— Меня зовут Ирина Васильевна, я мама Жени. И мне совсем неприятно с тобой сейчас говорить, да и вообще, — начинает она. Но меня эта заносчивая дамочка выбешивает не по-детски.
— Меньше распинаний. По какому вопросу удостоен чести слышать вас? — зло отвечаю ей. Церемониться с женщиной, которая так поступила со своей кровиночкой, совсем нет желания.
— А ты не дерзи мне, мальчик, — тут же нападает мамаша. — Меня интересует моя дочь, и ты, к сожалению, оказался на ее пути.
— К вашему сожалению? — сжимаю руки в кулаки.
— Отстань от моей дочери. Ты портишь ей жизнь. У нее карьера, спорт. И ты ей не нужен. Да и она тебе тоже. Наиграешься и бросишь, — говорит женщина, вызывая бурю злости во мне. Да за кого она меня принимает?
— Вы это по себе судите? — само вырывается, но отступать я не собираюсь. Не позволю понукать не мной, не Женей.
— Да потому что вы все одинаковые. У тебя хоккей. Ты прыгаешь из клуба в клуб, из города в город. Когда придется уезжать, что ты ей скажешь? С собой заберешь? Сомневаюсь, — она говорит так, словно знает мое больное место. Бьет прямо в цель, не жалея и совсем не выбирая выражений.
— Мы сами разберемся, — готов уже бросить трубку, но она снова вставляет свое весомое слово.
— Если ты ее сломаешь, я тебя уничтожу, Дёмин. Будь в этом уверен, — и отключается первой. Уничтожу. А сама чем занималась, планомерно разрушая девчонке жизнь?
Откладываю телефон на подоконник, опираясь обеими руками на него. И прислоняюсь лбом к ледяному окну. Черт. Она ведь в чем-то права. А что, если…
— Доброе утро, — чувствую, как Женя обвивает меня за талию руками и целует меж лопаток, от чего табуном разносятся мурашки по телу. Такой незначительный жест, но так приятно.
— Доброе, малыш, — не тороплюсь оборачиваться, нужно немного остудить голову.
— Я случайно подслушала разговор, — начинает она, запинаясь, словно сомневается.
— И? — оборачиваюсь к ней и подхватываю под бедра, усаживая на себя, и она тут же обхватывает меня своими стройными ножками, медлит и кусает губу.
— Мама звонила? — молча киваю, ожидая от нее дальнейших действий. — Не злись на нее, она переживает за меня, — обвивает руками шею и касается уголка губ в легком поцелуе.
Такая соблазнительная, растрепанная после сна, в моей футболке. Губы, все еще припухшие от жарких поцелуев, а в глазах блеск, который выдает ее внутреннее состояние с головой. Действие холодного душа тут же угасает, а тело просыпается и готово к новому раунду.
— Кир, — поднимаю на нее свой взгляд, встречаясь с омутом серых глаз, — я доверяю тебе, — полушепотом добавляет она, пробегая пальчиками по моим губам. — Уверена, что ты меня не обидишь.
— Я очень постараюсь не разочаровать, — припадаю к таким желанным и сладким губам девушки, стискивая в своих объятьях.
Она с шумом выдыхает мне в губы и начинает ерзать.
— Кир, — отстраняется от меня. — Я есть хочу.
И это звучит так по-детски, что тут же заставляет меня рассмеяться.
— Я как раз собирался тебе приготовить завтрак. Посиди тут, — усаживаю ее на стол рядом с собой, где собирался разбивать яйца. И впервые кому-то готовлю завтрак. Под чутким наблюдением ставлю на плиту сковороду и включаю в себе кулинарные таланты. Женя находит печенье в верхнем шкафу и, как мышка хрустит, посматривая на меня и подкармливая.
Это утро, как и последующие другие, все больше затягивают меня в эти отношения. Я прекрасно свыкся с мыслью, что у меня есть любимая девушка. Да, именно любимая. Что мы понимаем друг друга с полуслова, с первого взгляда. Я уже и не представляю, как это — просыпаться одному. Как не кайфовать от волны наслаждения, накрывающей нас обоих практически одновременно. Даже прогулки с Джеком только вдвоем, по вечерам, с игрой в снежки. И многое другое. И мне это по кайфу.
ЧАСТЬ 2
Глава 23. Женя
— Умничка, Женя! Идеальный прокат! — слышу довольный голос Ольги Павловны. Выезжаю из вращения и фиксирую ногу, ударяя лезвием по ровной глади льда.
Эффектная точка тяжелейшей произвольной программы.
Тишину ледовой арены разрывают аплодисменты хоккейной команды, во главе которой я вижу своего довольного, как кот, Кира. Пожалуй, сегодня я заслужила овации и с наслаждением раздаю поклоны и машу руками.
— Женёк, ты супер!
— Наша Олимпийская фигуристочка! — кричат парни наперебой. Как-то постепенно за эти без малого два месяца, что мы с Киром вместе, его команда стала для меня уже как родная семья. А двери нашей квартиры редко теперь закрываются от наплыва гостей. И хоть с Димкой мы так и не помирились, а после их с Лесей выходки парень еще две недели шастал с огромным фингалом под глазом, но Метлицкий присмирел и в занозу больше не лезет.
Улыбаюсь, встречаясь с выехавшим на лед Дёминым, и качусь в его сторону.
— Невероятно крута, знаешь ли, — смеется парень, прожигая горящим взглядом. Все никак не привыкну, как его и так внушительная фигура, шикарно смотрится в хоккейной амуниции. — Хочу утащить тебя домой.
— Тренировку никто не отменял Кирилл Владимирович, — подмигиваю своему хоккеисту и висну на шее, получая жаркий поцелуй.
— Эй, голубки, ну-ка разбежались! — привычно ворчит Семеныч.
— Все, ухожу, Семен Семеныч.
Еще один легкий чмок в подставленную гладковыбритую щеку, и убегаю со льда.
— Женечка, ну готовься, сразу после январских праздников едем на отбор, — дает ценные установки Ольга Павловна, пока идем до женской раздевалки.
— Сегодня вроде и правда все выполнила.
— Перевыполнила, Жень! Ты у меня последние месяца два буквально летаешь, я на тебя не налюбуюсь, — черты постоянно серьезного лица тренера смягчаются от теплой улыбки.
— Спасибо вам, Ольга Павловна, что не отказались от меня.
— Жень, ну что ты, ты же мне уже как родная, девочка моя.
Обычно женщина сентиментальной не была, но сегодня явно растрогалась. Притянула меня к себе и, обняв, похлопала по спине.
— И, кстати, если пообещаешь соблюдать спортивный режим, то на пять дней организую тебе «окно». А то смотрю на вас с этим мальчиком-выскочкой, как же он без тебя на такие ответственные игры поедет?
— Правда? — я была готова прыгать от счастья. Сборы у Кира уже на этой неделе, и он всячески умолял меня поехать с ним. В ход шло все: ласки, уговоры, подкуп и даже шантаж. — Спасибо огромное! Обещаю, что ни шагу с особого режима.
— Верю. Давай, скачи, козочка. До завтра.
— До завтра.
Забегаю в раздевалку, сияя, как начищенный медяк. Настроение такое, что хочется петь и танцевать, а еще лучше утонуть в объятиях своего огромного хоккеиста и целовать, целовать, целовать! Вот Кир будет рад, когда я сообщу ему радостную новость.
