Занятия с Генри Такагами и регулярные физические упражнения значительно развили ее мускулатуру, но ей не хватало сил, чтобы одной рукой поднять раненого. Лора прислонила автомат к двери и обнаружила, что не может поднять его и двумя руками. Опасно было переносить тяжелораненого, но еще опасней было оставлять его на морозе, не говоря уже о том, что он явно спасался от преследователей. Она волоком втащила его в кухню и положила на полу. С облегчением внесла внутрь "узи", заперла дверь и опять включила охранную сигнализацию.
Он был страшно бледным и холодным как лед, поэтому она тут же сняла с него ботинки и носки, покрытые снегом. Когда она разула его левую ногу и принялась за правую, он начал что-то бормотать на непонятном языке, а по-английски он твердил что-то о взрывчатке, каких-то воротах и призраках в лесу.
И хотя Лора видела, что он бредит и вряд ли ее понимает, как не понимает его и она, она все же успокаивающе повторяла:
- Вот так, лежите спокойно, все будет в порядке, как только мы отогреем вам ноги, я тут же вызову врача.
Слово "врач" на мгновение вернуло ему сознание. Он слабо уцепился за ее руку, устремил на нее напряженный испуганный взгляд.
- Не надо врача. Надо уходить... уходить отсюда.
- Вы не в состоянии куда-либо уходить, - сказала Лора. - Разве только на машине "скорой помощи" до больницы.
- Надо уходить. Торопитесь. Они явятся... скоро явятся...
Лора взглянула на "узи".
- Кто явится?
- Убийцы, - горячо настаивал он. - Они убьют меня в отместку. Убьют вас, убьют Криса. Они скоро будут здесь. Очень скоро.
В этот момент его взор прояснился и он твердо выговаривал слова. На его бледном, потном от боли лице появилось выражение ужаса.
Значит, она не напрасно занималась стрельбой и боевыми искусствами, опасность была реальной, а не выдумкой истеричной женщины.
- Хорошо, - согласилась Лора, - мы тронемся в путь, как только я осмотрю рану: возможно, потребуется перевязка.
- Нет! Сейчас же. Немедленно.
- Но...
- Сейчас же, - настаивал он. Его глаза выражали глубокий страх, и она готова была поверить, что убийцы, о которых он твердил, были не людьми, а исчадиями ада - бездушными, жестокими и непреклонными.
- Ладно, - согласилась она. - Уходим сейчас.
Он отпустил ее руку. Глаза потеряли осмысленное выражение, он начал опять невнятно бормотать что-то, еле ворочая языком.
А когда она выходила из кухни, чтобы подняться наверх и разбудить Криса, то услышала, как ее хранитель в забытьи возбужденно твердит о какой-то непонятной "большой черной машине смерти".
Часть вторая
Погоня
Долгая привычка к жизни
Внушает нам отвращение к смерти
Сэр Томас Браун
Глава пятая
Армия теней
1
Лора зажгла лампу и потрясла Криса за плечо.
- Одевайся, милый. Быстро.
- Что случилось? - сонно спросил он, протирая глаза кулаками.
- Сюда вот-вот заявятся плохие люди, нам надо успеть скрыться. Поторапливайся.
Крис провел целый год, не только горюя о смерти отца, но и готовясь к моменту, когда обманчиво мирный ход событий будет нарушен новым неожиданным хаосом, что является законом человеческого существования, хаосом, который время от времени вырывается наружу, подобно лаве пробудившегося вулкана, как это случилось в день смерти отца. Крис наблюдал, как его мать становилась первоклассным стрелком, как она собрала целый арсенал оружия, вместе с ней изучал приемы самообороны, и все это время оставался ребенком с детскими понятиями и поведением и на первый взгляд ничем не отличался от своих сверстников, разве только грустью, что было вполне оправданно после смерти отца. Но в час испытаний трудно было представить, что ему всего восемь лет; он не ныл и не задавал лишних вопросов; он не капризничал и не упрямился, а подчинялся во всем. Он отбросил одеяло, быстро соскочил с постели и поспешил к стенному шкафу.
- Приходи на кухню, - сказала Лора.
- Ладно, мама.
Она гордилась тем, что он понимает серьезность положения и не задержит их отъезда, но была опечалена, что в восемь лет он уже понимал, как коротка и жестока жизнь, и в кризисный момент действовал с быстротой и хладнокровием взрослого.
На Лоре были джинсы и синяя в клетку фланелевая рубашка, она добавила к этому шерстяной свитер, поменяла ботинки на низком каблуке на высокие теплые резиновые сапоги Лора рассталась с одеждой Дании после его смерти, и у нее не было куртки для раненого человека на кухне. Но у нее было много одеял, и она прихватила пару из бельевого шкафа в коридоре.
Потом она вернулась к себе в кабинет, открыла сейф и вытащила оттуда странный черный пояс с медными частями, который ее хранитель дал ей год назад. Она засунула его в свою вместительную, похожую на портфель сумку с ремнем через плечо.
Внизу она вытащила из шкафа в передней голубую лыжную куртку и взяла "узи", висевший на двери. Она прислушалась, не доносится ли снаружи людских голосов или звуков автомобиля, но все было тихо.
В кухне она положила второй автомат на стол рядом с первым, затем склонилась к человеку на полу, который был без сознания. Она расстегнула его мокрый халат, затем рубашку и увидела пулевую рану на груди. Она была значительно выше сердца, что можно было считать удачей, но он потерял много крови, и вся его одежда намокла от нее.
- Мама, я здесь. - Крис стоял в дверях, одетый для холодной зимней ночи.
- Возьми один автомат на столе и еще один с двери кладовой и отнеси их в джип.
- Это он, - сказал Крис, глядя широко открытыми глазами на Штефана.
- Да, это он. Он пришел сюда в таком виде, уже раненный. И еще возьми два револьвера, один здесь в ящике стола, а другой в столовой. И будь осторожен, чтобы - Не беспокойся, мама, - ответил Крис и отправился выполнять поручение.
Как можно осторожней Лора перевернула своего хранителя на правый бок - он застонал, но не очнулся, - чтобы убедиться, есть ли пулевое отверстие на спине. Оно там было. Пуля прошла насквозь и вышла наружу под лопаткой. Вся рубашка на спине тоже пропиталась кровью, но ни входное, ни выходное отверстия больше не кровоточили; если и было серьезное кровотечение, то внутреннее, и она не могла его обнаружить или остановить.
Под одеждой на нем был такой же пояс. Лора его расстегнула и сняла. Пояс никак не влезал в сумку, и Лоре пришлось вынуть все из ее бокового отделения и засунуть пояс туда.
Она снова застегнула рубашку и задумалась, стоит ли снимать с него мокрый халат. Потом решила, что будет трудно стащить рукава. Осторожно поворачивая с боку на бок, она завернула его в серое шерстяное одеяло.
