– Потому что после того, как я расскажу о том, что интересного в этой книге, вам уже будет неинтересно.
– А что это означает? Клокер пожал плечами.
– Не думаю, что вам понравится.
– Я ненавижу романы, всегда не любил, особенно научную фантастику и подобный вздор.
– Вот именно.
– А что сейчас означают твои слова?
– Только то, что вы подтвердили мою мысль – вам не нравятся подобные книги.
– Естественно.
Ослетт снова пожал плечами.
– Вот именно.
Рукой указывая на книгу, он сказал:
– Как ты можешь читать эту чепуху?
– Мы существуем в разных вселенных, – ответил Клокер.
– Что, что?
– В вашей Иоган Гутенберг (Гутенберг Иоганн (1399-1468) – создатель способа книгопечатания. – Ред.) придумал, как печатать книги.
– Кто-кто?
– У вас самый, наверное, известный человек по имени Уильям Фолкнер (Фолкнер Уильям (1897-1962) – видный американский писатель, лауреат Нобелевской премии. – Ред.) был виртуозом игры на банждо.
Чертыхаясь, Ослетт сказал:
– Ничего не могу понять в этой тарабарщине.
– Вот именно, – ответил Клокер, и вновь обратил свое внимание на рассказ под названием "Кирк и Спок влюблены", или как еще это эпическое творение называется.
Ослетт готов был его убить. На этот раз в криптограммах Клокера он почувствовал едва заметное, но явное неуважение. Ему хотелось сорвать с него его нелепую шляпу и поджечь ее, вместе с утиными перьями и всем остальным, выхватить книжку из его рук и разорвать на мелкие кусочки, а потом выпустить в него всю обойму из девятимиллиметрового автомата, вплотную прижав дуло к груди Клокера.
Вместо этого он повернулся к иллюминатору, чтобы немного успокоиться красотой горных пиков и лесов, над которыми они пролетали со скоростью ста пятидесяти миль в час.
А над ними двигались на северо-запад облака. Пухлые и серые, они оседали на горных вершинах; и напоминали караван дирижаблей, летящих над горами.
Во вторник в час десять минут на взлетном поле в Маммот-Лейксе их встретил представитель "Системы", которого звали Ален Спайсер. Он ждал их на бетонной площадке рядом с ангаром из бетонных блоков и ребристого железа.
Хотя он и знал их настоящие имена и был не ниже Питера Уаксхилла рангом, одет он был не так безукоризненно, был не таким учтивым и вальяжным, как тот джентльмен, который инструктировал во время завтрака в отеле. И в отличие от крепыша Джима Ломакса из аэропорта Джона Уэйна, с которым они встречались прошлой ночью, он не предложил им поднести их багаж до зеленого "форда-эксплорера", который в ожидании стоял на автостоянке позади ангара.
Спайсеру было пятьдесят лет. Он имел рост пять футов десять дюймов и вес сто шестьдесят фунтов. Седые волосы были коротко подстрижены. Лицо жесткое, а глаза спрятаны за темными очками, хотя небо было затянуто облаками. Был одет в военные бутсы, брюки цвета хаки, такую же рубашку и потрепанный кожаный пиджак с многочисленными карманами на молниях. Его напряженная поза, дисциплинированные манеры и отрывистая речь выдавали в нем отставного, а может быть, просто уволенного армейского офицера, который не желал менять ни привычек, ни поведения, ни манер одеваться, свойственных военному службисту.
– Вы неподходяще одеты для Маммота, – резко сказал Спайсер, когда они шли к "эксплореру". Дыхание белыми клубами вырывалось из его рта. Ослетт непроизвольно передернул плечами.
– Сьерра-Невада, – ответил Спайсер, находится на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря, причем сейчас декабрь. Не сезон для пальм и пляжных юбок.
– Я знал, что будет холодно, но не так сильно.
– Отморозите еще себе задницу, – пошутил Спайсер.
– У меня свитер теплый, – оборонительно ответил Ослетт. – Он кашемировый.
– Вам повезло, – сказал Спайсер.
Он поднял багажную дверцу "эксплорера" и отошел в сторону, давая им возможность сложить в машину вещи.
Спайсер сел за руль. Ослетт уселся рядом. Клокер устроился на заднем сиденье и возобновил чтение "Газовых бурь с Ганимеда".
По дороге из аэропорта в город Спайсер молчал потом произнес:
– Думаю, сегодня впервые за сезон выпадет снег.
– Зима – мое любимое время года, – ответил Ослетт.
– Может случиться, вам вовсе не понравится, когда задница замерзнет, а ваши замечательные оксфордские ботинки задубеют и станут похожи на голландские деревянные башмаки.
– Вы знаете, кто я такой? – раздраженно спросил Ослетт.
– Да, сэр, – ответил Спайсер, подчеркнуто отчеканив каждое слово, но при этом слегка кивнув головой в знак того, что сознает его превосходство над собой.
– Хорошо, – сказал Ослетт.
Кое-где по обеим сторонам дороги виднелись деревья. Большинство мотелей, ресторанов и придорожных баров носили следы псевдоальпийской архитектуры, а в некоторых случаях в их названиях встречались словечки, которые воскрешали в памяти разные по содержанию фильмы, например "Звуки музыки" или вестерны с Клином Иствудом.
Ослетт спросил:
– Где дом Стиллуотеров?
– Мы едем в ваш мотель.
– Как я понял, за домом установлено наблюдение, – стоял на своем Ослетт.
– Да, сэр. Наблюдение ведется из фургона с затемненными стеклами, стоящего через улицу.
– Я хочу присоединиться к ним.
– Не очень удачная мысль. Это маленький городишко. Здесь нет и пяти тысяч человек, не считая туристов. Если много людей будет крутиться около фургона, то можно привлечь нежелательное внимание.
– И что предлагаете вы?
– Позвоните группе наблюдения, дайте им знать, где вас найти. И ждите в мотеле. Как только Мартин Стиллуотер позвонит своим родителям или появится у дверей, вас тут же известят.
– Значит, он им еще не звонил?
– Их телефон звонил несколько раз за последние часы, но их нет дома, и никто не снимает трубку, поэтому мы не наем, был это их сын или нет.
Ослетт не поверил своим ушам.
– У них нет автоответчика?
– Здешний образ жизни таков, что в нем нет необходимости.
– Поразительно. Ну хорошо, если их нет дома, то где они?
– Они отправились утром за покупками, а недавно зашли пообедать в ресторанчик около дороги номер двести три. Через час или около того они будут уже дома.
– За ними кто-нибудь следит?
– Само собой.
Оповещенные о надвигающейся буре, лыжники возвращались в город в машинах с лыжными принадлежностями на багажниках. На одной из них Ослетт заметил наклейку на заднем стекле, на которой было написано: "Моя жизнь в горах – и я люблю это!"
