Марго… У моей сестры всегда была склонность к суициду.
Вот только Ане это пока знать не полагается. Сейчас задача – мягко надавить на нее. Заставить принять мои условия. Потом разберемся.
- В таком случае я не уверена, что нам стоит жить как обычным супругам, - с сомнением твердит Анечка.
Здрасьте-пожалуйста! То о многочисленных оргазмах мечтает, то идет на попятную! Школа бальных танцев, блин!
Усмехаюсь мысленно такой формулировочке и бросаю в сердцах.
- Только так и стоит. Иначе все впустую. Если будем налево шарахаться, никого не убедим. А нас все должны воспринимать как мужа и жену. Понимаешь?
- Нет, - мотает она головой.
- Потом объясню, - вздыхаю я.
- Тогда давайте установим срок, - настаивает на своем маленькая мышка. – Скажем, год. Если за это время мы не полюбим друг друга, то разведемся…
Любовь! Разводилово для мелких лавочников!
- Три года минимум. А лучше пять, - торгуюсь, как на переговорах.
- Три, - кивает она.
- Заметано, - улыбаясь, пожимаю ей руку.
И пока я мысленно ликую, достает из кармана вибрирующий сотовый. Ошарашенно глядит в высветившееся сообщение и серьезно заявляет.
- Хорошо. Я согласна.
- Отлично, - довольно хмыкаю я и, перехватив Анину ладошку, подношу ее к губам. – Пойдем, объявим нашу волю юристам. А то они замаялись, честное слово.
- А как быть с Асей? – тревожно интересуется Аня.
- Включим ей мультики, - отмахиваюсь я.
И проводив будущую жену в гостиную, выхожу буквально на пять минут по неотложному делу. Перепрыгивая через две ступеньки, поднимаюсь в свою спальню. Ошалело гляжу на знакомую коробку с ботинками и, пройдя в гардеробную, открываю отделение для галстуков и выуживаю оттуда контрафактный самсунг.
Быстро читаю последнее сообщение. Осторожно подбираю с пола упавшую челюсть и усмехаюсь довольно.
Кажется, госпожа удача пока на моей стороне.
Смирись, Анька! Помощи ждать неоткуда!
37. Сдавайся, Анечка!
- Ты с ума сошла, - пишет мне Стелла, - как можно было заключить с Глебом брачный договор? И почему ты веришь ему… Я точно знаю.
«А что мне оставалось делать?» - так и подмывает спросить. Василий Павлович вне зоны доступа. От его имени Александра шлет всякую дичь.
«Отвали, лахудра!»
Ну кто еще мне мог прислать такое сообщение? Вот только Стелке знать об этом необязательно.
- Какие у тебя доказательства? – печатаю в ответ и невольно кошусь на предмет нашего спора. Агурский сидит рядом со мной, невербально вдавливая меня в спинку сиденья. Крепкий властный мужик, он словно заполоняет все пространство машины.
На лице Глеба играет довольная улыбка. А сам он что-то просчитывает сначала в уме, а потом и в калькуляторе айфона. Звонит Исаеву.
- Кос, думаю, мы сами справимся… Да… Кину по первому требованию…
Непонятный разговор меня не трогает. А вот Стелка, решившая поиграть в шпионов, беспокоит.
- Как твои дела? – спрашиваю, когда гневные тирады подруги о моей глупости и наивности сходят на нет.
