– В какое дерьмо обмакнули мои глазные яблоки?
Он хохотнул над собственной колкостью. Уголки безвольных губ, взятых в скобки носогубных складок, приподнялись на мгновение. Глубоко посаженные глаза скрывала тень козырька фуражки, отчего создавалось впечатление, что на лице у него повязка. Вслед за начальником захихикали и подчиненные.
Чин не отреагировал. Хамство не смутит его, не собьет с мыслей. Он вдохнул для продолжительного монолога, как вдруг зазвонил бифотонный коммуникатор. Если проигнорирует входящий, Каони что-то заподозрит. Секунду поразмыслив, он отключил звук и заговорил:
– В прошлом году в нашей лаборатории…
– Что вы бормочете, ― рявкнул адмирал, ― говорите громче.
– Мы приняли меры… ― нескладно продолжал Чин, косясь то на коммуникатор, то на собравшееся руководство астероида Дэнкинс.
– Да ответьте уже! Мы подождем, пока вы наговоритесь. Нам некуда спешить. Астероид не сойдет с орбиты, производство не встанет, плавильные печи не остынут, а придурковатые туристы сами себя развлекут.
Под смешки команды Чин обратился к трубке.
– Это я, ― послышалось на том конце. Опустив предисловия, Каони перешел сразу к сути: ― Месяц назад ты настаивал на расширении рабочей зоны.
– Да, ты отказал.
– Я передумал. Вряд ли мне удастся убедить тебя послать образец на Землю, поэтому я поддержу следующую фазу твоих исследований на Дэнкинсе.
– Очень неожиданно.
– Я выписал консультанта по адаптации гомосапов к условиям слабой гравитации. Он прикинет размеры помещений для новой партии и рассчитает предварительную стоимость. Специалиста зовут Серж Белкин. Он вылетает из Пусана через час.
Чин сглотнул.
– Что-то не слышно ликований.
– Я немного занят. ― Он хотел добавить что-то обтекаемое, но не нашелся. Этого дракона, появившегося из ручья
54, лестью не опоить.
– Не беспокойся, никто твой эфир не отнимет, ― нарушил Каони затянувшуюся паузу. ― Занимайся делом, за которое тебе платят. Лет через триста-четыреста расплатишься.
– Дело не в том… ― Чин оборвал себя на полуслове. Он не мог при свидетелях повторить в сотый, тысячный раз, что минерал крайне нестабилен.
– Ты получил бы хорошенькую сумму, расплатился с долгами и зажил не хуже федерального монарха. На Земле быстрее и эффективнее разработают подходящий ингибитор, а ты отказываешься даже от моих трудовых ресурсов. Но, ― интонация Каони опустилась на компромиссную ступень, ― будь по-твоему. Мистер Белкин прилетает в 17:30 по корейскому времени, встретишь его в Нулевой Точке.
– После невзгод приходит радость труда
55, ― ответил Чин, а про себя с иронией подумал: «Засланные шпионы ― превосходное сырье для плодотворных исследований!»
– Кстати, ты не в курсе, зачем председатель собирается на Дэнкинс? Ходят слухи, он собрал команду узкопрофильных спецов. Они вылетают тем же рейсом, что и Серж.
– Да? ― растянул Чин, пряча за изумлением радость того, что его наконец-то услышали.
Каони, отпустив фальшивую любезность, попрощался, и связь оборвалась.
Лю отложил коммуникатор и оглядел насмешников. Они представлялись ему единым организмом с примитивным набором функций для выполнения простейших команд, исходивших от совета директоров трансконтинентальной корпорации Dankins Space Industries. Эти подхалимы-шутники, соревнующиеся между собой в остротах, повышали голос, когда того требовали обстоятельства, и кусали ― но не смертельно. Как любой организм, они действовали организованно: хихиканье одного вызывало цепную реакцию у других. Из этой амебообразной структуры вычленить кого-то было непросто. Пожалуй, Юджин Донахай ― высокий рыжеволосый скандинав с крупными чертами лица ― положительно выделялся из американской своры. Среди своих этот плечистый европеец имел неопределенный статус: вроде пользовался уважением, но нередко сам становился игольницей для шуток коллег. Ходили слухи, что его кандидатуру всерьез рассматривали на должность капитана (с приходом Макролиса капитанский титул сменился на адмиральский), но Хайлл Хантер, пользуясь правом председателя, продавил неоднозначное решение. Опасаясь конкуренции, Стивен Макролис понизил Донахая, назначив его донкерманом
56, и попутно съязвил, что фамилия будет благозвучна занимаемой должности. На пост вице-адмирала Макролис посадил своего человека, под стать собственной сумасбродной натуре.
Члены команды снисходительно смотрели на научного работника, подчеркивая высокомерием и ехидством нарушенную субординацию. Если бы бешенство имело запах, переговорная провоняла бы насквозь. Хайлл Хантер ― их непосредственный начальник, всемирно известный промышленник, председатель совета директоров ― заставил их сесть за стол переговоров и провести совещание по кризисной ситуации с ничтожной пешкой. Чин мог бы вдоволь издеваться над присутствующими, поджаривая их терпение нудными речами, но в этом не было резона. Когда они узнают истинное положение дел на вращающемся камушке, отданном под их юрисдикцию, они лопнут от панической лихорадки и каламбуры, безобидные для самолюбия Чина, вмиг закончатся.
– Пока многоуважаемый Лю собирается с мыслями, ― с издевкой произнес чернобровый блондин, начальник по безопасности, ― прошу запротоколировать, что протокол о несчастном случае следовало направить в Куала-Лумпур. Ваша лаборатория по камням по всем документам и протоколам подчиняется Азиатскому Союзу. ― Он надул по-чиновничьи щеки, копируя повадки своего начальника. Его любимое слово было «протокол», и все, что с ним связано.
– Совершенно не регламентопригодно, ― прожевал главный инженер. Его речь изобиловала экзотическими словами, иногда непонятными даже его коллегам. ― У вас свои супервайзеры, направляйте рискоаналитические бюллетени им, не нам.
– Гм, ужасный случай на производстве. Но… гм… при чем здесь командный состав? Сообщать на самый верх не было надобности. Гм, мы и без Хантера разобрались бы, ― разглагольствовал вице-адмирал, капризно мотая неумным лицом.
Скромный профессор Чин Лю, выслушивая тявканье, занял выжидательную позицию. «Прежний капитан такого балагана не допустил бы. Каждый высказывался вкратце и по делу», ― тихомолком заметил он. Когда их самолюбие пресытится, они будут слушать его. Не просто слушать, а внимать каждому слову.
