- Позовите девочку, - бросает кому-то Глеб. И я замечаю прорезавшую лоб морщину.
Поздно хмуриться, дорогой товарищ! Ты сам жениться хотел. Неужели передумал? Так еще не поздно аннулировать брак.
Из гостиной прибегает веселая Ася. Обнимает за колени. Тяну ее на руки и тут же чувствую, как крепкая ладонь перехватывает ребенка. Не забирает у меня, а просто помогает держать.
Так и отламываем хлеб и макаем его в соль, держа Асю. А маленькая нахалка тоже тянет ручонки и причитает деловито.
- И я… и я…
- Держи, - отламывает ей кусочек Агурский. А я бросаю на него недовольный взгляд. Руки не помыл и лезет к ребенку.
- Расслабься, - шепчет, приглашая меня в нарядную столовую Огромный круглый стол посреди комнаты. Шелковые белые обои, белые стол и стулья. И только огромная черная люстра нависает над всем этим воздушным великолепием. Сверкает черными гранями медальонов и бусинок. Притягивает к себе взгляд. Будто предвещает что-то недоброе.
Растерянно смотрю на нарядно накрытый стол, напоминающий мне декорации к фильмам о миллионерах, и с ужасом понимаю, как меня гнетет вся эта напускная роскошь.
Сдерживаюсь. Лишь бы не нахамить. Церемонно усаживаюсь, когда Агурский выдвигает для меня стул. И ошалело гляжу на мужа. Глеб выглядит суровым и немного воинственным. Добился своего. Теперь жалеет, наверное.
В высокие бокалы с золотыми ободками льется шампанское. Вдова Клико. Кристалл…
Равнодушно наблюдаю, как остальные места занимают приближенные к Агурскому люди. Экономка, телохранитель, еще кто-то…
Что мы отмечаем и зачем?
Хочется закричать от отчаяния.
Мою маму или Стеллу никто не додумался позвать.
«И что мы празднуем, если брак фиктивный? – думаю недовольно и, неожиданно вспомнив о «многочисленных оргазмах», заливаюсь краской.
- Все нормально? – слышу знакомый бас над ухом. От Глеба ничего не укроется.
- Да-да, - замечаю поспешно. Перевожу взгляд на Асю, свободно сидящую на коленях у Агурского, и замечаю торопливо.
- Дети не должны сидеть за стол вместе с взрослыми…
- Сегодня можно, - поморщившись, отмахивается он и под нестройные крики «Горько!» слегка прикасается к моим губам. Показушник, блин!
Никак не могу понять, что движет Агурским?
С задремавшей малышкой на руках поднимаюсь на второй этаж. Чувствую тепло от скользящей по моей спине ладони Глеба. Хочется съежиться и смахнуть с себя его руку, будто тавро расплавляющую мой позвоночник.
На нетвердых ногах вхожу в спальню, где еще вчера поселились мы с дочкой, и в ужасе застываю на пороге. За те считанные часы в комнате все поменялось. Двуспальная кровать теперь застелена розовым покрывалом. А на широком стеллаже сидят все Асины куклы.
- Когда ты успел? – поднимаю глаза на мужа.
- Марфа подсуетилась, - пожимает он плечами. – Отправила пацанов к твоей матери.
- А вот позвать ее на праздничный ужин никто не догадался, - шиплю еле слышно, боясь разбудить малышку.
- Косяк, - пожимает плечами Глеб, будто его этот хамский финт совершенно не касается. – Но это была разминка. Потом устроим красивую церемонию. Если пожелаешь…
«Н-е-ет!» – хочется заорать мне. Но сцепив зубы, укладываю Асю в постель. Забираю из рук Агурского одеяло, которое он предупредительно убрал, стоило нам войти в комнату.
- Аня, - зовет меня Глеб, когда, поцеловав Аську, поворачиваюсь к нему. Собираюсь пожелать спокойной ночи и закрыть за ним дверь. – Творится что-то странное. Поэтому пусть все вокруг нас считают супружеской парой. Так лучше.
Не обращая внимания на мой обалдевший взгляд, Агурский подходит к соседней двери и, распахнув ее, приглашает.
- Прошу. Наша спальня…
- Ты же обещал! – выдыхаю возмущенно.
- Все поменялось…
- Не смеши, - зыркаю недовольно. – Что могло измениться за те сорок минут, пока мы ехали в Егоршино? - шиплю, влетая в святая святых. Спальню Глеба Агурского.
Темные обои, черное кожаное изголовье новомодной кровати, которая будто парит в воздухе. Ну и, конечно, плазма на всю стену.
- Стерпится, слюбится, Анюта, - усмехается Глеб и, проводя пятерней по мелкому ежику волос, добавляет лениво.
- Располагайся. Тут ванная, - распахивает стеклянную дверь. – А тут гардеробная.
Открывает еще одну дверь, и я с ужасом замечаю свои вещи, висящие на плечиках в открытом шкафу.
- Прикольно, - усмехаюсь недовольно. – Ты же полчаса назад обещал мне одно, а сам дал прислуге совершенно другие указания. Вот как тебе верить после этого, Глеб?
Агурский молчит. Даже ухом не ведет на все мои претензии. Лишь недовольная гримаса пробегает по лицу мужа. Но он слишком быстро берет себя в руки.
Хладнокровная скотина! Ну что тут скажешь?
- Отдыхай, - бросает, направляясь к выходу. – Потом все обсудим.
Из груди рвется традиционный вопрос «а ты куда?», вот только я не позволяю себе его задать. Не имею права.
«Глеб дает тебе время освоиться, - твердит внутренний адвокат. – У вас странный брак. Но мужик старается…»
«Нет! – прохожу в ванную и, закрыв за собой дверь, прислоняюсь лбом к черной мраморной стене. – Просто я как дура попала в ловушку. Глупая наивная ворона! Похоронила себя в этих чертовых стенах!»
Повернувшись, гляжу в огромное зеркало, занимающее почти всю противоположную стену. В нем отражаются белоснежная ванна на золотых львиных лапах и широкая кожаная кушетка. Классика жанра!
Ну, вот почему у людей с деньгами такая скудная фантазия?
Стоп! Об этом ли мне сейчас думать?
Открыв сверкающий золоченый кран, подставляю руки под теплую воду. Стараюсь хоть на секунду отрешиться от захлестывающих меня эмоций.
Как я могла угодить в расставленные капканы? Как?! Всегда же знала, что от Агурских можно ждать только неприятностей.
- Теперь и ты одна из них, - усмехаюсь своему отражению. Распускаю волосы и слышу тихий стук в дверь.
- Все в порядке, Аня?
- Да, сейчас выйду, - отвечаю на автомате и с изумлением гляжу, как открывается дверь, впуская Агурского.
- Что ты забилась в угол, как мышь? – невесело улыбается он. Подходит почти вплотную. И обняв меня, утыкается носом в мою макушку. Движение скорее невинное, чем страстное. Но от прикосновений Глеба у меня все замирает внутри. Его пальцы скользят по моим волосам. Лениво перебирают прядки. Ощущаю дыхание Агурского. Близко. Совсем рядом. И замираю, почувствовав, как внутри тугой пружиной скручивается желание.
- Ты очень красивая, Аня, - тихо шепчет Глеб и, поцеловав меня в макушку, решительно спешит прочь.
