- Проедем с нами, - я чувствую, как на запястьях защелкиваются наручники и меня бесцеремонно запихивают обратно в машину.
Я теряюсь в своих эмоциях. Меня всю рвет изнутри. Я не понимаю, что происходит. Готова выть от разрывающей меня боли.
- Моя девочка, моя девочка, моя девочка… - шептала я, не прекращая.
Моя и только моя…
* * *
В сознание я прихожу с трудом. Со свинцовой тяжестью не только в голове, но и во всем теле. Я не понимаю до конца, где нахожусь - в реальности или мне все это снится. Сколько же мне снилось снов… Один сумасброднее другого. Но в этом я буду разбираться позже. Для начала понять, где я. Последнее что помню, так это отделение полиции. И все. У меня словно память отшибло.
С трудом принимаю сидячее положение. Свешиваю ноги с кровати. Небольшая комната, из мебели только кровать и стол со стулом. Окно. Я встаю с постели и босыми ногами плетусь до него. Решетка.
В ушах закипает шум. Где я, черт возьми.
За спиной щелкает замок и отворяется дверь. Я оборачиваюсь. На пороге стоит мужчина. Он похож на врача. Лет сорока, может чуть больше. С небольшой аккуратной бородкой. И очками на переносице.
- Здравствуйте, Вета Александровна. Как вы себя чувствуете? - интересуется он, вполне дружелюбно.
- Где я? - дежавю какое-то. Было уже такое, было. Я же не чокнутая? Нет?
- Вы находитесь на принудительном лечении.
- Я не сумасшедшая, - тут же занервничала.
Нет, нет, я не сумасшедшая. Да что же это такое?
- А никто вас не называет сумасшедшей. Просто ваш организм оказался слаб перед стрессом. Он попросту не справился. Поэтому мы вам помогаем медикаментозно. Пара дней как наблюдается положительная динамика, поэтому от сильнодействующих веществ мы решили отказаться. Но все теперь зависит от вашего поведения. Прошу вас, не вынуждайте нас действовать радикально, - он сделал пару шагов в моем направлении. - Давайте переговорим. Спокойно, без скандалов.
- Что вы хотите от меня?
- Хочу знать, что вас тревожит…
- А вы что, по своей доброте душевной готовы выслушать исповедь? - усмехнулась я.
- Называйте это как хотите. Но вы можете мне довериться, - садиться на стул.
- Вам? - я рассмеялась. - Полагаю, что вы шутите, - осматриваю себя. На мне какая-то непонятная пижама серого цвета.
- Нет, я не шучу.
Я заламываю руки не в силах позволить себе что-либо рассказать этому человеку, которого вообще осознанно вижу впервые.
- Сколько меня здесь держат? Кто меня здесь закрыл?
- Вы здесь всего неделю.
Минус неделя из жизни. Из жизни, где я снова без своей малышки.
Ванька! Света…
- Мои родные знают где я? - прищурилась, пытаясь прочитать этого человека.
- Да. Если ваше поведение будет достойным, то завтра же мы пригласим вашу сестру, - говорит врач.
- Что значит достойным?
- Вы не будете кричать, биться о стену головой, не будете причинять какие либо увечья себе, не будете подвергать свою жизнь опасности. Вы здесь, чтобы мы смогли вам справиться с проблемой.
Я села на постель и уставилась на мужчину. Я давно поняла, что разучилась понимать людей. Кто есть кто не понятно. Кому могу я доверять, а кому нет. Это сложно. Но как мне хочется высказать все то, что у меня накопилось. А если я здесь, то меня считают за ненормальную. А мне нужно отсюда выйти, чтобы заняться доказательством того, что я родная мать ребенка.
В моей голове крутятся обрывки воспоминаний, где я четко понимаю, что ребенок мой. Я слышала это своими ушами. И я уверена, что это не сон. Что это было наяву.
- Я хочу вам помочь, - продолжает давить мужчина, видимо заметив мои сомнения.
Я поднимаю на него свой взгляд и пытаюсь понять, на чьей он стороне на самом деле. Или ему проплатили мое якобы лечение… что тоже кстати вариант. Сейчас верить можно только самой себе.
- Я не хочу с вами разговаривать, - отворачиваюсь от него, вызывая его разочарованный вздох.
Усмехаюсь. А что ты хотел? Оказаться в психушке, да-да, я больше чем уверена, что это место именно так и называется, и выложить все свои душевные переживания, чтобы усугубить свое положение? Как бы ни так!
Только лишь оказавшись на свободе, я смогу вернуть себе свою дочь.
* * *
На следующий день, как и обещал врач ко мне пустили Свету.
- Вета, - кинулась меня обнимать. - Что же ты наделала, - по ее щекам текут слезы.
Я ее отстраняю от себя и заглядываю в глаза.
- А что я наделала? - непонимающе на нее уставилась.
- Хотела украсть чужого ребенка. Как же ты не поймешь это не твой ребенок. Вета, не совершай больше таких глупостей.
- Ты, правда, так думаешь? Ты думаешь, что я сумасшедшая?
- Нет, дорогая, я так не думаю.
- Тогда скажи мне, пожалуйста, зачем мне сказали, что я потеряла ребенка при родах, если у них есть ребенок? Они все равно получили ребенка. Откуда он у них если я была суррогатной матерью, - меня снова накрыла истерика.
Света замолчала, впилась в меня взглядом. Она думала. Я видела, что своим вопросом заставила ее задуматься.
- Если это так, то они видимо хотели предотвратить твое появление в их жизни, - большими испуганными глазами смотрит на меня. - Они боялись.
- Они боялись одного. Что я буду доказывать, что ребенок мой. Мой ребенок, понимаешь?
- Но он ведь не твой… - уже с сомнением произносит Света.
Я не знаю что сказать, потому что я никак не вспомню тот момент, из-за которого я стала уверенной в своей правде.
Дни пошли быстрее. Я стала сдерживать все то негодование, что рвалось из меня. Но мне удавалось обуздать новые приливы истерик. Я держалась лишь на голом энтузиазме. Мне нужно было отсюда выйти. И как можно быстрее.
Со мной приходил беседовать врач. Как выяснилось, зовут его Дмитрий Васильевич. Он задавал вопросы, а я старалась отвечать так, чтобы ему ответы мои нравились. И у меня получалось.
- Как ты, - в один из дней ко мне снова пустили сестру.
- Как видишь, - пожимаю плечами, усаживаясь на стул у окна. Мне все больше нравилось смотреть окно. Хот там ничего особо то и не происходило, но я, глядя на внутренний двор больницы, могла сосредоточиться на своих воспоминаниях.
- Мне сказали, что ты идешь на поправку.
Пожимаю плечами. Мне Дмитрий Васильевич ничего не говорит по поводу моего состояния. Я только могу догадываться.
- Когда выпустят, не сказали?
- Нет.
