Болезнь подросткового роста,
И вера слепая в мечту —
Свиданья у Синего моста,
Прощанья на Красном мосту.
Прогулки у Книжного дома
В январскую снежную стынь,
Где каждая встречная дама —
Из блоковских героинь.
Все глубже уносится память,
Пьянит, как хмельное вино.
И хочется падать и падать.
Но вот уже видится дно.
О Господи! Что это с нами?
Ни женщин, ни встреч, ни страстей.
Лишь ангелы машут крылами,
И нету других новостей.
И в этой немыслимой бездне,
Опережая мечту,
Спасенье от всяких болезней
Ждет на Зеленом мосту. ***
С Зеленым мостом связана одна из ранних петербургских легенд. При Петре I, а затем при Елизавете Петровне обер-полицмейстером Петербурга был Антон Девьер, которого, если верить фольклору, подарил Петру I во время его путешествия по Европе британский адмирал Микель Адриансон де Рюйтер «как хорошего каютного служителя». По легендам, в юности Антон Девьер был пиратом.
Если верить фольклору, то почтительный страх перед любым полицейским чином и трепетное уважение вообще к полиции, которые долгое время культивировались в дореволюционной России, велись от строгого, добросовестного и справедливого Антона Мануйловича Девьера, первого обер-полицмейстера Санкт-Петербурга, при одном имени которого будто бы «дрожали обыватели». Эта должность была введена в Петербурге специальным царским указом. По легенде, Петр придумал ее специально для своего любимца Девьера, чтобы оградить его от преследований Меншикова. Как известно, тот приказал своим слугам избить Девьера, когда тот «посмел» посвататься к его сестре Анне Даниловне. Напомним, что круг обязанностей обер-полицмейстера, определенный лично Петром I, уже тогда мало чем отличался от обязанностей сегодняшних градоначальников. Но в первой четверти XVIII века они многократно усложнялись еще и тем, что вводились в городе впервые, а за их соблюдением наблюдал лично государь.
Заслуги Девьера в их определении велики. Он впервые «устроил пожарную команду», следил за освещением улиц и каменным мощением дорог, организовал систематический вывоз нечистот, учредил надзор за продажей доброкачественных съестных припасов, установил регистрацию населения и строго спрашивал за «принятие на работу беспаспортных». Он лично каждый день объезжал город. И нес личную ответственность за все, что в нем происходило. Широко известен исторический анекдот о том, как Девьер однажды на себе испытал тяжесть царской дубинки только за то, что всего лишь одна доска была выломана из дощатого настила моста через Мойку, по которому Петр изволил проехать в сопровождении любимого обер-полицмейстера.
Об этом легендарном случае петербуржцы вспомнили в сентябре 1859 года, когда в Петербург прибыла невеста будущего императора Александра III, датская принцесса Мария Дагмара. Для встречи принцессы на Полицейском мосту собралась большая толпа народа. Перила моста не выдержали, и масса людей упала в Мойку. Если верить официальным сообщениям, обошлось без жертв.
Мойка – это один из самых известных в Петербурге топонимов. Название этой петербургской реки входит в повседневный обиход петербуржца вместе с детскими играми. Одна из таких игр предлагает закончить начатое предыдущим игроком слово, состоящие из двух слогов: «Мой – ка», «Не – ва» и т. д. Таким образом дети учатся читать. А потом они гуляют вместе со своими родителями по городу и где-нибудь в Купчине или Ульянке, к сожалению, видят огромные рекламные щиты с надписями и указательными стрелками: «Мойка», и даже не подозревают, что нет здесь поблизости никакой реки Мойки, а речь на фанерных щитах идет о мойке автомашин. Такой вот современный городской фольклор с привкусом провинциальной мистики, когда выражение «встретимся на Мойке» перестало означать встречу на берегу реки.
2
Самый известный дом на левой стороне набережной Мойки – это дом № 12, в котором находилась последняя квартира Александра Сергеевича Пушкина. Дом овеян старинными легендами. В первой половине XVIII века он принадлежал кабинет-секретарю Петра I И.А. Черкасову, который выстроил во дворе служебный корпус с открытыми двухъярусными аркадами. По преданию, впоследствии здесь располагались конюшни пресловутого герцога Бирона, слывшего большим знатоком и любителем лошадей. За их бегом он любил наблюдать с верхних галерей аркады. Это обстоятельство неплохо соотносится с характеристикой Бирона, оставленной современниками. Например, венский министр при петербургском дворе граф Остейн будто бы однажды сказал о Бироне: «Он о лошадях говорит, как человек, а о людях, как лошадь». Известно, что, под стать Бирону, любовью к лошадям отличалась и императрица Анна Иоанновна. Она часто приходила в конюшни своего фаворита полюбоваться на его четвероногих красавцев.
В конце XVIII века дом принадлежал купцу А.П. Жадимеровскому, затем перешел в собственность княгини А.Н. Волконской. После смерти мужа Волконская переехала в Зимний дворец, оставив свой дом детям. Пушкин поселился здесь осенью 1836 года, а в следующем году отправился отсюда в свою последнюю поездку, откуда вернулся смертельно раненым. 29 января по старому стилю, в 2 часа 45 минут, здесь он скончался.
В дальнейшем в квартире поэта жили графиня М.Э. Клейнмихель, обер-гофмейстерина княгиня Е.П. Кочубей. Затем здесь, по иронии судьбы, располагалось пресловутое Третье отделение, созданное Николаем I после известных событий на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Напомним, что Третье отделение доставило немало хлопот Пушкину. По инициативе этого надзорного органа он был отправлен в свою первую ссылку, и при полном сознательном отсутствии какой-либо инициативы со стороны Третьего отделения не была предотвращена последняя роковая дуэль поэта, приведшая к его гибели.
В 1910 году в доме на Мойке, 12, был открыт первый в России Музей изобретений и усовершенствований. Наконец, в 1925 году, по инициативе Общества «Старый Петербург – Новый Ленинград», квартира Пушкина была передана Пушкинскому Дому при Академии наук. Тогда же здесь была организована выставка, посвященная творчеству поэта, и только в 1937 году, к столетней годовщине со дня его гибели, в последней квартире поэта открыли Мемориальный музей А.С. Пушкина.
На Мойке Двенадцать, над домом, где Пушкин
Издал свой последний прижизненный стон,
Вещать продолжает все та же кукушка,
Тасуя, как карты, колоды имен.
Кому предназначены вещие меры?
Какое чело заклеймит этот штамп?
Коснется ли он номеров «Англетера»,
Или услышит ее Мандельштам?
И вырваться трудно из этого круга,
Не выйти из этой кукушьей игры.
И Лермонтов гибнет от выстрела друга
На склоне далекой кавказской горы.
Кому еще вечность она накукует.
Кому оборвет неожиданно нить.
Да, Пушкин был первым. Но гибель такую
У Господа надо еще заслужить.
Над Пушкинским Домом на Мойке Двенадцать
Время уносит людей и предметы.
И лишь поцелованным Богом поэтам
Достанется право уйти, чтоб остаться. ***
С Зеленого моста открывается вид на комплекс зданий Педагогического университета имени А.И. Герцена, раскинувшийся на левом берегу Мойки вплоть до Гороховой улицы. Это одно из старейших учебных заведений Петербурга ведет свою историю от Воспитательного дома, основанного по инициативе крупного общественного деятеля екатерининской эпохи И.И. Бецкого.
