Дорианна поддержала идею. Не теряя времени, я схватил топор, чтобы порубить деревянные перекрытия.
К ужину плот из бревен, прочно перетянутых веревкой, покачивался у берега. Вместо весел будем использовать длинный шест. Переночуем в пятизвездочной развалюхе и со свежими силами поутру преодолеем водное препятствие.
У самой кромки воды Дорианна развела костер. Когда закончил работу, содержимое просроченных консервов было по-хозяйски разложено по тарелкам. Она передала мне бутыль и полотенце с логотипом отеля, чтобы я обтерся от едкого пота.
«Я подумала, что ты толстый, когда впервые увидела тебя».
«Хочешь сказать, что попади я в лапы людоедам, они питались бы мной дней десять?»
Дорианна звонко засмеялась. Она забрала полотенце и стерла со спины лоснящийся пот. Ее прикосновения были и нежны, и смелы одновременны. Она водила вдоль изгиба спины, обводила на лопатках несуществующие крылья. С девичьим любопытством приплющивала бугорки мышц, поднимая теплые волны. Едва движения приобрели некую привычность, я развернулся. Дорианна смочила полотенце. От ее касания легкая судорога пробежала по рельефу напрягшегося пресса. Старался дышать ровнее, не выдавая нарастающего волнения. Она тщательно стирала градинки пота, но крупные капли выступали вновь, как воск на оплывшей свече. Я приподнял руки, подставляя талию для процедур. От скудного рациона в электронном ремне уже не хватало ходу, и штаны, удерживаемые ягодицами и взбухшей плотью, оголили лобок. Она старательно проводила от подмышек вниз до единственной одёжки, не считая ботинок, и с каждым прикосновением штаны спадали все ниже, а она все усерднее обтирала мой жилистый торс. Я потел уже не от проделанной работы, а от возбуждения. Дорианна осушила ложбинки меж напряженных кубиков, которые я сознательно напряг, чтобы осложнить ей задачу. Она с проворством скалолаза цеплялась за подрагивающие камни, и каждый раз ее пальцы срывались на мокрой поверхности, не способные закрепиться меж расщелин. Соскользнув в очередной раз, они утонули в ватерлинии штанов, но быстро выскользнули, словно обожглись.
Она отвлеченно произнесла:
«В последнее время часто вспоминаю общину».
Не подумав, я сходу ляпнул:
«Скучаешь по тому уроду мексикашке или повару-людоеду?»
«Ты призираешь тех людей, но благодаря им я жива».
Дурак ты, Кёртис! Ой, дурак!
«Извини, чушь сморозил».
«Я принесу тебе рубашку».
Дорианна махнула в сторону развалюхи и скрылась среди покосившихся стен. Она выскочила бледная, прижимая к себе мой… ее дневник.
«Ты украл его!»
Ее губы искривились от гнева, как лепестки степного мака в непогоду.
«Я все объясню».
«Я доверяла тебе!»
«Клянусь, я не читал твоих записей! Я писал о тебе».
«Как ты мог?!»
«Это атавизм. В типах „А“ и „В“ был заложен „ген сплетника“, чтобы они выворачивали свое психическое состояние в отчеты, которые затем анализировались. Мои же данные регистрировались наноботами, но тяга к писательству мне не чужда. Я не читал твоих записей».
Дорианна мотала головой, печально выслушивая мои жалкие объяснения».
«Ты поступил подло!»
«Я полный кретин. Я обязан был вернуть дневник. Я сделал единственную запись, что ты умерла, а потом еще одну, и еще. Я не мог остановиться. Дневник стал для меня болеутоляющим лекарством».
Она крутила над пламенем потертую обложку. Казалось, еще чуть-чуть и костер отблагодарит ее за подарок столпом искр.
«Вырви написанные мною страницы и сожги их. Дневник должен принадлежать его истинному владельцу».
«Он тоже не мой. Я нашла его у мертвого тела, и он попросился ко мне в друзья».
«Со мной приключилась такая же история».
«Похоже, он сам выбирает себе владельца. Знаешь, я больше не чувствую его: обложка сделалась грубой, а страницы не хотят открываться. Продолжай писать. И оденься».
«Спасибо, Дори. Обещаю, я буду заботиться о нем, – сказал я, а про себя подумал: – Как знать, может, этот дневник проводит меня в последний путь. Ему не привыкать».
Я получил дневник обратно. Чувство вины заставило меня весь вечер безмолвствовать. Поганое чувство, надо признаться. Жевал скользкие куски мяса непонятного происхождения и молчал. Дорианна вела себя естественно, но я ощущал, как этот чертов инцедент отдалил нас.
2121-05-18
Прошло восемь суток и пять часов. Я облазил оба берега, копался в мусоре, жег костры. Бесполезно. Ни следов, ни единого намека, что Дорианна жива.
Я потерял Дори! Она, наверное, погибла. Тешу себя слабой надеждой, что ей каким-то чудом посчастливилось выбраться на сушу.
В то утро мы погрузили наши скромные пожитки и отчалили. Мы не спешили преодолевать реку, давая слабому течению отнести нас на юг, подальше от Стены. Ее край был достаточно близок, может, всего в двух-трех километрах. Дорианне жутко понравилось сплавляться. Это был ее первый опыт и, похоже, последний…
Когда замаячили массивные сваи, поддерживающие редкие сегменты моста, я предложил пришвартоваться у пологого берега, оттуда было бы удобно продолжить путь вдоль шоссе на восток.
Вскоре река сузилась, а течение замедлилось. Я отталкивался шестом, а Дори подгребала куском фанеры. Кроссфит вымотал нас вконец, а до свай было как до Атланты пешком. Сделав паузу, заметили, что отдаляемся.
Огромная река в одночасье поменяла направление. Тогда я не понимал, куда она потекла, ведь выше по течению была плотина.
Я уперся шестом, но он сломался, будто сухая тростинка. От гребли не было проку. Словно на моторной лодке, мы пронеслись мимо деревянной постройки, давшей нам ночлег.
Скорость нарастала; река мелела, будто из ванной выдернули пробку. Равнинная речка превратилась в горную: с порогами из строительных плит, блоков и мятого железа, устилавших дно. Мы кое-как разминулись с торчащей стрелой подъемного крана. Дорианна дикой кошкой вцепилась в скользкие бревна, не желая держаться за меня.
Я поднял взгляд и обомлел: громада Стены перебралась через дамбу и беспрепятственно осушала русло, надвигаясь на нас. Я попытался отвести плот к берегу, как неожиданно днище налетело на ржавый плавник стального листа. Веревка лопнула. Бревна разъехались. Дорианна не успела даже пикнуть. Ее макушка мелькнула в бурлящем водовороте. Нырнул за ней. Кричал. Звал ее. Со всей дури ударился о крышу затонувшего школьного автобуса. Вскарабкался, чтобы осмотреться: непроглядная тина из мусора, поднятая мощным потоком со дна, заволокла поверхность.
Доплыл до берега. Носился туда-сюда под гул ревущей Стены. Мозг прожигала единственная мысль: отыскать Дорианну.
Обломки плота неподалеку сели на мель. Дневник и провиант, завернутые в полиэтиленовый пакет, чудесным образом уцелели.
