Будет ему жена…
Он же сказал, что готов оплачивать ту жизнь, к которой я привыкла? Что ж… отлично! Буду жить в свое удовольствие: подружки, дорогая одежда, отдых. Сыграю на нервах? Легко! Главное, найти правильную игру и способ воздействия и что-то мне подсказывает, что Генрих Илларионович примет мою сторону. Поддержит меня и приструнит Тимура. Надеюсь, что я не ошибаюсь, потому что быть идеальной я смогу, но и нервишки потрепать известному боксеру — милое дело.
Глава 20
Наш внедорожник, украшенный лентами и бантами, останавливается возле ресторана. Я до сих пор не верю, что пошла на этот шаг и полчаса назад расписалась с Байрамовым. Это время прошло для меня, как во сне: подготовка, платье, приглашение, роспись. Вроде бы я в этом участвую, но ощущение, что являюсь наблюдателем со стороны, что все происходящее не со мной.
— Пойдем к гостям? — Тимур отрывает меня от осмотра красной дорожки, проложенной ко входу в ресторан, и берет за руку.
Я перевожу на него взгляд и еще раз осматриваю его черный, идеально-сидящий на нем, костюм. Даже когда он ходит в брюках не выглядит так эффектно, как сейчас. Мы выглядим, как традиционная пара: муж в черном смокинге и галстуке, и я в длинном, обтягивающем платье. В кармане его пиджака — бутоньерка из орхидеи, а в моих руках — такие же цветы. Мы будто сошли с глянцевых журналов: красивые, стильные и влюбленные для остальных. Видя фанаток Байрамова, я до сих пор уверена, что любая из них мечтает быть на моем месте. Мечтает, чтобы известный боксер по кличке Зверь смотрел на них так, как на меня.
Где-то в глубине души я действительно радуюсь, потому что моя заветная мечта из прошлого сбылась: я вышла замуж в белоснежном платье, которое обтягивает мою фигуру. В ЗАГСе мы улыбались друг другу и говорил клятвы. На камеру, разумеется, но в будущем, я уверена, буду их пересматривать. Просто потому что я организовала все так, как хотела, а Тимур не противился и поддерживал меня.
— Нас уже ждут, — спокойно говорит Тимур и хватается за ручку двери.
— Я этот день всю жизнь ждала, милый. Так что подождут, — я поворачиваюсь к нему и приближаюсь ближе. Тимур пристально смотрит на меня, словно не понимает, что происходит. Он, и вправду, не понимает. — Как думаешь, если невеста сбежит, тебе сильно не поздоровиться?
Тимур внимательно оценивает мое лицо на предмет лжи. Оценивает, говорю я правду или просто подтруниваю над ним. Конечно, я дразнюсь. Нет, мысль сбежать, конечно, посещала меня, но сделать это не так просто, да и я тоже заложник сложившейся ситуации. Тимур сокращает расстояние между нами и касается губами моих губ. В этот момент открываются двери и вспышки камер тут же ослепляют меня. Долбанные журналисты уже изрядно поднадоели мне.
— Дорогие молодожены, пойдемте, уже все заждались, — слышу голос организатора и понимаю, насколько Тимур, все-таки, расчетливый.
Ведь наверняка увидел ее, поэтому и потянулся ко мне, поцеловал. Он легко касается моих губ, а затем нежно ласкает их, от чего мои щеки начинают гореть, а в груди становится тепло. Все это лишь на мгновение, ровно до того момента, пока я не понимаю, что все это фарс и сделано только для журналистов.
— Тебе некуда бежать, Соня, — он перемещает руку на палец и сжимает кольцо. — Ты носишь мое кольцо, мою фамилию… ты моя, Соня.
Он отпускает меня, но лишь затем, чтобы выйти из автомобиля и, невзирая на журналистов, обойти ее и открыть дверь с моей стороны. Тимур бесцеремонно залезает в салон, просовывает руку под мои бедра и поднимает меня на руки.
— Я могу сама ходить, — шиплю на него сквозь улыбку.
— Можешь, — соглашается он, — но не будешь.
Тимур вытаскивает меня из машины и держит с такой легкостью, будто я пушинка. Единственное, что я успеваю сделать — обхватить его шею руками и молча смотреть вперед себя, а еще улыбаться, потому что журналисты ни на минуту не оставляют нас.
— Тим, поверь, если я захочу, я могу сбежать от тебя и при тебе, — шепчу на ухо и чувствую, как его руки на моем теле напрягаются.
Он останавливается у начала ковровой дорожки, но не отпускает меня. Смотрит внимательно и подталкивает рукой, чтобы я приблизилась к нему и не уворачивалась. Я понимаю, что он хочет красивый поцелуй на камеру, а меня начинает выворачивать от этой слащавой сказки для всех. Но я не сопротивляюсь, замечаю друзей, близких мне подруг и родственников. Они кричат и хлопают в ладоши, на их лицах я вижу радость и счастье. Мне хочется чувствовать то же самое, но, кажется, рядом с Тимуром у меня это никогда не получится.
Как в замедленной съемке я приближаюсь к его лицу, перемещаю руку на его щеку и слышу, как репортеры начинают кричать о кольце с огромным бриллиантом.
— Ты будешь рядом столько, сколько нужно, даже если на это понадобится целая жизнь, — серьезно говорит Тимур и целует меня.
Сейчас он не сдерживается и вкладывает в поцелуй всю страсть. Не зря он вызывает бурю эмоций у окружающих. У всех, кроме меня. Я нахожусь в прострации и со стороны может показаться, что смущаюсь такой откровенности на публике. А на самом деле меня шокируют его слова. До меня только сейчас доходит, что мы не обговаривали сроков, не заполняли брачный договор, вообще ничего не заполняли, только подписи поставили в ЗАГСе.
— Если ты сделаешь мне больно, я сделаю еще больнее. Поверь мне, — разрывая поцелуй, говорю совершенно серьезно.
Он должен понимать, что я готова делить с ним брак, но не готова терпеть боль, унижения и издевательства, пусть даже не физические. Я, конечно, беспомощная маленькая женщина, но я могу постоять.
Мелкая…
— Я знаю, — серьезно говорит он, — знаю, что ты умеешь бить больно.
Я не знаю, что ответить на его слова, потому что не помню момента, когда бы делала что-то такое. Когда бы ранила его. Не дав мне и слова сказать, Тимур берет меня за руку и ведет в ресторан. Вспышки камер мешают разглядеть хоть что-то вокруг, а натянутая на лицо улыбка сводит скулы.
Я обвожу ресторан в надежде найти отца, но не вижу его. Неужели он проигнорировал мое приглашение?
Подготовка к свадьбе, конечно, была слишком быстрой, но мы успели разослать приглашения, снять самый дорогой ресторан и даже устроить организацию свадьбы, хотя большей частью я занималась сама. Пусть эта свадьба лишь договоренность, но я не знаю, что будет потом, вдруг я больше никогда не смогу реализовать свои мечты о шикарной свадьбе и идеальном белом платье?
Я все же думаю, почему нет отца? Неужели Мариночка запретила ему приходить? А, может, сослалась на плохое самочувствие и сейчас отец, как послушная собачонка, бегает вокруг? Вариантов масса, но тот факт, что самый родной человек не приехал и не поддержал меня в самый лучший день моей жизни больно ранит.
Голова беспощадно болит. Я хочу выпить таблетку, но у меня с собой ничего нет, да и у остальных вряд ли. Тимур, видимо, замечает мой потерянный вид, потому что сквозь туман в голове я слышу вполне искренний вопрос:
