– Пожалуйста, ради бога, впустите! У меня трое детей, – молила мама, колошматя по закрытой двери, плавно уходящей со всем сооружением под землю. Видеокамера у входа шевельнулась, но никто не вышел. Признай они в маме женщину с обложки «Форбс», то история пошла бы другим путем… Когда Стена отступила, все без исключения жители супернадежных коттеджей были мертвы. Их скрюченные тела обугленными спичками валялись в самых разнообразных позах. На многих уцелела одежда, обувь, украшения; кто-то расслабленно сидел на диване, сжимая почерневшими костяшками хрустальный бокал с вином. Уверенные в своей защищенности, они погибли от чего-то неведомого.
Всякий раз, когда на пути встречаются дома-бункеры, в памяти возникают картинки из детства.
Разбив лагерь, отряд «Кости» загремел посудой; Стейси с собаками отправилась на охоту за грызунами; Дика занялась латанием изношенных штанов, сменивших не одну заплатку; Брюс взялся копать яму для сбора воды. Нам с мамой предстояло обследовать подземные дома. Из проделанных дыр в крышах давным-давно вынесли все съедобное и горючее, отчего предприятие казалось бесполезной тратой времени. Потрошили все без разбора: срезали нейлоновые мышцы подъемных механизмов, пластиковые трубы и кабели, вынимали ячейки для очистки воздуха. Впрочем, в прошлый раз мне повезло, и я нашла этот дневник.
Спустились в гнетущий запах сырости. Под ногами хрустел мусор вперемешку с битым стеклом. С вентиляционных труб лохмотьями свисала ободранная изоляция. Пол устилали островки ковролина. От мягкой мебели уцелели бесполезные стальные обода и пружины. Давным-давно, когда натыкались на работающие генераторы, Брюс запускал их, ненадолго пробуждая призрак сгинувшей цивилизации. Первым делом мама пролезла в технический люк в полу, где под днищем дома проходили инженерные коммуникации. Нынче этот секрет был известен даже камням, но нам несказанно повезло: фильтр для воды оказался нетронутым, его хватит до лета!
Собранных крох углепластика хватило, чтобы развести костер.
Я любовалась искорками, когда заприметила вдалеке мигающую точку. Кто-то готовил еду или кипятил воду.
– Не спится, ведьмочка? – голос Зака нарушил спящую тишину. В который раз он вторгается в мое уединение, в тайное общение с дневником. Засиживается допоздна, когда другие уже дрыхнут и видят сны.
В ответ я выдала какую-то дежурную фразу.
Он уселся рядом. Я поднялась и пожелала спокойной ночи:
– Я устала. Хороших снов.
– Нет, не устала. Садись, побалакаем!
Настроилась, что из меня будут выпытывать, почему я вступилась за Фроди.
– Дори, этакая защитница невиновных и угнетенных. Прям как наш физрук в школе.
– Защитница? В прошлый раз ты назвал меня тупой дурой.
– А ты не перестаешь удивлять. Опять покрываешь этого нигера, – хотела возразить, но он перебил: – Не собираюсь проповедовать, и так все ясно.
Он скормил огню кусок пластмассы. Разговор обещал быть долгим.
– А что тогда?
– Предостеречь.
Зак поведал историю своей жизни, заслуживающую, как мне кажется, внимания. И хотя он потребовал о ней не распространяться, я не могу не увековечить ее в дневнике. По правде сказать, не вижу причин, почему они с отцом ни разу не упоминали о пленении Зака. Думаю, написав об этом, я не совершу страшного посягательства на его личную жизнь.
Зак Стилски родился в Оттаве. Когда любовь в семье иссякла, как это часто случается, суд предложил ему выбрать одного из родителей. Выбор пал на мать, но та отказалась, и Зака оставили с отцом – на тот момент чужого для него человека. Для Чака армия была настоящей семьей и домом, пока он не лишился рук.
Подросток, в пятнадцать лет сменившей семьдесят одну подругу, – да, он назвал точное количество! – не воодушевился идеей путешествия в Атланту на скучную встречу ветеранов. Однако ради отца он перекроил плотный график свиданий. А вдруг получится замутить с какой-нибудь молоденькой связисткой или набраться нового опыта со зрелой боевой пловчихой? По прилету из аэропорта, прямиком до банкетного зала, Стилски отправились на метро – в беспилотном такси не перед кем трясти памятными медалями. У него их было две: в честь пятидесятой годовщины окончания войны с Ираном, к которой он не имел никакого отношения, и знак отличия инженерного сухопутного корпуса.
Худосочный военный в мундире контрастировал с курносым, прыщавым подростком в бунтарской футболке с изображением канадского флага. Они ловили взгляды случайных пассажиров до самого центра, как вдруг неожиданно погас свет. Поезд не остановился. Ускоряясь, он промчался мимо Файв Поинтс. На пролетающей станции в свете аварийного освещения метались человеческие фигуры. Кто-то из пассажиров дернул стоп-кран. Магнитная подушка отключилась. Состав рухнул на шасси. На мгновение ход замедлился, но вскоре вагоны понеслись с нарастающей скоростью. Пассажиров объяла паника. Одни пытались вышибить двери, другие попадали на пол. Чак не растерялся. Подхватив сына, он пробежал по лежащим пассажирам в хвост состава, где порвал ветровое стекло стальными протезами, обернутыми в живую оболочку. Вывалившись на пути и чудом не сломав ни единой кости, они отделались легкими ссадинами. Поезд, будто носок, всасываемый пылесосом, летел в трубе, в конце которой выскочил на открытую эстакаду и разлетелся на осколки, словно конфетти из хлопушки.
На поверхности их ждал другой мир. Они убегали от падающих людей, деревьев, машин. Самолет, потерявший управление, исчез в одном из небоскребов делового центра; от взрыва горючего здание стряхнуло с себя зеркальную кожу. Тот день дал старт отсчета новой истории.
Стена обрушилась на Атланту, вынудив людей бежать подальше от осыпающихся зданий. Выжившие объединились в группы. Те, кто предпочел спрятаться, погибли. Сформировавшиеся банды воевали за воду и еду. Антиквариат, ювелирные украшения, нанотехника и коллекционные автомобили никого не интересовали.
Стилски примкнули к банде Джона Расмуса, добывающей пропитание грабежами и собирательством, попутно воюя с трупоедами. Сын и отец-военный были вынуждены подчиняться приказам священника Расмуса и его молоденькой воспитанницы Ирэн – той самой Ирэн, которую в будущем прозовут Дикой. (В то время Ирэн, юная и дерзкая, была ярой последовательницей секты Понятых Говы. Всегда полагала, что Гова – имя некоего божества, но Дика утверждает, что Гова означает Голографический Вселенский Апокалипсис или что-то типа того. Возможно, я ошибалась, поскольку в богословии не сильна.) Чем голоднее становилось, тем больше воззрения главаря банды приобретали напыщенную благочестивость, используемую для распределения ресурсов внутри общины. При таком раскладе Стилски ничего не светило. За день до расставания с Расмусом трупоеды атаковали банду, захватив нескольких ее членов в плен, в числе которых оказался Зак. Привыкшего к легкой жизни подростка, закованного в полицейские наручники, гнали с другими невольниками, как скот. Собственно, их скотом и считали. Чтобы пленники не умирали от голода, их подкармливали малосъедобными внутренностями своих же собратьев, которым повезло меньше. Молодых и выносливых берегли на потом. Трупоеды, в прошлом цивилизованные люди, потеряли человеческую сущность. Они устраивали пытки, оргии и кровавые пиры на глазах будущих жертв.
