– А может, поплаваем нагишом? – за томным голоском скрывался испуг.
– Красивее тебя я еще никого не встречал, но…
– Ты молод, привлекателен…
– Это временно. Мы быстро стареем и разваливаемся. Лет через двадцать-тридцать ты будешь по-прежнему такой же юной, а у меня выпадут зубы. Я стану сгорбленным, морщинистым, полуслепым стариком. А может, уже через неделю умру от простуды.
– Но сейчас-то ты здоров и полон сил, – кокетничала она.
– Юмису, отыскать отца – мой семейный долг. Спасибо, что не бросаешь нас в беде.
– Да, – вяло ответила она. – Думаю, это платье для ужина подойдет.
– Эти перья? Они будто с европейского прайда гомосапов. У тебя ничего нет поприличней?
Автомобиль высадил Юмису недалеко от ресторана. Пешеходное авеню Оганесона было почти безлюдно. Обычно в это позднее время белые воротнички заканчивали свой умственный труд и массово выбирались на посиделки, внеплановые тренинги или вечера тимбилдинга. Террористический акт опустошил центральные улицы, но на работе кафе, игорных заведений и баров это не отразилось – они по-прежнему были открыты.
Юмису, стыдясь своей внешности, – в робе она выглядела как последняя трудоголичка – держалась в тени деревьев, подальше от ярких витрин. Сергей уговорил ее влезть в нелепую спецовку, которую она по непонятной для себя причине прихватила в поездку, хотя никакого отношения к гуманитарной миссии уже не имела. Туфли без каблука принижали не только рост, но и самооценку. А все ради того, чтобы вписаться в местные стереотипы. Кому она интересна, если выглядит как замухрышка, как по готовому лекалу сшитая подкладка – неказистая, потертая, бесцветная?
Случайный прохожий смотрел на нее слишком долго. Второй задержал взгляд на распущенных волосах – и тут же отвернулся. Менталитет корейцев стремился ко всему дисциплинированному и каштановый водопад волос их раздражал. Серж настаивал на том, чтобы она собрала волосы в аккуратный пучок, но Юмису удержала этот последний оплот индивидуальности. К счастью, она захватила с собой заколку, которой усмирила беспорядочные пряди.
Заметив вдалеке вывеску «Эпикарион», она замедлила шаг, чтобы продлить удовольствие от тех крох внимания, которыми одаривали редкие прохожие. Уверенной походкой ступала она в свете уличного освещения. Одна из главных улиц островного города выглядела предельно просто. Ни заманивающих рекламных плакатов, ни развлекательных голограмм, ни огромных информационных экранов – но какая разница, если в центре внимания ОНА, а не эта конкурентная броскость. Юмису так обрадовалась, что чуть не прошла мимо. Швейцар, открывшей перед ней дверь, вернул ее на землю.
Она пришла с небольшим опозданием. Ее усадили за столик, задвинув за ней стул. Неожиданная учтивость привела в замешательство. Еще большую растерянность вызвало убранство залы: высоченные расписные потолки, подпираемые множеством колонн, хрусталь массивных люстр, бархатные гардины на высоких окнах, белоснежные скатерти, серебро столовых приборов, блеск золотых канделябров, плачущие свечи. От обилия старомодных деталей закружилась голова.
– А где у вас еда? – спросила Юмису у андроида в человеческом обличии, раскладывающего перед ней пасьянс из ножей и вилок. Он показался ей немного бракованным: неровные движения и бегающие зрачки.
– Pardon? – извинился робот.
– Я не вижу стола с закусками.
– Наш шеф-повар будет рад приготовить для вас любой très délicat
21, а я доставлю его прямо на ваш столик. Не желаете сгладить ожидание вашего chevalier
22 шампанским и клубникой?
– Обожаю эти штуки, – буднично отозвалась она, а внутри что-то кольнуло: «Почему Ён опаздывает?»
Когда официант исчез, Юмису раздвинула указательный и большой пальцы левой руки – вспыхнул полупрозрачный аэроэкран. Она покопалась в Сети, чтобы узнать новые для себя слова: «клубника» и «шампанское». Такие загадочные термины, созвучные с чем-то музыкальным, она слышала впервые.
Фужер с золотистой шипучкой, ярко-красные ягоды с зелеными хвостиками и две пилюли на фарфоровой тарелочке выставили перед ней с серебряного подноса.
– S’il vous plaît
23, для усвоения несинтетической пищи примите перед едой эти капсулы, – хвастливо сказал официант, тем самым подчеркивая, что еда настоящая.
Юмису доела последнюю ягоду, а Ёна все не было. Зеленые лепесточки застряли между зубов, и она выковыривала их длинным ногтем, прикрывшись салфеткой. Ресторан был почти пуст. В дальнем углу ужинали манерный мужчина в старомодном смокинге и женщина в декольтированным туалете. Они сосредоточенно анатомировали вилками свои порции, негромко перебрасываясь редкими фразами. У зеркальной панели рядом с кадкой живых цветов – компания из трех молодых людей в деловых костюмах обсуждала финансовые сводки и небывалый обвал биржевых курсов.
В рабочем комбинезоне Юмису ощущала себя вульгарной отщепенкой. Когда она только появилась, на нее посмотрели с аристократическим снисхождением и более не поворачивались. Расхлебывая высокомерное безразличие к своей персоне, Юмису тихо ненавидела себя, стараясь не смотреть на окружающих.
Подошедший официант поинтересовался, не желает ли клиент порадовать себя вторым фужером.
– Мне не понравилась клуб-ни-ка, – по слогам выговорила она экзотическое слово. Официант выразил сожаление и протянул меню, чтобы порекомендовать что-то более привычное. – С какой линии будешь? – поинтересовалась она, перелистывая страницы с незнакомыми названиями. Меню было напечатано на настоящей бумаге и в нем не было ни движущихся картинок, ни О-кодов, возбуждающих вкусовые рецепторы и дающие возможность оценить блюдо до того, как его приготовят.
– Excusez-moi…
24
– Кто производитель? SungSam? AIK? Или GL? У них что ни модель – сплошной гарантийный ад.
– Я – человек, как и вы.
– Ой, – спохватилась Юмису, – и предположить не могла, что где-то еще обслуживают люди.
– Приму за compliment
25, – осклабился официант. Заметив, что страница меню раскрыта на легких закусках, он предложил попробовать фирменные бисквиты и сыры с плесенью.
– С чем? – поморщилась она.
– Вымоченный в персиковом соке миндаль нравится всем и неплохо сочетается с любым сортом вин. Позволите?
– Я попробую этот миндаль. Полторы тысячи грамм не осилю. Порцию поменьше, пожалуйста.
– В порции двадцать пять грамм. Тысяча пятьсот – это цена в кубиткойнах
26, – пояснил он и удалился исполнять заказ.
