— Прихлопну, змею.
Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Знал же, что с этой рыжей бестией лучше не связываться. Какого черта повелся вчера на ее смелые танцы!
— Я не понял! Дёмин, двадцатки мало что ли? Сидите тут, как бабы языками чешете. Клюшки в руки и на лед, живо!
— Да ладно тебе, Семеныч. Ну, давай по старой дружбе хоть обнимемся, — усмехаюсь, натягивая хоккейный свитер с любимым номером семь. Пришлось малость повоевать, чтобы этот номер в команде закрепили за мной. Небольшой «подкат» Соловью неплохо поспособствовал.
— Я тебя сейчас обниму, оболтус! — грозно машет клюшкой Семеныч, — рукоприкладство в этой команде еще никто не отменял.
— Я знал, что ты рад моему возвращению.
— Рад-рад. Иди давай, — строжится мужик да тут же начинает посмеиваться, по-отечески хлопая по плечу.
Хватаю краги и покидаю раздевалку последним.
Влетаю на арену и чуть не впечатываюсь в замерших у входа на лед ребят.
— Что за…
— Фигуристки, — кивает на лед парень передо мной. Защитник, кажется, Гаврилюк. Перевожу взгляд в центр катка и вижу только одну. Фигуристку.
Движения девчонки плавные и изящные. Она набирает разбег для прыжка, разрезая острыми лезвиями толстую гладь катка. Черный спортивный костюм обтягивает ее, как вторая кожа, выделяя и подчеркивая упругую грудь и стройные ножки. Я конкретно залипаю на ней. Сил нет оторвать взгляд от ее легкой, будто парящей надо льдом стройной фигурки.
Длинные волосы собраны в пучок. Когда она пролетает весь периметр площадки и эффектно заходит в вертикальный шпагат, с бешеной скоростью вращаясь вокруг своей оси, резинка слетает, разметав густые каштановые локоны по спине.
Сделав еще пару элементов, малышка замирает, и наша команда не может не оценить потрясающего шоу, разрываясь аплодисментами.
— Эффектная девчонка, — тычком по ребрам привлекает мое внимание Геныч.
— Кто такая?
— Евгения Ковальчук, — подмигивает друг, — большая надежда фигурного катания.
Ковальчук, значит. Фамилия кажется знакомой, вот только откуда я могу ее знать — ума не приложу.
— Что, Кир, поплыл?
Поплыл — это громко сказано, но залип не по-детски. И уже даже знаю, где и в какой позе хотел бы видеть эту дерзкую Евгению. А судя по гордо вскинутому подбородку и полному отсутствию смущения, малышка раскрепощена. В моей голове уже зреет коварный план по соблазнению. Я вполне не прочь завоевать еще один «трофей».
— Оля, что за срыв? Ты уже как минут десять должна здесь отсутствовать.
Ох, еще с юношества помню, как эти двое любили «кусаться». За их пикировками наблюдать — сплошное удовольствие.
— Сема, не ворчи, сам понимаешь, работа — она такая.
Девчонка, не обращая внимания на плотоядные взгляды двадцати пяти озабоченных парней, вытянув спинку по струнке, походкой от бедра двинулась на выход.
— Умеешь ты поставить жирную точку, Женёк!
Твою мать, какой знакомый голос. Выглядываю из «хвоста» страждущих полюбоваться на красотку и вижу того, кого совсем не ожидал. Метлицкий.
Та самая Евгения что-то кидает ему в ответ и улыбается. До других ей нет никакого дела.
Она уже почти прошла мимо меня, когда неожиданно переводит взгляд своих серых глаз. На лице мелькает изумление. Идеальная бровь выгибается, и девчонка замедляет шаг.
Красивая, зараза. Идеально симметричные черты лица с тонкими линиями. Аккуратный носик, пухлые губы и большие глаза, прячущиеся за веером густых ресниц. Натуральная, ни грамма косметики. Естественная, неизвращенная красота.
Вижу, что и я ее цепляю. Ухмыляюсь своей самой сногсшибательной улыбкой, давая понять, что не прочь познакомиться поближе.
Кто-то из ребят несет абсолютную чушь и начинает мерзко улюлюкать. Евгению это быстро приводит в чувства. Растерянность мгновенно сменяется отстраненной холодностью. И девчонка, гордо вскинув подбородок, скрывается за дверью.
— Познакомишь, Димыч? — выдает кто-то из команды.
— Эта цыпа тебе не по зубам, Жаров.
— Только подойди к моей сеструхе, все, что ниже пояса, оторву.
Вон оно как, сестра, значит. Это вдвойне подстегивает интерес.
— Что, Метлицкий, история повторяется, — парень переводит на меня горящий яростью взгляд. — Из-за девчонки будем ругаться? — ухмыляюсь, когда лицо давнего врага стремительно багровеет, — не боишься, что снова меня выберет.
— Только подойти к Женьке… — кроша зубы в порошок, рычит парень, — за нее голову оторву, Дёмин, — тычет кулаком мне в грудь.
— Ну-ка, рты закрыли, стадо животных! — врывается в наш междусобойчик грозная Ольга Павловна. — Я до тебя первая доберусь, Дёмин. Нечего мне девок своей голливудской улыбкой и смазливой мордахой совращать. Узнаю, что кто-то из вас ближе, чем на десять метров к моим девушкам подошел, устрою такие штрафные санкции, что год отрабатывать будете. Ясно выразилась?
Страшная женщина — Устинова. Смотрю, даже Семеныч присмирел и смотрит на наше «стадо животных» волком.
— Ответа не слышу.
— Да.
— Поняли.
— Как скажете, товарищ командир, — осталось только честь отдать и в ноги поклониться. Только фиг я теперь от этой малышки отстану! Запретный плод — он сладкий самый.
* * *
Семеныч сегодня на тренировке прямо зверствует. Видимо, в честь моего возвращения в команду «праздник» пота устроил.
Пока отрабатываем с парнями удар в девятку, замечаю мельтешение на трибуне. Урываю секунду, чтобы встретиться с хитрым взглядом Леси. Внутри мгновенно вспыхивает злость на эту ветреную особу. Она мне задолжала один крайне неприятный разговор. Подругам своим растрепать успела о наших «отношениях», пусть теперь мне расскажет. В лицо. А я послушаю.
Иду в раздевалку, наскоро принимаю душ. Уже на выходе со спортивной сумкой натыкаюсь на Метлицкого, который буквально дышит огнем. Если бы не парни, мы бы точно набили друг другу рожи. Вообще не понимаю, какого хрена он бесится. Баб много, что он к той блондинке из клуба привязался. Ну, было дело: увел, соблазнил, но я откуда, б*дь, знал, что это его пассия. Клейма на лбу не было! Да и на других частях тоже… я проверил.
Поднимаюсь на второй этаж, вроде как обитель этих симпатичных змей где-то здесь.
Бреду вперед по круговому коридору, кивая на приветствия, и утыкаюсь практически в нужную дверь.
Глянул в расписание, тренировка у женской команды уже давно закончилась, значит, раздевалка должна быть пуста. Вряд ли я там кого-то увижу, кроме Леси.
Уверенно дергаю ручку, проникаю в заставленную шкафчиками комнату и с грохотом закрываю за собой дверь. Свет в раздевалке слегка притушен, и стоит почти мертвая тишина.
