Я нажала на кнопку, вживленную в мочку уха. Кнопка разработалась, и теперь не требовалось давить до гематомы. Появился знакомый мне виртуальный ассистент. Следуя подсказкам Кёртиса, я назвала день рождения матери: 20 ноября 2078 года. Он протянул мне продолговатую капсулу красного цвета, извлеченную из потайного отделения его массивного ботинка, и произнес:
– Наноботы перестроят нейронные соединения и интегрируют НБИ со всеми участками головного мозга. Имплантат проработает трое суток, ровно столько живут наноботы в крови.
– Ты носил эту штуку в подошве? – удивилась я.
– Самое надежное место! – Он выдал мне еще одну и серьезным голосом произнес: – Дори, слушай очень внимательно: это запасная нанокапсула на экстренный случай. Попадешь в беду, а меня не будет рядом – прими ее.
– Я ж без тебя пропаду, одна-одинешенька останусь!
– Ты взрослая. Справишься.
Запила таблетку и стала ждать. В какой-то момент подумалось, что Кёртис вот-вот рассмеется: «Ха-ха! Попалась. Я разыграл тебя!» – но вдруг тишину взорвал писк, ритмичные удары, музыка. Какофония всевозможных звуков. Перед глазами вспыхивали и исчезали яркие светящиеся точки. Желудок свело от спазма. Подушечки пальцев зачесались. Неизвестно откуда повеяло соленым морем; вонь помойки перебил подступающий аромат жареного мяса; запах свежей стружки. И вдруг все прекратилось.
Перед глазами поплыли какие-то цифры: температура тела, пульс, процент жира и множество других данных, которых я не понимала. Яркой голограммой они зависли в пространстве.
– Выбери в настройках спутниковую связь. Подтверди использование банковского счета Марты. Если он заморожен, оформи быстрый кредит на ее имя. Активируй геолокацию и скачай карту Северной Америки. – Кёртис говорил быстро, фонтанируя непонятными терминами, что я еле поспевала силой мысли нажимать на мнимые кнопки. С первого раза не всегда получалось. – Сколько ждать загрузку?
– Тридцать минут.
– Черт, спутниковая связь такая медленная!
Среди обшарпанных, потрескавшихся стен переливались яркие иконки, доступные лишь моему сознанию. Будь у меня в детстве такая штука, не пришлось бы со Сью делить голопланшет! Это в сто раз круче любой игрушки, которую я помнила. Это происходило непосредственно в моей голове!
Пока шла загрузка, перелистывала аппликации:
– Что значит «Апперцепция»?
– Не трогай!
– А «Технопатия»?
– Я же сказал!
– Ого! Подписка на сны в высоком качестве от первого лица!
– Не вздумай!
Десятка три необычных названий, из которых я установила бы «Суперзнания», «Управление снами» и «Эндокриногенез».
Бегущая полупрозрачная лента новостей подключилась автоматически: «Кандидат в президенты В. Гессергтон: полный запрет на патенты человеческого генома», «Повстанцы обещают развалить Северо-Американский Союз в ближайшие пять лет», «Британские ученые: понимание ИИ потребует освоения миллиарда новых слов».
– Зачем в мочке устанавливать кнопку включения НБИ? Это как-то связано с переносом сознания? – спросила я.
Кёртис помял свой квадратный подбородок, разделенный симпатичной ямочкой, придумывая, как бы попроще объяснить, но в итоге выдал гору сложных терминов, из которых я не поняла ни слова. С «Суперзнаниями» я разобралась бы…
После загрузки карт я будто прозрела. Из глубины памяти всплывали контуры Северо-Американского Союза, границы штатов, береговая линия. Старые карты с городами, улицами, домами, парками, водоемами. Неописуемое ощущение всезнания. Интересно было бы попробовать и другие аппликации…
– А теперь отключи НБИ. Кремниевые кристаллы в твоем головном мозгу, настроенные на спутники системы навигации, не дадут сбиться с пути.
С Кёртисом я ощущаю себя беспомощной. Совершенно непривычное для меня чувство. Не то что мне это не по нраву, просто я не привыкла, когда мужчина оказывает столько внимания, хлопочет по каждой мелочи и подсказывает, как правильно делать. Его опека не обращает меня в маленькую беззащитную девочку, а удивительным образом заставляет примерить на себя сущность взрослой женщины, которой нужна опора. Эта женщина внутри меня сопротивляется, боится опереться на мужской опыт и войти в настоящую взрослую жизнь. Робость, от которой я наверняка избавилась бы с помощью имплантата…
Остаток дня шли на север. Без активации нейробиологического имплантата мы прошли бы мимо Атланты и блуждали бы по безжизненной пустоши, именовавшейся когда-то национальным заповедником Пьемонта.
16 апреля
Сумерки застали нас посередине пустыря, на котором рябью выступали самые разнообразные предметы: ступеньки от эскалаторов, шасси самолета, садовые ограды, кресла из парка развлечений, кастрюли, сдутая спасательная шлюпка – всего не перечесть.
Завтра доберемся до Атланты. Захотелось показать Кёртису район моего детства, дома, построенные компанией, принадлежащей маме… Марте.
Каждый улегся на свою подстилку. Обошлись без огненных ритуалов. Костер на открытой местности вблизи от города мог привлечь непрошеных гостей.
Не спалось; разгребала скопившиеся мысли. Думала о своем теле как о вместилище ипостасей. Вспоминала странные слова мамы о единении, которые более не казались загадочными, а скорее – гнусными. Приходило понимание многих феноменов, ранее списываемых на мистическое заболевание.
Противоречивые чувства. Я люблю маму и ненавижу одновременно. Люблю, потому что не могу иначе, а ненавижу из-за того, что была для нее материальным активом, а не дочерью. Она скрывала от меня правду, придумывая всякие байки, отчего я казалась странной самой себе. Вместо того чтобы укреплять семейные связи, она хотела повесить меня на шею Брюсу – вернее, на его мужское плечо. «Мужчины сделают всю грязную работу». Почему она заставляла меня терзаться мыслями о мифических заболеваниях вместо того, чтобы рассказать правду и попросить прощения. Она знает, я простила бы ее.
Почему-то совершенно не хочется возвращаться в общину. Они для меня чужие. Кёртис не предал бы меня…
– Не спится?
– Нет. Раздумываю над тем, почему я такая странная.
– И в чем же заключается твоя странность?
– Я не умею по-настоящему злиться. Я чувствительна, доверчива. А Дика как-то назвала меня бездуховной.
– Твоя психика, по умолчанию, альтруистична: ты лучше любого человека пройдешь тест Войта-Кампфа, но ты способна к быстрым изменениям. Твой мозг обладает иррациональной гибкостью. Твои нравственные принципы обкатывались на таких, как я. А что касается религиозности, то, в отличие от гомосапов, твой психологический конструктор не нуждается в заплатках, маскирующих тщедушие, слабости, а порой скудоумие. Ты – идеальна.
– И по женской части я не такая. У всех женщин, кроме Труди, были эти дни.
