— Так ответа и не дала?
Хватаем полотенца и тащимся в душ. Тренера тут жесткие мужики. Дурь вышибают на тренировках как надо. Это, конечно, отлично, но они не такие душевные, как наш Семеныч в «Барсах». Иногда чувствуешь здесь себя роботом, нацеленным только на идеальную игру. Разница менталитетов, что тут скажешь.
— Мы договорились, что после олимпийских. Не хочу, чтобы это довлело над ней. Она мечтала об этих играх всю жизнь.
— Ох, Кирюх, терпило ты, конечно, — смеется одноклубник, скрываясь в душевой.
— Сам-то сколько свою Людмилу ждал, Максимыч? — усмехаясь, кидаю ему вдогонку.
— Тоже верно. Судьба у нас, походу, такая — верными псами быть.
— Походу.
Быстро смываю с себя пот и грязь после тяжелой тренировки и надолго в раздевалке не задерживаюсь. Распрощавшись с ребятами до завтра, английский мой, к слову, стал лучше, мчу домой. Влетаю в квартиру, сбрасываю сумку и куртку в прихожей и быстро к ноуту. По американскому кабельному почему-то фигурное катание не очень охотно показывают, поэтому трачу драгоценные десять минут, чтобы найти трансляцию онлайн.
Я не знаю, какой по счету моя Женя будет выступать и надеюсь, что ничего не пропустил. В Москве, где проходят отборочные, сейчас уже девять. Арена полная, зрителей масса. Операторы выхватывают отдельных зевак, и все очень сосредоточены. Пока Ковальчук нет в списке выступивших, и это радует. Наливаю себе кружку крепкого чая, стараюсь успокоить нервы, но нога все равно нервно отстукивает, а руки сжимаются на накалившейся керамической чашке. Черт, я даже за себя так никогда не переживал! Барабаню пальцами по столешнице и чувствую, как сердце вырывается из груди, когда показывают очередность выступлений. Женя десятая. Это значит, что следующая будет она.
Я замираю и забываю, как дышать, когда она выходит на лед. Потрясающая! В этом черном, переливающемся коротком платьице, с аккуратным пучком из длинных волос. Хрупкая, но абсолютно уверенная в себе, она выкатывается на лед и занимает отточенную на тренировках с Устиновой первую позицию. Сердце, кажется, биться перестало, когда заиграла музыка и моя Женя «поплыла» по идеальной глади катка.
Я видел эту программу сотни раз и каждый раз стоял, как зачарованный, наблюдая за плавными, изящными движениями ее нежных рук, рассматривая стройные изгибы ее невероятного тела, которого мне уже почти месяц как не хватает. Я ничего не понимаю во всех этих прыжках и скачках, но она крута. Моя девочка — большая умница, откатала почти три минуты без единой «промашки», идеально выполнив все эти высоченные прыжки с разворотами, и шикарно завершила свою программу вращением.
И только когда публика взрывается аплодисментами, а комментаторы наперебой твердят, что это одно из лучших выступлений за сегодняшний вечер, я выдыхаю и улыбаюсь, как дурак, глядя в экран.
После моего выступления за Сборную России, сидя в кафе, Женя сказала мне, что гордится мной. Теперь же, я смотрю на ее довольное раскрасневшееся личико, выхваченное крупным планом одной из камер, и чувство гордости переполняет меня. Моя девочка самая крутая и самая лучшая!
Глава 38. Женя
Дни понеслись, как сумасшедшие, с начала года. Через две недели отборочные, и вот-вот станет известен ответ на заявку. Усердные тренировки выматывают так, что дома только до кровати и спать.
Кирилл пишет редко, словно боится мне надоесть. Обходимся дежурными фразами: привет-пока и как дела. И все это в сообщениях. Боюсь услышать его голос. Но практически каждый раз порываюсь ему позвонить и в самый последний момент одергиваю себя и ругаю за слабость. А иногда просто боюсь понять, что забыла его голос. И меня пробирает озноб от этого страха не узнать его.
На отборочные собираемся в столицу. У меня реальный мандраж, что говорить о тренере! Хоть она и держится стойко и подбадривает меня, боюсь, она тоже сильно переживает.
— Жень, ты главное, не нервничай. Все будет хорошо, — успокаивает меня, пока мы едем в автобусе.
— Оль Пална, я постараюсь выложиться на полную. Мы ведь с вами все отработали. Я уверена, что справлюсь, — похоже, больше я ее успокаивала.
А по приезде в Москву меня словно выключили. Я абсолютно ничего не помню. Ни как заселились в гостиницу, ни тренировку перед прокатом. Ни само выступление. Я не помню абсолютно ничего. Лишь только радостные возгласы Устиновой: мы прошли, мы прошли!
А включилась я в постели ночью, когда зазвонил мой телефон. Видео-звонок.
Мое сердце тут же пустилось отплясывать румбу. Включила ночник, укуталась одеялом и, опершись о подушку, нажимаю на зеленую трубку.
— Привет, — на экране мобильного показался Кир. В футболке, что так рельефно облепляет каждый мускул на его красивом теле. Беспорядок на голове, который постоянно хочется поправить.
— Привет, — стараюсь сдерживать улыбку, чтобы не казаться безумной.
— Я смотрел прямую трансляцию. Жень, ты была великолепна! Поздравляю с победой, — он улыбается, но глаза его полны грусти. Эти бездонные океаны просто переполнены тоской. Так хочется протянуть к нему руки, взъерошить волнистые волосы, погладить по щеке, поцеловать в уголок губ, дразня и заманивая в свою игру. Вдохнуть, наконец, родной и такой знакомый запах. Его запах. Эксклюзивный. Для меня.
— Спасибо, — выходит хрипло, голос почти пропал. И бровь Кира тут же ползет вверх.
— Ты заболела? — да, так и хочется крикнуть: тобой я болею, черт возьми! Но вместо этого спокойно отвечаю:
— Нет, все нормально, — сглатываю ком, что мешает говорить.
— Жень, — он тяжело вздыхает, улыбка сползает с губ.
— Кир, — он запускает пятерню в волосы, поправляя их и, о боги, как это выглядит сексуально. Смотрю на него и ощущаю себя маньячкой. Интересно, может, у него кто-то там есть? Как он справляется без… Женя, о чем ты думаешь?
Мы молчим и просто смотрим друг на друга, словно боимся потерять эту связь.
А у самой все тело горит, и низ живота скручивает тугим узлом. Кусаю губу так сильно, что ощущаю привкус железа. Такое чувство, что даже на расстоянии между нами искрит воздух.
— Не кусай так губы, пожалуйста, — хрипло выдает он, от чего у меня мурашки табуном проносятся по телу. Невольно зажмуриваю глаза и слышу тяжелый вдох Кира. — Я с ума схожу без тебя, — хмыкает он, пытаясь разрядить обстановку.
— Кир, — начинаю говорить как в номер, постучав, входит Ольга Павловна, и я тут же сбрасываю вызов и прячу телефон.
— А ты чего не спишь? Завтра ранний подъем и домой. Хорошо, заглянула к тебе. Отдыхай, — и выходит, а я выдыхаю.
И тут же набираю сообщение Киру «Спокойной ночи, Кир» и отправляю.
«Спокойной ночи, малыш», — мгновенно получаю ответ, словно между нами не Атлантический океан и несколько стран.
И от его «малыш» разливается тепло. Он рядом, даже когда так далеко. Сейчас я ощущаю это, как никогда, сильно. И эту ночь я сплю, как младенец, с улыбкой на губах.
