Макролис выдал порцию экстренных распоряжений:
– Бизнесмены, знаменитости и политики эвакуируются в первую очередь. Зона ответственности руководителя по безопасности.
– Представляю, какая начнется паника, ― ошалело произнес менеджер по развлечениям.
– Палубы изолируем и дождемся спасателей. Они пришвартуются к аварийным люкам и проведут эвакуацию за пару дней. Задействуем в подготовке свободный персонал, а во избежание паники объявим об учениях. Профессор Лю, что касается вас, от всех членов команды благодарю за содействие. Вы свободны.
Подчиненные впервые столкнулась с таким прагматичным и решительным Макролисом. Принимая приказы, они вставали, чтобы отдать ему честь. Отвечали коротко «Есть, сэр!» или «Так точно, сэр!», и гордо выпячивали грудь, увешанную незаслуженными наградами.
Члены команды, которых не коснулись распоряжения, повскакивали. Поднялся и Чин. Он настроился попрощаться и больше никогда не встречать эти физиономии, как неожиданно вспыхнул экран. На них смотрело юношеское с резкими чертами лицо председателя совета директоров. Нервным взмахом Хайлл Хантер откинул с левой половины длинную челку, прятавшую золотисто-желтое змеиное око. Ходили слухи, что искусственным глазом, напичканным чувствительной электроникой под управлением сложнейших алгоритмов, он заглядывал на дно человеческой сущности.
– Через час мы прибываем на Дэнкинс, ― известила голова, ― и сразу начинаем заседание. Подготовьте совещательные комнаты для моих специалистов. Как вижу, мистер Лю проинформировал вас. Сэкономим время на болтовне.
– Так точно, ― доложил Макролис, уменьшившийся в размерах. Пожухший нимб лидерства еще венчал его голову, и он, не без ноток решительности, спросил: ― Разрешите доложить? ― и, получив согласие, объявил: ― Я принял решение начать незамедлительную эвакуацию Дэнкинса.
– Макролис, ты спятил? Разве я об этом тебя просил? Может, это локальная утечка каких-нибудь химреагентов.
– Но мы видели записи…
– Слушай внимательно. Со мной летят лучшие специалисты по генетике, биомоделированию, нанотехнологиям. Они залезут в каждую дыру, изучат, сделают заключения. Если инопланетный вирус действительно существует и опасен, мы примем меры.
– Времени почти не осталось, ― мямлил Стивен, но Хайлл его не слышал.
– Это тебе не прогулочный катер ― утонул и забыл, этот булыжник и на Землю грохнуться может! Туристам ничего не сообщать, эвакуацию не начинать. Из-за нехватки шлюпок начнется паника. Первоочередная задача персонала ― законсервировать объект, а не отстреливать паникующих.
– Да, сэр, ― сдался адмирал.
– Чин Лю, я обращаюсь к вам.
Профессор кашлянул, прочистив пересохшее горло.
– Однажды за собственное лжесвидетельство я наказал себя, лишив глаза. С тех пор мягче я не стал, и к другим отношусь с такой же строгостью. Надеюсь, намек понятен. Ваше присутствие на экстренном совещании обязательно. Этих стен не должно покинуть ни единое слово.
В знак согласия профессор поклонился погасшему экрану.
Насвистывая мелодию, Чин Лю зашел в кабинет, располагавшийся в секретной лаборатории. Он поправил отворот халата, на котором блеснул значок ― записывающее устройство. Сняв неприметную кнопочку, Чин приложил ее к вертикальной поверхности молочного стекла. Скопировал многочасовой разговор с командой, открыл видеофайл и вырезал из него кусок, где Хайлл Хантер отчитывает запуганного адмирала и запрещает эвакуацию.
«Запись загружена в облако и готова к отправке», ― выскочило подтверждение.
Чин глянул на часы. Хайлл Хантер уже пристыковался, но пока рано делиться разоблачающим видеороликом с широкой общественностью. «В какие только благодетели мы не пеленаем наши пороки», ― усмехнулся он про себя.
Стекло камеры просветлело. Помещение, идентичное тому, в котором погиб Иви, имело боковой воздушный шлюз, переоборудованный таким образом, что открыть изнутри его было невозможно.
Пленник поднялся с койки, убрал с лица лохмы сальных волос и протер заспанные глаза. На нем был мешковатый ярко-рыжий комбинезон, снабженный дистанционной функцией управления размером для обездвиживания в случае неповиновения. Засучив рукава, он постучал по звуконепроницаемой поверхности. Помахал, привлекая к себе внимание.
Чин включил звук.
– Эй! Я хотеть жрать, ― донеслось из динамиков на ломаном китайском.
Чин снял халат, надетый поверх приталенного делового костюма европейского бренда, и сложил его на полу воздушного шлюза.
– Номер 122, переоденься, ― приказал он, когда рабочая одежка переместилась в камеру. ― Нет, не поверх робы. Сними ее, я разрешаю.
– Я кушать.
– Делай, что говорю, и получишь двойной паек.
Мужчина живо стянул с себя тюремную спецовку, невольно демонстрируя волосатую наготу, и натянул халат на свое разухабистое тело. Белая материя едва обтягивала мускулистый торс, воротничок не сошелся на бычьей шее, рукава лопнули в районе предплечий. Когда пленника доставили, он был еще крупнее, но слабая гравитация первой палубы уменьшила его.
– Какой молодечик, ― похвалил Чин. Сюсюканье убаюкивало бдительность гомосапов. ― И поправь бейджик. Сейчас получишь вкуснятину.
Дно выдвинутого ящика устилали пищевые батончики и пол-литровые бутылки с переработанной водой местного разлива. Там же лежал пистолет и штык-нож, некогда принадлежащий здоровяку. Ампулы с реактивами хранились в специальной коробочке. Чин встал так, чтобы дикарь не заметил предупреждающую этикетку на пробирке ― треугольник, внутри которого шестеренка кромсала двойную спираль. Вряд ли Номер 122 догадается, какая участь ему уготована, но предосторожность не бывает лишней. Разбавленные водой наноботы пережуют его мягкие ткани в зловонную слизь. А когда явятся спасатели, они увидят кости, халат, табличку с именем Чина Лю и полную раскаяний предсмертную записку. В полыхающем хаосе никто не озадачится процедурами идентификации.
Бифотонный коммуникатор издал режущий писк. От неожиданности Лю чуть не выронил пробирку. Дисплей высвечивал имя звонящего ― Каони. Чин бросил квантовое средство связи в мусорную корзину, в ворох разноцветных фантиков.
Он все рассчитал, все предусмотрел. Его биометрика уже изменена специальной прошивкой, так что ни по генетическому коду, ни по радужной оболочке глаз его никогда не свяжут с профессором Лю, гражданином Корейской Корпоративной Республики. Чин Лю покончит с собой в этой комнате. Отныне его имя ― Тони Смит. Менее чем через час бизнесмен, плейбой и миллионер мистер Смит зарегистрируется на рейс до Торонто с пересадкой в Осло, а по прилете содрогнется от кошмарных новостей, на фоне которых акции плавучего города взлетят до небес. Миролис, добывающий полезные ископаемые из морской воды и со дна Тихого океана, будет единственным надежным и дешевым поставщиком ресурсов на ближайшие десятилетия. Никакая Луна и рядом не стояла. Он поступил умно, прикупив себе крупный пакет ценных бумаг. Катастрофа сказочно обогатит его. Он подыщет себе красивый домик на склонах норвежских фьордов и проживет долгую и счастливую жизнь в Северной Европе в окружении любящих детей, самых милых и одаренных малышей на свете. Кассер и Долорес ― имена которых он частенько путал с предыдущей неудавшейся парой, Кевином и Даной ― ждут не дождутся своего папочку. Эти милейшие чада, сотканные из чистейших генетических блоков, комбинация которых в одном человеческом организме законодательно запрещена, никогда не догадаются, что их отец уничтожил Дэнкинс. Разумеется, не преднамеренно. Сын и дочь, его кровиночки, воплотившие в себе самое гениальное, что возможно собрать из генетического конструктора, вырастут умными, добрыми, отзывчивыми. Они никогда не узнают про жестокое убийство Иви Макроя. А по-другому было нельзя. Наука требует человеческих жертв, и Чин их предоставил. Он положил на алтарь знаний трепыхающегося Иви, разведя под ним костер новой биологической эры. К несчастью, огонь оказался неуправляемым, и вспыхнувший пожар вышел из-под контроля. Он докладывал об этом в Куала-Лумпур, лично мистеру Каони, заместителю министра Мэйли Тох. Но тот был глух. Каони настаивал на изучении ксеновируса, требуя в кратчайшие сроки понять его воздействие и разработать противоядие, пока другие не наткнулись на «генератор жизни». Каони не скупился в ресурсах и выделял мощности самого продвинутого квантового компьютера Кореи. Он засекретил проект, а любая отчетность проходила через него. Он добивался перевода исследований в Пусан, не осознавая смертоносности инопланетного минерала. Или у них с Мэйли были иные задумки, о которых тот тактично умалчивал. Его фанатичная одержимость Черным эфиром восхищала и пугала одновременно. Он требовал образец, клялся построить для него надежнейший исследовательский центр в Союзе, шантажировал, подкупал, подсылал шпионов. Мерзкие поступки прислужник Мэйли списывал на любовь к науке, в собственном представлении его темные стороны лоснились парадной чистотой. Чин же осознавал цвет психологических стен своей внутренней обители: они были белые в чернильных пятнах. В этих кляксах можно было рассмотреть и изувеченные ради науки трупы, и храброго дракона, не боящегося сообщить совету директоров о неизбежной катастрофе. Совершенные им преступления компенсировались, по его мнению, внимательностью, осторожностью, бесстрашием в сопротивлении Каони. Прояви он слабость, и Каони давно привез бы инопланетную заразу на Землю. А ведь в этом мире жить его детям. А что касается извлечения прибыли из гибели Дэнкинса ― так то не сделает полный кретин. Он свое дело выполнил, предупредив совет директоров, впору позаботиться о себе и своих наследниках.
