– Это не дом, а какая-то свалка, – бурчит Родди, выглядывая в окно.
И он прав. Крыши домов сплошь провисшие, словно огромные гамаки. Деревья кривыми когтями торчат из песка. Улицы узкие, все в буграх и рытвинах, и даже вода в океане настолько мутная и серая, что кажется, словно бухта до краёв залита расплавленным свинцом.
– Мы нужны твоему дедушке Айку, Родди, – оборачивается мама. – Пожалуйста, давай чуть позитивнее. Здесь мы всё начнём сначала.
Родди прищуривается так, что зрачки обращаются в крохотные ледяные точки, и пинает консоль между передними сиденьями.
– Хватит врать! Мы ведь не знаем этого дедушку Айка. Он, между прочим, твой отец, а ты о нём даже никогда не упоминала.
– Родди, не начинай! – огрызается папа. – Хватит уже. Хватит, и всё. Дорога была не из лёгких.
Но тут Родди снова прав.
Родители объявили, что мы переезжаем, на следующий день после моей третьей попытки побега. Сказали, нам стоит сменить обстановку. Но, думаю, всё не должно было случиться настолько внезапно. Просто за пределами Бостона им некуда нас увезти, поскольку второй мой дедушка, Скотт, живёт всего в нескольких кварталах от нашего старого дома, а мама с папой не могут себе позволить так запросто купить новое жильё в другом городе.
Они направо и налево твердят, что мы переезжаем в Палм-Нот, чтобы «помогать» дедушке Айку, который «с годами сильно сдал». Я притворяюсь, что верю, но точно знаю: они всё врут.
Мы переезжаем не для того, чтобы помогать дедушке Айку.
Мы переезжаем из-за того, что я сделал с Кейси.
Глава 2.
Дедушка Айк
Через пять минут папа сворачивает на грунтовку, и мы, миновав несколько домов разной степени ветхости, подъезжаем к приземистому дощатому строению в конце улицы. Не самому унылому в округе, но и не самому приятному. У двери припаркован ржавый пикап, на газоне тут и там виднеются бурые проплешины увядшей травы.
– Вы только взгляните! – выдыхает мама, прикрыв рот рукой. – До чего он дом довёл! Руины!
– Тогда мы вовремя! – с наигранной радостью заявляет папа. – Все на выход.
Я отстёгиваю ремень и распахиваю дверь, отчаянно пытаясь размять мышцы и глотнуть свежего воздуха.
Но стоит выйти из машины, как влажность наваливается на меня, словно мокрое шерстяное одеяло, настолько плотное, что я едва могу дышать. Из-за неровной стены деревьев по краю окружающих нас болот доносится жужжание москитов.
Мама, щурясь и качая головой, стоит в мрачной тени дома. Может, дело в этой тени, но, похоже, её серые глаза предвещают бурю.
Услышав скрип, я оборачиваюсь в сторону деревянного крыльца и вижу, что в приоткрывшейся двери возникает неясный силуэт. Дедушка Айк. Он не выходит поздороваться, просто стоит и глазеет, не вынимая рук из карманов.
– Привет, Айк, – говорит мама с энтузиазмом человека, внезапно обнаружившего на крыльце жирного торговца вразнос.
А дедушка Айк ничего не говорит.
– Отлично, – бормочет Родди. – Я смотрю, он любитель поболтать.
Мама на него шикает.
Папа внимательно следит, как мы с Родди выгружаем из багажника по два чемодана на брата. Родители вообще стали внимательны к тому, что мы с Родди делаем вместе. С того самого дня, как застали нас на улице после моего третьего побега: Родди прижимал меня к припаркованной машине, и кровь с моих расцарапанных коленей капала прямо на тротуар.
Я неохотно подхожу к крыльцу, почти совсем облупившемуся от некогда покрывавшей его белой краски – повсюду торчит голое дерево. И оказываюсь лицом к лицу с дедушкой Айком.
Высокий – под два метра – и плотный, он словно сложен из кирпича. Глаза и борода одинаково серебристо-серые, в уголке рта пятно горчицы.
– ‘Доров, Итан, – говорит он, на пару секунд встретившись со мной взглядом, потом одним движением снимает с моего плеча туго набитую спортивную сумку и пропускает внутрь. – Твоя комната наверху.
* * *
Дом дедушки Айка совсем не похож на наш бостонский.
Для начала, он жутко старый.
Наш дом в Бостоне тоже был старым, но совершенно по-другому. Там были хромированные лейки для душа, обжигающе горячая вода, блестящие мраморные столешницы и куча электроники на кухне.
Мне хватило всего пары часов, чтобы понять, что дома у дедушки Айка – в смысле, у меня – ничего подобного нет. Вода из душа идёт чуть тёплая, кухонный стол перепачкан чем-то зелёным и бурым, холодильник каждые несколько минут издаёт хриплый звук, словно кто-то отхаркивает мокроту. Кхе-кха-а-а! Кхе-кха-а-а!
Весь дом уставлен какими-то коробками: они высятся штабелями за стиральной машинкой, мокнут на заднем дворе, торчат из-под кроватей. А большую часть гаража занимает древний кусок металла на четырёх колёсах, который дедушка Айк зовёт «недвижимостью».
Как только мы заканчиваем разгружаться, мама разогревает замороженную пиццу и раздаёт нам по куску на бумажных тарелках. Дедушка Айк говорит, что уже поел, но молча садится с нами за стол и смотрит, с какой волчьей жадностью мы набрасываемся на обед.
Я рад, что ему, похоже, вовсе не интересно рассказывать мне, как сильно я вырос, или приставать с вопросами об учёбе и любимых видах спорта.
– Могу быть свободен? – спрашиваю я спустя долгих десять минут.
– Уже наелся?
– Мам, я же два куска съел.
– Ну ладно, тогда я поднимусь, постель тебе застелю.
– Я и сам справлюсь. – Бросаю тарелку в мусорку и взлетаю по лестнице раньше, чем она успевает возразить.
* * *
Моя новая комната на самом деле очень даже неплоха. Она намного больше старой, есть даже широкий подоконник, на котором я долго сижу, глядя в окно. Выходит оно на болото, где лунный свет, отражаясь в тёмной воде, змеящейся сквозь камыши, распадается на мелкие блестящие чешуйки.
Я как раз собираюсь ложиться, когда слышу стук в дверь.
– Открыто.
Дедушка Айк распахивает дверь, но остаётся в коридоре.
– Заселился? Всё в порядке?
– Думаю, да, – говорю я, неловко застыв у кровати.
– Что ж, тогда ладно, – кивает дедушка Айк и, прищурившись, обводит взглядом пустую комнату. – Планируешь её чем-нибудь украсить?
– Не то чтобы…
– Да и какой смысл, а? И без того всё необходимое под рукой. – Он вдруг замолкает, уставившись на задвинутый в угол комнаты комод. Проследив этот взгляд, я замечаю, что там стоит фотография.
Дедушка Айк сухо кашляет.
– Ну, спокойной ночи. Если понадоблюсь, я рядом.
Комната Родди прямо за стеной, так что за другой должен быть дедушка Айк. За той самой дверью, которую не открывали с тех пор, как мы приехали.
