- Николай Андреевич! – басит он в трубку, с трудом оторвавшись от моего рта. – Сделай доброе дело. Узнай в ЗАГСе, когда они смогут зарегистрировать брак. Меня интересует самая ближайшая дата… Нет-нет… Для себя. Ага. Никаких торжеств. Просто хотим расписаться. Спасибо, буду благодарен.
- Кажется, на завтра есть время, - сообщает довольно. Целует меня в висок и церемонно усаживает на кожаный диван в комнате отдыха. Сам плюхается рядом.
- Ксения, зайди! – просит в трубку.
И как только секретарша входит, велит, протягивая мой паспорт.
– Сделай копию. И свяжись с ЗАГСом. Пусть пришлют тебе на почту заявление для регистрации брака. Пока мы будем ездить, заполни, пожалуйста…
- Это недопустимо, - шепчу, стоит секретарше выйти за дверь. - Как можно поручать личные дела чужому человеку…
- Делегирование функций – основа менеджмента, - пожимает плечами Глеб. По холеному лицу пробегает волна самодовольства. – Чай или кофе хочешь?
- Нет, - мотаю головой, пытаясь справиться с накатившей тошнотой. Все происходит слишком быстро и без моего желания.
«Остановись!» - хочется закричать во все горло. Но я молчу. И от этого делается еще противней.
Как ягненок на заклании, блин!
- Мне нужно немного поработать, - будто извиняясь, говорит Глеб. – Сейчас народ озадачу, и поедем.
- Хорошо, - киваю, желая остаться в одиночестве. И уже через несколько минут слышу, как Агурский распекает кого-то. Голос спокойный, холодный, иногда вкрадчивый. Но от этой нарочитой вежливости по коже бегут мурашки.
Я представляю, как это действует на подчиненных. И сама пытаюсь понять, когда Агурский настоящий. Со мной или с ними. Ответ очевиден. Со мной и с Асей он ласков и нежен. А значит, ведет какую-то свою игру, желая заполучить нас. Ну, как ребенок, который старается вести себя хорошо в надежде получить новую игрушку. А потом, сломав ее, снова начинает валяться на полу и требовать новую.
От грустных мыслей меня отвлекает жужжание сотового. Высвечивается сообщение от Василия Павловича.
- Прости, Анютка. Был занят. Дети шалили.
- Что мне делать? – спрашиваю, понимая, что из Марбельи папа Вася не прилетит в голубом вертолете.
- Соглашайся, Аня, - тут же приходит ответ. – Глеб - мужик богатый и всесильный. Асеньку не обидит. И тебе будет спокойнее с ним. Ритка померла, бабка еле дышит. Никто твою кровь пить не будет. Отпились мрази.
- Мне кажется, Агурские повинны в гибели Павла, - честно пишу о своих страхах и сомнениях.
- ДТП было странное очень. Я узнавал подробности. И немного расследовал это дело. Агурец тут явно ни при чем… Он такой… Чистенький. Против закона ни-ни.
- А кто тогда?
- Без понятия. Вернусь в Россию, возобновлю расследование. Или Глебу скажи.
- Он собирается.
- Ну и молодец. Агурский – дотошная скотина. Докопается. Только ты, Ань… Знаешь что? Ритка говорила, что он терпеть не может вульгарных баб. Но ты у нас девочка правильная. Может, поэтому и запал на тебя.
- Я очень рада, - отправляю грустный смайлик.
- Не самый хреновый вариант. Все. Давай. Пока. Аську целую. Летом приезжайте в гости.
- С Агурским? – подначиваю я.
- Сами. Я этого придурка на дух не выношу.
«Помощи мне ждать неоткуда, - думаю я, шагая вместе с Глебом через небольшой сквер. – Папа Вася благословил. Стелка смылась по неотложным делам. А мама всегда за мир во всем мире».
- Анна Владимировна! – верещат девчонки, кидаясь ко мне, едва я захожу в зал. Обнимают радостно. Всегда в такие минуты чувствую, как сердце наполняется счастьем.
- Как вы сегодня занимались? – спрашиваю своих маленьких птичек. И больше вопрос адресую не им, а своей помощнице Варе. В этом месяце у нее закончилась стажировка, и она вот-вот станет преподавателем.
- Все отлично! – улыбается Варвара. – У Леси сегодня отлично тур-пике получился. С переходом в шене…
- Молодец, - хвалю нескладную девчушку. Честно говоря, из нее балерина никакая. Но ходит… Старается.
- Я еще и фуэте могу! – кричит она в радостном запале. Неверно ставит ногу.
- Леся! – пытаюсь остановить ее. Но бесполезно. Девочка делает поворот и, вскрикивая, падает на паркет.
Сейчас же в зал вбегают родители. И среди них Лесин отец. Неприятный мужик. Адвокат. Этим все сказано.
- Засужу тебя, стерва, - рычит он, пытаясь отогнать меня от дочки.
- Сперва вызовите скорую, - отрезаю я. Смотрю на синяк, расползающийся по голеностопу, и молю бога, чтобы перелом был закрытым.
- Ты у меня за все ответишь, стерва, - пытается схватить меня за руку папаша Самойлов. А Варя не находит ничего лучше, чем позвать директрису Ларису Петровну.
- Руки от нее убрал и отошел, - слышу я голос Саши.
- А вы кто такой? – ополчившись, поворачивается к нему Леськин отец. – Кто дал право постороннему находиться среди малолетних детей? Тем более девочек? Я вас спрашиваю, Лариса Петровна?
Наша Рубцова может только нас гонять, а вот перед любой шишкой на ровном месте пасует.
- Это мой охранник, - замечаю я. – У тебя есть удостоверение, Саша?
- Конечно, - протягивает личный телохранитель Агурского оранжевый бейдж с печатью.
- Охранное агентство «Альфа», - тянет Самойлов. – Что-то я о таком не слышал. Наверняка филькина грамота… Нужно проверить.
- Ага, - мрачно заверяет его Саша. – Проверялка еще не выросла.
- Демина, - вопит Лариса Петровна, - что ты себе позволяешь?
Она орет в голос, распугивая детей, которых в страхе уводят родители. Кричит что-то о моей некомпетентности и заверяет Самойлова, что удержит у меня из зарплаты стоимость лечения Леси.
Ага, сейчас!
Пытаюсь что-то возразить, но любой мой аргумент разбивается о несокрушимую логику идиотов. Остается только пережить этот кошмар, а потом решать проблемы по мере их поступления. Выпадаю из реальности, стараясь просто выстоять. Не дать себя затоптать морально. И не сразу замечаю, когда в зал решительно входит Агурский.
- Что здесь происходит? – рявкает он с порога. Высокомерный и мрачный тип.
С внутренней ухмылкой наблюдаю, как покрывается пятнами Лариса Петровна. Лебезит, слащаво улыбаясь.
И лишь когда сильные руки Глеба накидывают мне на плечи куртку и прижимают меня к себе, понимаю, что теперь я в безопасности.
- Поедем домой, - прошу, в душе не ведая, о каком доме идет речь.
- Сейчас, милая, - вскользь бросает Агурский и, строго глянув на Рубцову, спрашивает. – Какие претензии к Анне Владимировне? Насколько я понимаю, занятие вела не она.
