Петр I – Меншикову:
Высылаем сто рублёв
На постройку кораблёв.
Напишите нам ответ,
Получили или нет.
Меншиков – Петру:
Получили сто рублёв
На постройку кораблёв.
Девяносто три рубли
Пропили и прое…
Остается семь рублёв
На постройку кораблёв.
Напишите нам ответ,
Строить дальше али нет.
Петр – Меншикову:
Воля царская моя:
Я не знаю ни х…
Пили с кем, кого е…
Мне, чтоб строить корабли.
Петербургское Адмиралтейство в начале XVIII века было единственным в Европе судостроительным предприятием, которое могло похвастаться величественным зрелищем – спуском корабля на воду перед самыми окнами царского дворца. Спуском руководил адмирал Ф.А. Головин, отчего в Петербурге все новые корабли называли «новорожденными детками Головина». Сам царь лично вручал старшему мастеру спущенного корабля на серебряном блюде по три серебряных рубля за каждую пушку. Говорят, что еще несколько лет после смерти Петра мастер в день спуска нового корабля в память о великом императоре одевался в черную траурную одежду. Только при жизни Петра I, с апреля 1706 по январь 1725 года, на стапелях Адмиралтейской верфи было построено более 40 кораблей, а до середины 1840-х годов, когда Адмиралтейство как судостроительное предприятие полностью утратило свое значение, на воду было спущено около 300 кораблей.
С 1718 года в башне над главным входом в Адмиралтейство заседала Адмиралтейская коллегия, основанная Петром I в 1700 году под названием Адмиралтейская канцелярия. Членов Коллегии в народе называли: «Адмиралы из-под шпица», то есть из Адмиралтейства. Учитывая, что в старые времена производство в чины шло исключительно медленно, полными адмиралами они становились в весьма престарелом возрасте. В основном такими стариками и была наполнена Адмиралтейств-коллегия. Понятно, как высока была смертность в этом почтенном учреждении. Сохранился анекдот о том, как Николай I однажды спросил А.С. Меншикова, возглавлявшего в то время Коллегию: «Отчего у тебя так часто умирают члены Адмиралтейств-совета?» – «Кто же умер?» – спросил в свою очередь Меншиков. – «Да вот такой-то, такой-то…», – сказал государь, насчитав трех или четырех адмиралов. «О! Ваше Величество, – отвечал князь, – они уже давно умерли, а в это время их только хоронят».
В первой четверти XVIII века Петр I лично заседал со своими адмиралами в Коллегии. Заседания, как правило, продолжались до 11 часов, когда государь, по сложившемуся обыкновению, подкреплял себя рюмкой анисовки. Адмиралы с удовольствием следовали примеру царя. Постепенно сложилась, а затем распространилась по всей Руси поговорка, обозначающая время предобеденной выпивки и закуски: «Адмиральский час пробил, пора водку пить». Повторимся, «Адмиральский час» – это 11 часов – время, которое с тех пор на кораблях Военно-морского флота называют: «Адмиральский полдень». Между прочим, согласно «Словарю русского военного жаргона», «Адмиральский час» – это любой послеобеденный часовой отдых на корабле. А в народе утверждали, что в «Адмиральский час» адмиралы выпивали рюмку водки под грохот полуденного выстрела.
Благодаря Адмиралтейству и заседавшей в ее стенах Адмиралтейств-коллегии в Петербурге возник архитектурный стиль, известный по полуофициальному термину «Адмиралтейская архитектура». Так в Петербурге называли архитектурный стиль утилитарных, в основном производственных и складских построек из красного кирпича, с неоштукатуренными стенами и минимумом декоративных элементов на фасадах, восходящих к петровскому промышленному зодчеству. Основными апологетами этого стиля были архитекторы Адмиралтейств-коллегии, отчего и повелось название. Традиции, заложенные адмиралтейскими зодчими, сохранялись на протяжении всего XVIII и XIX веков. Краснокирпичные корпуса заводских цехов и даже общественных зданий можно встретить во всех районах города. Наиболее ярким примером «Адмиралтейской архитектуры» могут служить корпуса Новой Голландии, сооруженные в 1765–1780-х годах по проекту архитекторов Ж. Б. Валлен-Деламота и С.И. Чевакинского.
Последним морским министром Российской империи был адмирал флота Иван Константинович Григорович. Он начал карьеру в 1874 году, а во время Русско-японской войны командовал броненосцем «Цесаревич» и в марте 1904 года стал командиром крепости Порт-Артур. В 1908 году он был назначен главным командиром Кронштадтского порта, в 1911-м стал морским министром. Много сделал для возрождения русского Военно-морского флота после его сокрушительного поражения в Русско-японской войне, однако в петербургском городском фольклоре известен по уничижительному прозвищу «Вор Ворович».
Новая Голландия. Современное фото
Чего здесь было больше – слухов о коррупции в кабинетах чиновников Военно-морского ведомства или языковых ассоциаций при произношении фамилии министра, сказать трудно. Скорее всего, и то и другое. Но подлинные заслуги адмирала были по достоинству оценены гораздо позже. В 1923 году Григорович эмигрировал во Францию, там и скончался в 1930-м, и только в 2005 году его прах был торжественно перенесен в Петербург. Теперь он покоится на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Сразу после Октябрьской революции, в декабре 1917 года, комиссаром Морского генштаба, а затем морским министром был назначен мичман Балтийского флота Федор Раскольников. Тогда же, следуя традициям старого времени, он вместе со своей женой Ларисой Рейснер вселился в казенную квартиру в здании Адмиралтейства, которую совсем недавно занимал адмирал Григорович. Лариса Михайловна быстро освоилась. Здесь, в кругу своих близких родственников, которых в Петрограде называли «Ревсемейством», она любила устраивать приемы для бывших богемных приятелей. Угощала их редкой в голодном Петрограде икрой и другими деликатесами, блистала театральными нарядами, взятыми в костюмерных Мариинского театра, и возмущалась буржуазным убранством квартиры царского министра.
В этих же ярких вызывающих нарядах работы художника Бакста, ничуть не смущаясь, она могла навестить своих литературных знакомых, пригретых новой властью в Доме искусств на Мойке, так же запросто, как еще совсем недавно посещала эстетствующих поэтов в «Башне» Вячеслава Иванова на Таврической улице.
Лариса Михайловна Рейснер родилась в польском городке Люблине, в интеллигентной семье профессора-правоведа. В Петербург семья Рейснеров переехала в 1905 году. Мать, урожденная Хитрово, была писательницей. Отец преподавал право в Петербургском университете. Род Рейснеров древний. По одним сведениям, он происходил от крестоносцев – богатых рейнских торговцев, по другим – от некоего крещеного еврея Лео Ринуса. Лариса рано стала писать, еще гимназисткой выпустила в рижском издательстве две книжки с характерными женскими названиями: «Офелия» и «Клеопатра». А в качестве своего литературного псевдонима выбрала мужское имя далекого предка: Лео Ринус.
