Молодой пришелец ахнул от восторга:
– Как я мечтал познакомиться с разноцветными огнями этой планеты! И теперь я здесь, с вами, многооуважаемый…
– Юрий Принципиал, зовут меня здесь, – мысленно ответил седовласый.
– Значит, вы столькому научились сами! Но откуда у вас информация о внешнем мире, событиях, истории? – удивилась Нурла.
– Мы научились подключаться к Высшему Разуму Вселенной и отдельных планет. Информация приходит к нам из Первоисточника. Этому мы также можем научить вас, гости, – безмолвно ответила длинноволосая дева с оранжевыми глазами.
– Это моя дочь Гея, и она сказала вам правду, – мысленно проговорил Юрий.
– Вы останетесь с нами на Фабрике эмоций? – спросила Гея, глядя Ато прямо в глаза.
– Конечно! Я тоже стану огоньком, как и вы? – взволнованно воскликнул он вслух.
– Ты и есть огонёк! Пока ты жив и чувствуешь жизнь вокруг, во всём её многообразии! Огонёк – это аура живого, пробужденного существа, мой мальчик! Поэтому ты здесь, с нами! Огонёк – это твоя сущность! И я вижу её оранжевые отблески, точь-в-точь как глаза моей дочери! – улыбнулся Юрий и молча сообщил мысль всем присутствующим.
Жители Голубой засмеялись, а Гея вместе с Ато покраснели.
– Зато Аура твоей мамы то голубая, то фиолетовая, аура зрелого творца, и ей мы тоже найдём применение! – добавил седовласый и посмотрел на прекрасную многоглазую Нурлу.
– Что ж, порадуем всех астрономов новыми огнями? Сейчас время общего хоровода на площади! В этом дружном весеннем танце мы чувствуем общее единение и радость! Присоединяйтесь! – мысленно воскликнул Юрий и встал из-за стола.
Остальные последовали его примеру. Вскоре все вышли на свежий воздух и принялись водить хороводы на зеленой траве. К ним присоединялись всё новые и новые жители – дети, взрослые, пожилые и зрелые. Когда они закружились, Ато посмотрел в глаза Геи и вдруг увидел вокруг разноцветные огни! Они все светились и вспыхивали с разной силой! В воздухе разлилась магия радости и сердечного тепла. Вскоре хороводы стали одним мерцающим, многоцветным сердцем.
Астрономы всех цивилизаций ликовали! Редкое явление весеннего свечения на планете Голубая, наконец, удалось зафиксировать! Маленький гуманоид Наро тоже успел увидеть его через иллюминатор удаляющегося туристического корабля. Он твердо решил стать пилотом и облететь Голубую со всех сторон, а ещё покачаться на её желе, прямо как те два челнока! Он хотел стал радостью и чувствовать её всем телом, как сейчас! Вот вырастет и позволит себе быть тем, кто он есть, и не придется больше скрываться и притворяться бесчувственным и погасшим! Тогда, может, и его примет желе загадочной Голубой, кто знает? И маленькое сердечко зеленого Наро унесло свою тайну о Голубой в недра Космоса, до поры до времени.
Сны наяву
В этот раз всё светилось и мерцало. Бело-розоватое облако расширялось во все стороны и захватывало собой окружающее пространство. Сопротивляться было бесполезно: оно беспрепятственно проникало всюду, мягко обволакивая собой всё вокруг. Возникшее, было, чувство паники, так же оказалось в удивительном облаке и куда-то растворилось. «Что это? Я умер?» – подумал Алик и проснулся. В комнате было солнечно: день давно настал. Алик обрадовался и хотел было по привычке пружинисто спрыгнуть с кровати на пол, но в последний момент вспомнил о гипсе во всю ногу и, грустно вздохнув, лёг обратно на подушки. Обидно лежать вот так, наблюдая за жизнью лишь краешком глаза, словно сквозь маленькую щёлочку в двери! Лежать и сознавать, что где-то там жизнь кипит и бьёт ключом, а его в этом радостном и пёстром водовороте событий попросту нет! Одно радовало обездвиженного мальчика – это его сны. Они были настолько красочны, разнообразны и волшебны, что иногда Алику казалось, что именно в них проистекает его настоящая жизнь, а вовсе не в кровати с гипсом дни напролёт! В своих сновидениях он был бесстрашным лётчиком времён Великой Отечественной войны, удивительным туземцем с Папуа и Новой Гвинеи, опасной амазонкой с древнегреческого острова, отважным путешественником, совершавшим кругосветное плавание на яхте, милой старушкой, живущей с двадцатью своими кошками на окраине английской деревеньки, и много-много кем ещё!
В своих снах Алик двигался, прыгал, бегал, лазил, дрался, вскапывал землю, кормил животных и жил настолько полной жизнью, что, казалось, прожить столько всего разом просто невозможно! Словно кто-то воздавал Алику жизнь и движения, которые он упустил за годы своего отдыха в постели. Взрослые говорили о какой-то волшебной операции, после которой нога будет как новенькая, и переломов больше не будет. Мальчик и верил, и не верил, ведь он привык, что иначе не бывает. Однако сны так красочно заполняли собой реальность Алика, что он больше ни о чём и думать не смел. Для него это было явью и поводом для размышлений дни напролёт. Вот только вчера, во сне он был с друзьями на концерте в одном модном музыкальном клубе, где приехавшие на гастроли чернокожие американцы играли нео-джаз. Алик так и запомнил из сна и повторял это слово целый день – такое новое и непривычное его уху. Всё-таки, согласитесь, в 9 лет не каждый знает, что такое нео-джаз! А во сне с нео-джазом происходили совершенно необыкновенные вещи. На маленькой сцене клуба расположился весь джаз-бэнд, однако вместо музыки от них искрами разносилась нестерпимая какафония странных звуков, словно трехлетние карапузы не хотели и не могли договориться, что играть, и каждый баловался в своё удовольствие. Алик растерянно оглянулся на других зрителей: они сидели тихо и увлеченно слушали это баловство, называемое музыкой, а некоторые даже сохранили на своих лицах выражение застывшего восторга, настолько внимание их было приковано к музыкантам на сцене. Вскоре бэнд перестал терзать инструменты, и звуки смолкли. Тогда в зале раздались оглушительные аплодисменты. Алик снова растерялся: хлопать ему совсем не хотелось. Вскоре музыканты покинули сцену, и мальчик облегченно вздохнул, решив, что странный концерт окончен.
Однако он ошибся. Через минуту на сцену вышел один чернокожий саксофонист. Он был серьёзен: все его позы говорили об этом. Но при этом саксофонист носил огромные тёмные очки и безразмерный, растянутый, грязно-серый свитер, отчего Алик слегка передернулся: его в таком свитере не то, что на улицу, на дачу не пустили бы! Застыдили бы бездомным и прогнали бы вон, пригрозив срочно принять приличный вид, а не то… Неожиданно раздался громкий, непристойный звук. Мальчик подпрыгнул на месте и покраснел от смущения. Но вскоре звук повторился, и оказалось, что издает его именно музыкант на сцене, прямо в микрофон, и ничем иным, как саксофоном! Алик принялся изумленно озираться по сторонам, но на лицах слушателей застыл всё тот же неподдельный восторг с примесью восхищения. Музыкант, тем временем, выдержав паузу, продолжал издавать хаотичные звуки. Алик слышал аритмичное шипение, свист, хрюканье и много чего такого, чего ему никак не разрешали делать даже в шутку. Саксофонист увлеченно дул в саксофон с самым серьёзным видом, двигаясь в такт неприличным звукам своего инструмента. Мальчик, первой реакцией которого были растерянность и возмущение, теперь едва сдерживал хохот. Скоро ему стало совсем невмоготу: бедняга согнулся пополам от смеха и чуть ли не рыдал, мысленно умоляя музыканта перестать. Масла в огонь подливали серьёзные и сосредоточенные лица слушателей – от этого Алик ощутил, что больше не в силах сдерживаться и даже пару раз хохотнул вслух. Ему бы выбраться из этого странного зала, но по какой-то иронии судьбы он оказался сидящим в середине узкого, тесного ряда, и сделать это никак не представлялось возможным. Красный от смешливых слёз он почти сполз на пол, заслышав очередную серию туалетных звуков, подаваемых музыкантом степенно, размеренно и даже с некоторыми кокетливыми паузами. Но всё же через какое-то время и этой изощренной пытке пришел конец.
