- Какого ты вломился, Глеб? – налетает на родственника Павлик. Кидает в меня покрывало, а сам голышом наступает на самого господина Агурского.
- Мать и бабушка ждали тебя к обеду, - слышу я грозную отповедь. И падаю на кровать в бессильном ужасе.
Меня-то никто никуда не приглашал. Никто не собирался со мной знакомиться. Звали одного Павлика. Одного!
12. Она не телка!
- Быстро собирайся, и поедем, - доносится до меня резкий голос Павкиного опекуна.
- Только вместе с Аней, - не сдается мой любимый.
- Тебе совсем мозги от обычной телки запорошило, мальчик? – гневно бросает родственник.
- Она не телка, - перебивает запальчиво Павлик. – Пожалуйста, воздержись от заявлений, о которых потом пожалеешь.
- Да ну? - с издевкой усмехается Агурский. И дальше слышится отборный мат. Родственник Павла не стесняется в эпитетах. И все они касаются меня. Стыдобище какое, мамочки дорогие! Хватаюсь за голову. Закрываю уши руками. Они ненавидят меня, эти долбаные аристократы! Даже не зная, ненавидят. Только за происхождение…
В коридоре раздается шум. Что-то стеклянное падает на пол. А потом слышится удар об стену.
- Уходи, Глеб, - рычит Павлик. – Сегодня ты перешел все границы.
- Я-то уйду, - резко бросает Агурский. – Только все твои счета в ближайшее время будут заблокированы. Хватит паразитировать! Иди работать, баклан!
- Проваливай, или еще врежу, - глухо предупреждает Павел. Где-то вдалеке слышится возня, потом хлопает входная дверь.
- Аня, помоги мне, - зовет Павлик. И я как ненормальная срываюсь с места. Влетаю в ванную, где мой любимый ищет в аптечке перекись водорода. – Идиот, - бормочет, разглядывая в зеркале разбитые губу и скулу. – Теперь на фотках буду с бланшем.
- Пройдет, - вздыхаю я безрадостно. И найдя нужный флакончик, прикладываю смоченный в перекиси ватный диск к ссадинам.
- Хату нужно сменить, - задумчиво роняет Павлик.
- Может, проще поменять замки? - лепечу еле слышно.
- Нет. Лучше уехать подальше от этой своры бешеных собак. Насчет бабушки не уверен. Но моя мать и дядька не дадут нам житья. Твоим я тоже не нравлюсь. Давай выберем спокойный тихий городок и уедем? Ты как, Анютка?
- Согласна, - шепчу я, сдерживаясь из последних сил, и, уткнувшись в грудь любимого, реву как маленькая.
Крепкая мужская рука решительно ложится мне на затылок.
- Ну, перестань, малыш, - шепчет Пашка. – Тебе вредно волноваться. Пройдет время, и все утрясется. А пока нам лучше держаться подальше.
- Твоя родня меня не полюбит никогда, - всхлипываю я и вновь заливаюсь слезами.
- Они никого не любят. Даже себя, - резко бросает Пашка. – Придурки конченные… Нашла из-за кого плакать.
- Тогда церемонию придется отменить. Ты же думал, что Глеб выдаст тебе нужную сумму, - вздыхаю я, обнимая торс любимого и прижимаясь к нему всем телом.
Чувствую, как по позвоночнику пробегают Пашкины пальцы.
- Да ну, из-за трех человек лишаться праздника, - весело хмыкает Павлик. – Хату продаем. Новую покупаем на твое имя. И на какое-то время забываем о моих родственниках.
- Павли-и-ик, - тяну я, шмыгая носом. – Но так же нельзя. Не по-человечески…
- С ними можно, - отрезает любимый. – Я от всей души желаю тебе сохранить веру в моих родаков… Но скорее всего, они скоро проявят себя.
Задыхаюсь от возмущения и растерянно гляжу на Павла.
- А если им все рассказать о нас? Может, тогда они…- говорю с азартом.
- Анютка моя дорогая, - нежно шепчет Павлик, целуя мое лицо. – Тсс, это наш секрет, любимая.
13. Попалась
Раздраженный голос водителя выдергивает из воспоминаний. Лениво прислушиваясь, смотрю в окно, за которым уже виднеются огни аэропорта.
«Удрала! Йехуу! – мысленно визжу от восторга, но тут же обрываю себя. – Погоди радоваться. Сначала унеси отсюда ноги».
- Я сказал «нет!», - чуть громче отрезает водитель и, откинув телефон на переднее сиденье, внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида. – От кого ты бежишь? От мужа?
- От его родственников, - мотаю я головой и чувствую, как от страха сводит внутренности. Агурский, сволочь! Подсуетился!
- А муж?
- Погиб.
- Ну, я понял, - кивает таксист, подруливая к дверям международного зала вылетов. – Я тебя провожу, девочка. А то мало ли…
- Спасибо, - мяукаю чуть слышно и тормошу Аську. – Мы приехали, милая.
Суровый крепко сколоченный мужик в камуфляже доводит нас до стойки регистрации. Терпеливо ждет, а потом провожает до ворот, ведущих на посадку.
- Тут они тебя точно не достанут, - улыбается скупо. – Береги себя и дочку, - кивает напоследок.
- Спасибо вам, - улыбаюсь, смаргивая слезы. И усевшись у огромного панорамного окна в зале ожидания, вместе с Аськой наблюдаю, как на посадку заходят самолеты.
«Еще каких-то пятнадцать минут, - смотрю на часы и время в билете, - и гуд бай, Агурский! Тебя я не увижу больше никогда, - напеваю, чуть изменив слова песни.
Рассеянно оглядываю публику. Зал почти заполнен. Скоро посадка.
- Мама, дядя… - тянет играющая с куклой Аська.
Чувствую, как слегка дергаются антивандальные кресла. Кто-то садится рядом. Поворачиваю голову и застываю на месте.
Глеб!
- Что вы здесь делаете? – выдыхаю на автомате. И от охватившего ужаса рискую свалиться в обморок.
- В Прагу лечу, - лениво бросает он. Интересуется буднично. – У вас какие места?
Без спроса вытягивает билеты из паспортов, сличает данные. А у меня внутри закипают гнев и ярость одновременно!
- Что вы себе позволяете? – шиплю, отбирая билеты.
- Рядом сидим, - кивает он, улыбаясь. – Просто хотел удостовериться.
- Вы! – шикаю негодующе. – Да как вы смеете!
- Одним рейсом летим, - самодовольно заявляет он и, поморщившись, оглаживает короткий ежик волос на затылке. – Что тут противозаконного?
«Действительно! – хочется заорать мне. Схватить Аську. Убежать куда подальше. Но ноги становятся ватными, а горло сковывается спазмом. Не закричать, не вздохнуть.
- Нам нужно поговорить, Анечка, - миролюбиво замечает Глеб, накрывая мою ладонь своей. Хлопает легонько. Смотрит внимательно на меня. А меня от этого простейшего действия трусит, как будто к руке двести двадцать вольт подключили.
- Не бойся, - вздыхает он. – Я хочу помочь тебе и Асе. Забодался искать тебя. Уже сил нет.
