Может быть, соседи слышали выстрелы и уже вызвали полицию. Господи, пусть это будет так. Пожалуйста.
У него единственный выход: распахнуть дверь детской, войти и самому убедиться, там ли тот, другой.
Другой. В своем кабинете, когда между ними началось противостояние, он сразу отмел первоначальную мысль о том, что имеет дело с чем-то сверхъестественным. "Дух" не может быть таким ощутимым и трехмерным, как этот человек. Если эти существа действительно есть, им должны быть не страшны пули. И тем не менее чувство чего-то сверхъестественного не покидало его. Он подозревал, что все гораздо запутаннее, чем если бы его противник оказался постоянно меняющим очертания привидением. Это должно, быть более земным. И одновременно более ужасным. Он был уверен, что другой родился здесь, на земле, а не где-либо еще, и, тем не менее, думая о нем, он употреблял такие слова, как: призрак, фантом, дух, видение приведение, пришелец, бессмертный, вечность.
Другой.
Дверь. В нее нужно войти…
В доме гробовая тишина.
Марти настолько сосредоточился на преследовании Другого, что слышал биение своего сердца, видел только дверь, был глух к любым звукам, кроме тех, которые могли донестись из детской, чувствовал только, как его палец нажимает на курок пистолета.
Кровавый след.
Красные следы от ботинок.
Дверь.
Ожидание.
Он в нерешительности.
Дверь.
Вдруг он услышал шум дождя.
Внезапно он обрел способность воспринимать все звуки непогоды, которые он абсолютно не слышал, пока выслеживал Другого. Прислушиваясь к шуму в комнате, он презрел все звуки улицы. Теперь стук, гул и стон ветра, барабанный бой дождя, гремящие раскаты грома, скрип сухих веток, грохот мчащейся по дну канавы воды и еще какие-то менее различимые звуки буквально оглушили его.
Вряд ли соседи услышали выстрелы в такую непогоду. На это надеяться не стоит.
В смятении чувств Марти двинулся вперед, вдоль кровавой дорожки, один нерешительный шаг, затем другой. Он неумолимо двигался к двери, за которой кто-то, может быть, его ждет.
* * *
Из-за непогоды холодные сумерки опустились на землю раньше обычного, и Пейдж пришлось всю дорогу из школы домой ехать с включенными фарами. Включенные на максимальную скорость дворники с трудом справлялись со своей задачей, столь" мощен был льющийся с неба поток воды.
Либо, вопреки обыкновению, засуха уступит место дождям, либо природа просто сыграет с людьми злую шутку, заронив в их души несбыточные мечты.
Перекрестки затоплены.
Канавы переполнены водой.
Въезжая то в одну глубокую лужу, то в другую, БМВ создает вокруг себя подобие больших белых крыльев из воды. А из тумана на них наплывают фары встречных машин, похожие на прожекторные огни батискафа, медленно обследующего дно океана.
– Мы в подводной лодке, – взволнованно произносит Шарлотта, глядя через боковое стекло на брызги, создаваемые шинами. – Плывем с китами, капитаном Немо в "Наутилусе" на глубине двадцати тысяч лье, за нами гонится гигантский кальмар. Мам, ты помнишь того гигантского кальмара из фильма?
– Помню, – ответила Пейдж, не отрывая глаз от дороги.
– Наблюдаем в перископ, – продолжала Шарлотта, делая вид, что крепко держит ручки воображаемого инструмента и щурит глаза, глядя в воображаемый окуляр. – Бороздим морские просторы, тараним суда суперпрочным стальным носом нашей лодки – бум! А чокнутый капитан играет на своем огромном органе с трубками! Ты помнишь этот орган, мам?
– Помню.
– Погружаемся все глубже и глубже, из-за большого давления обшивка корпуса дает трещину, но безумный капитан Немо велит погружаться еще глубже. Все это время за нами плывет кальмар. – И она стала напевать лейтмотив акулы из фильма "Челюсти": – Та-там, та-там, та-там, та-там!
– Как глупо! – произносит с заднего сиденья Эмили.
Шарлотта повернулась назад, расслабив надетый на нее ремень безопасности.
– Что глупо?
– Насчет гигантского кальмара.
– Почему? Ты бы по-другому запела, если бы встретила их в море и один из них подплыл бы под тебя и перекусил тебя пополам, затем съел бы в один присест, а косточки выплюнул, как семена винограда.
– Кальмары не едят людей, – сказала Эмили.
– Конечно же едят.
– Ничего подобного.
– У-уф!
– Люди едят кальмаров, – сказала Эмили.
– Неправда.
– Правда.
– Откуда у тебя такая бредовая идея?
– Видела его в меню ресторана.
– Какого ресторана? – спросила Шарлотта.
– Разных ресторанов. И ты там была. Мам, разве это неправда? Разве люди не едят кальмаров?
– Едят, – согласилась Пейдж.
– Ты просто соглашаешься с ней, чтобы она не выглядела семилетней дурочкой, – произнесла скептически Шарлотта.
– Нет, это правда, – заверила ее Пейдж. – Люди действительно едят кальмаров.
– Как они их едят? – спросила Шарлотта так, будто ее фантазии ни за что не хватит на то, чтобы догадаться об этом самой.
– Ну, не целиком, конечно, – ответила Пейдж, остановившись на красный свет светофора.
– Я так и думала! – воскликнула Шарлотта. – Во всяком случае, не гигантского кальмара.
– Можно нарезать щупальца на кусочки и потушить их в чесночном масле, – сказала Пейдж и посмотрела, какой эффект произвела на дочь ее кулинарная новость.
Шарлотта скорчила гримасу и продолжила:
– Ты обманываешь меня.
– Это очень вкусно, – настаивала Пейдж.
– Лучше попробовать грязь.
– Уверяю тебя, он вкуснее грязи.
С заднего сиденья опять подала голос Эмили:
– Можно также нарезать щупальца на кусочки и поджарить их во фритюре, как картофель.
– Правильно, – сказала Пейдж. Реакция Шарлотты была простой и прямолинейной:
– У-ух!
– Они как маленькие кружочки лука, только это кальмары, – сказала Эмили.
– Меня тошнит.
– Маленькие резиновые жареные кружочки кальмаров, роняющие капли липкого кальмарьего чернила, – сказала Эмили и хихикнула.
Вновь повернувшись к сестре, Шарлотта сказала:
– Ты отвратительная тролль.
– Что ни говори, мы не в подводной лодке.
– Конечно. Мы в машине, – ответила Шарлотта.
– Нет, мы в камере на подводных крыльях.
– Где?
