Тут же распахивается дверь кабинета, и мы со Снежаной встречаемся взглядами. Она щурит глаза, словно предполагая, как много я могла услышать. И начинает наступать на меня. Я же пячусь спиной от нее. Мне надо уйти и как можно дальше отсюда.
- Вета, дорогая, нам нужно поговорить, - приторно спокойно говорит женщина.
У нее живот. Я совсем не понимаю, что происходит. Если я вынашиваю ребенка для них, то она, что? Имитирует? Значит Демид и не знает, что она не беременна? А у меня? Боже, я ношу своего ребенка! Свою малышку!
На глазах проступают слезы.
- Не подходите ко мне, - огрызаюсь я, потому что за своего ребенка я буду бороться до конца.
- Ты все неправильно поняла.
- Я поняла все так, как надо, - отступаю.
- Сережа! - оглядывается Снежана, ища поддержку у брата, но тот не двигается в нашу сторону. Похоже, он растерян и не понимает, как быть.
Я разворачиваюсь, чтобы подняться на третий этаж и забрать свои вещи, позвонить Свете и все ей сказать. Чтобы забрали меня скорее отсюда. Ноги моей здесь больше не будет. Моя, моя малышка. Обхватываю живот руками, до конца не веря, что я все чувствовала правильно. Мой ребенок. Моя и Демида. Ему надо сказать. Всем надо сказать…
Меня хватают за руку цепкие пальца Снежаны, больно впиваясь в кожу у самой лестницы.
- Ты родишь мне ребенка. Это мой ребенок и ты не имеешь к нему никакого отношения! - шипит змеей.
- Это мой ребенок. Любая экспертиза это докажет и вы это знаете. Вы боитесь, что я буду бороться за своего ребенка. И это будет именно так, потому что вам я его не отдам! Слышите!
- Тебе не удастся увести моего мужа! - восклицает она, чем заставляет меня рассмеяться.
- Да не нужен мне ваш муж. Не нужен. Мне от вашей семьи вообще ничего не нужно. Оставьте меня в покое… - я вырываю руку из ее захвата и поскальзываюсь, оступаюсь. Взмахиваю руками, хватаюсь за воздух. Кажется, время остановилось.
Я слышу чей-то крик, словно со стороны. Заваливаюсь назад, и тело пронзает боль. Я обхватываю живот, понимая, что это ничем хорошим для меня и ребенка не закончится. Мне кажется, что мой позвоночник чувствует каждую ступеньку, по которой я скатываюсь кубарем и, ударившись головой, я проваливаюсь в темноту вместе с болью, разрывающей все мое тело.
Глава 24
Вета
В ушах стоит ужасный гул. Сквозь этот шум прорывается писк, противный такой, что хочется заткнуть уши. Во рту засуха как в пустыне.
Я разлепляю губы с трудом, облизываю их. Снова этот писк, который, кажется, еще громче звучит.
Пытаюсь повернуть голову, но шея затекла. Да и руки, и ноги. Все тело словно не мое. Открываю глаза, с огромным трудом мне далась эта функция. Но далась, раза с энного.
Больница? Палата? Что это за трубки такие?
Чуть приподнимаю голову, и перед глазами все начинает плыть. Кое-как собрав силы, я поворачиваю голову и понимаю, почему я не чувствую рук. Одна в гипсе. Но обе они привязаны. Накатывает паника вместе с воспоминаниями, которые путаются. Сложно и не понятно, что и когда произошло.
Живот! Боже! Я же беременна!
Опять пытаюсь поднять голову и понимаю, что…
- Зовите главного, пришла в себя, - раздается женский голос.
Начинается какая-то суета вокруг меня. А я пытаюсь бороться с тяжестью в глазах.
- Здравствуйте, Вета Александровна. Меня зовут Евгений Павлович, я ваш лечащий врач, - говорит мужчина в белом костюме. Его черты лица расплываются.
- Мой ребенок, где он? - наконец вырываю из себя слова.
- Вам не стоит сейчас разговаривать, вы еще слишком слабы.
- Где я?
- В реанимации городской клинической…
- Где мой ребенок? Где?
- К сожалению, ваш ребенок умер при экстренных родах.
Дальше я ничего не слышу. Шум в ушах поднимается с новой силой и тяжесть в веках усиливается, я сдаюсь, закрывая глаза.
Я не знаю, сколько проходит времени, и где я нахожусь. Я то выплываю из небытия и на меня нападает ужасная истерика. Я рыдаю и не могу это контролировать. На вопросы мне ничего не отвечают. Лишь когда меня начинает трясти вкалывают успокоительное и я снова куда-то проваливаюсь. И все время я слышу детский плач, от которого глаза становятся влажными. Я точно помню, что была беременна. Но кто я - не помню. Не помню, что случилось и почему я нахожусь в реанимации.
Я не верю в то, что мне сказал врач. Нет, мой ребенок жив. Я знаю, я чувствую.
Через какое-то время меня переводят в обычную палату. Несколько раз на дню приходит врач. Медсестры заглядывают по очереди.
Передо мной ставят тарелки с едой. Но я не могу есть. Не лезет еда, да и при ее виде меня начинает выворачивать. И я снова впадаю в истерику. С криками, где мой ребенок, меня чуть ли не связывают и вкалывают успокоительные.
В один из дней я нахожу в себе силы встать с постели. После тех доз успокоительных, что мне кололи, ноги не хотели слушаться. Я собираю последние силы и подхожу к зеркалу, что висит у двери. Я себя не узнаю. Кто эта женщина с темными кругами под глазами? Кто она? Волосы свалялись и свисают сосульками. Я задираю больничную рубашку и замечаю красный рубец внизу живота. Он почти зажил. Мое сердце ухает куда-то вниз от страха. Меня снова облепил холод и я чувствую как вдоль позвоночника потекла капелька пота. Меня зазнобило. Сколько я тут нахожусь?
- А вы почему не в постели? - заглянула медсестра. Она подхватила меня под руку и помогла дойти до постели. - К вам посетитель, - и вернувшись к двери, пропустила в палату девушку.
Я пытаюсь сфокусировать свой взгляд на ней.
- Привет, дорогая, - садится на стул, который придвигает к кровати. - Как ты?
Я не успеваю ответить, потому что в палату входит тот самый врач.
- Состояние стабильное. Чего не сказать о психическом. Очень шаткое.
- Когда ее можно забрать?
- Я не уверен, что это помогло бы. Как бы…
- Я поняла, - кивает она и врач, еще раз посмотрев на меня, выходит. - Вета, - улыбается сквозь слезы. - Ну что же ты нас так пугаешь? Ванька соскучился по тебе очень.
Я пытаюсь вспомнить кто она и кто такой Ванька.
- А вы кто?
- Вета, я твоя сестра, - распахнула глаза в неверии. - Подожди, ты что же, не помнишь?
- Смутно, очень смутно. Лучше скажи, сколько времени я тут нахожусь?
- Почти два месяца. Ты больше месяца находилась в коме…
Эта новость меня убила.
Для меня стало шоком, что я не узнала свою сестру. Но когда привели сына, я сразу его узнала и разревелась белугой. Мальчик мой. Обняла, прижала к себе. Непонятные чувства разрывают мою душу. Я слово и не жива вовсе. Разве что посмотрев на сына, я стараюсь найти резерв своих сил. Но выходит плохо. Очень плохо.
