– Клубничный сок и морская соль, вот что главное, – кивает бабуля. – Этим они и отличаются от остальных.
Я листаю дальше, проглядывая знакомые названия: «Нима и укус змеи», «История дяди Келвина», «Спасительная скалка»… Похоже, все эти рассказы – про Ниму.
Качаю головой, снова переворачиваю страницу. «Скользкий розыгрыш». А ведь мама говорила, что история о том, как кто-то превратил танцевальный класс в гигантскую банановую шкурку, ей знакома! Может, потому, что это и впрямь произошло здесь, в Палм-Ноте, просто она была тогда ещё совсем маленькой?
Выходит, истории Корали были правдой. Только происходили не с ней.
– Корали очень хотела получше узнать свою маму, – подтверждает мою догадку бабуля. – Моей дорогой Адине это, конечно, не нравилось, но для Корали это значило, что мама жива. Они очень похожи, мама с дочкой. А вот Адина в братишку Келвина пошла.
– Келвина, – повторяю я, вспоминая, как Корали упоминала своего «брата».
– Он доктор, в прошлом году медицинскую школу закончил. Ну разве не молодец?
Я вздрагиваю, услышав скрип двери.
– Итан? Ты что здесь делаешь? – Корали стоит на пороге, переводя взгляд с меня на бабулю, а с бабули – на тетрадь.
– Общаюсь с бабулей. – Я закрываю тетрадь и кладу её на стол возле бабулиного кресла. – Она рассказывала мне о Келвине.
Корали морщится, словно не может понять, нужно ли сердиться. Но в итоге только открывает дверь пошире.
– Заходи в дом, – говорит она. – Бабуле не стоит подниматься с постели.
Глава 75.
Песня Кейси
Пока Нима с Адиной помогают бабуле вернуться в спальню, я вслед за Корали поднимаюсь наверх.
– Келвином звали моего дядю, – говорит она. – К счастью, бабуля не помнит, что он погиб в автокатастрофе. Давно, ещё до моего рождения.
– Ой. – Я несколько удивлён, что Корали так сухо говорит об умершем дяде, которого пыталась выдать за живого брата. – Печально.
Мы взбираемся по скрипучим ступенькам, но размашистый почерк Корали так и стоит у меня перед глазами. Мне кажется, в нём есть что-то общее с идеально ухоженными цветами на могиле бабушки Бетти.
Корали открывает дверь в комнату, и я опасливо делаю шаг вперёд. Оба её волчонка жмутся друг к другу в небольшом вольере, который она соорудила из проволочной сетки и старых газет. Я аккуратно перекладываю туда своих и осматриваюсь. В углу, на узком белом письменном столе, неровными стопками высятся десятки книг. Кровать застелена розовым покрывалом с силуэтами скачущих лошадей.
– Как ощущения? – спрашиваю я. – Не каждый же день мама возвращается домой.
– Не буду я звать её мамой, – морщит нос Корали. – По крайней мере пока. Они с Адиной до самого утра проболтали. Нима говорит, что решила вернуться в Палм-Нот. Ради меня.
– Вот это здорово!
– Наверное, – бормочет Корали, опускаясь на пол возле вольера. – У неё был свой магазинчик, хочет теперь перевезти его сюда, может, снимет угол у Мак. Знаешь, такой маленький прилавок с печеньем, мороженым и конфетами.
Корали упоминает об этом вскользь, как о какой-то ерунде, но я слышу в её голосе едва заметную нотку гордости.
– Ириски? – улыбаюсь я.
– Откуда ты знаешь?
– Догадался. А что с теми украшениями?
– Уберём подальше до тех пор, пока мне не стукнет восемнадцать. Нима говорит, как я вырасту, сама решу, что с ними делать.
– Круто.
Мы неловко замолкаем. Потом Корали откашливается и хлопает в ладоши.
– А у меня новости! – объявляет она. – Мы станем местными знаменитостями!
– Что?
– Прямо перед твоим приходом звонили из заповедника. Хотят завтра утром устроить в школе торжественную церемонию передачи волчат. Будет куча журналистов, а Мария Оливас с Восьмого канала даже хочет взять у нас интервью для выпуска новостей!
Я только качаю головой, не в силах сдержать улыбку. Должно быть, Корали потом годами будет пересказывать эту историю. На сей раз свою собственную.
– Нет уж, с папарацци как-нибудь разбирайся сама. Я, собственно, приехал тебе волчат отдать. Мы сегодня уезжаем.
– Уезжаете? – удручённо переспрашивает Корали.
– С утра звонил папа Кейси. Сказал, они хотят дождаться меня, прежде чем отключить аппараты жизнеобеспечения.
– Но мне казалось… То есть твоя мама говорила, что он и слышать о тебе не хочет.
– Так и было. Но он извинился. Считает, что Кейси хотела бы меня видеть. Так что вечером мы уезжаем. Пробудем там пару дней, чтобы Родди со своей подружкой могли вместе разузнать насчёт колледжа.
Это было моё предложение. Может, Бостонский колледж и не станет посылать скаутов в Палм-Нот, но что мешает Родди самому подать заявку на стипендию? А летом они с папой поработают над видеоинтервью для поступления.
– Пару дней? А потом что? Вернётесь?
Я киваю, сделав вид, что не заметил, с каким облегчением она выдыхает.
– Здорово! В смысле, я рада, что ты сможешь снова её увидеть.
– Я тоже. – Чтобы скрыть дрожь в голосе, я так лихорадочно глотаю воздух, что закашливаюсь. – Жаль только, не увижу лица Сюзанны, когда она поймёт, что тебя покажут по телевизору.
Корали, закатив глаза, скрежещет зубами, изображая разъярённую Сюзанну, и мы оба хохочем.
– Ну, что ещё рассказала тебе бабуля? – непринуждённо спрашивает Корали, наконец успокоившись.
– Сперва приняла меня за кого-то другого, потом говорила, что хочет насладиться последними оставшимися деньками.
Корали опускает глаза.
– Бабуля умирает. Мы уже довольно давно поняли, что она не поправится. Я потому и уехала из Атланты. Жить с папой было неплохо, но я всё равно решила вернуться – помогать Адине и провести с бабулей столько, сколько ей отпущено. А на прошлой неделе привезли оборудование из хосписа. Так делают, только если знают, что ждать больше нечего. Потому-то я и не появлялась в школе.
– Прости, – бормочу я, понурив голову. – Мне нужно было почаще бывать с тобой.
– Но как? Все твои мысли были заняты Кейси. Бабуля ведь прожила долгую жизнь. Когда она умрёт, я буду по ней скучать, но понимаю, что её время пришло. А Кейси была нашей ровесницей. Это совсем другое.
Я замечаю, что двое спящих волчат прижались друг к другу так, что получилось пробитое посередине сердечко. Пока я за ними наблюдаю, один из них теснее прижимается к брату, и сердечко снова становится целым.
– Конечно, я не знала Кейси, – продолжает Корали. – Но мне очень хотелось бы с ней подружиться.
– Она бы тебе понравилась, – киваю я. – Даже очень.
