Между тем легко увидеть довольно сдержанное, если не сказать ироническое отношение молодого Шостаковича не только к вождю мирового пролетариата, но и к советской власти как таковой. Известно, что дирижер Евгений Мравинский и композитор Дмитрий Шостакович называли друг друга «братьями по дням», намекая на название запрещенной в Советском Союзе книги И.А. Бунина «Окаянные дни», в которой писатель воспринимал революцию как национальную катастрофу.
По свидетельству очевидцев, Шостакович любил подшучивать над культом Ленина, царившим в большевистской России. Известно, что Владимира Ильича Ленина в Советском Союзе называли по отчеству. Отчеству придавали сакральное значение наравне с именем. В Ленинграде был Дом культуры имени Ильича и даже переулок Ильича. У Шостаковича это, видимо, вызывало раздражение. «Люблю музыку Ильича, – иногда восклицал он и, выдержав паузу, добавлял: – Петра Ильича Чайковского, разумеется».
Об отношении Шостаковича к властям предержащим можно судить по маленькой хитрости, которую позволял себе композитор. Известно, что он был одним из тех, кто практически всегда подписывал коллективные письма против своих собратьев по искусству. Но, как утверждает фольклор, делал это весьма своеобразно. Брал лист с текстом, переворачивал его вверх ногами и только тогда ставил подпись. После знаменитых постановлений ЦК по вопросам культуры Шостакович долго не мог прийти в себя. «Я ему завидую», – говорил он о погибшем Соломоне Михоэлсе. Михоэлс входил в круг друзей композитора.
О принципиальности Шостаковича по городу ходили легенды. В 1962 году композитор работал над симфонией № 13 на стихи Евгения Евтушенко, в том числе знаменитого стихотворения «Бабий Яр», которое было положено в основу первой части произведения. Это вызвало замешательство в кремлевских кабинетах. Шостаковича обвинили в том, что он намеренно выставляет напоказ тему холокоста и сознательно умалчивает о гибели людей других национальностей. Композитору даже предлагали отказаться от исполнения первой части симфонии. Не без давления со стороны партийных идеологов от участия в первом исполнении отказывались многие исполнители и даже дирижеры. Так, сославшись на занятость, отказался дирижировать оркестром давний друг Шостаковича Евгений Мравинский, и Шостакович решительно разорвал с ним дружбу, длившуюся годами.
Писатель Даниил Гранин рассказывает историю, случившуюся с военным дирижером и композитором, по совместительству служившим в ЦК партии музыковедом, Павлом Ивановичем Апостоловым. Апостолов люто ненавидел Шостаковича. Он был автором всех разгромных статей о его музыке в партийной печати и посвященных музыке разделах в постановлениях по вопросам культуры искусства, выходивших от имени ЦК партии. Без яростной злобы в адрес Шостаковича в них не обходилось. Об этом все знали и старались внимательно следить за их случайными пересечениями на музыкальных спектаклях и концертах. Однажды в Москве во время исполнения симфонии Шостаковича вдруг из первых рядов поднялся человек и направился к выходу из зала. Увлеченная музыкой публика не придала этому значения, мало ли кто и по какой причине покидает зал. Но когда симфония окончилась и двери распахнулись, все увидели на полу мертвое тело Апостолова. В толпе пронесся мистический шепот: «Возмездие, вот оно возмездие».
Травля Шостаковича была повсеместной и изощренной. В январе 1936 года в газете «Правда» появилась редакционная статья об опере Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» под названием «Сумбур вместо музыки». Поток грязи, вылитый на композитора, приобрел космические размеры. Дошло до того, что на арене цирка известный клоун Михаил Румянцев, выступавший под псевдонимом Карандаш, посадил за рояль свою собаку Кляксу. Клякса начинает бегать по клавиатуре. Выходит напарник клоуна: «Карандаш, что это вы делаете?» – «Ах, не обращайте внимания, это она играет новую симфонию Шостаковича». Много позже название погромной статьи «Сумбур вместо музыки» в народе было переосмыслено в пользу композитора: «Шостакович вместо сумбура». К сожалению, это произошло уже после смерти композитора.
Трагедии Ленинграда в годы Великой Отечественной войны Шостакович посвятил одно из лучших своих произведений – Седьмую (Ленинградскую) симфонию. Он начал писать ее, находясь в осажденном городе, вместе с ленинградцами мужественно перенося все ужасы первых месяцев блокады: голодал, мёрз, стоял в очередях, отоваривая карточки, дежурил на крыше дома во время налетов фашистской авиации. 9 августа 1942 года симфония была впервые исполнена в Большом зале Ленинградской филармонии оркестром под управлением К.И. Элиасберга. Ленинградцы по достоинству оценили талант композитора. День исполнения симфонии они назвали «Днем Победы среди войны», а само исполнение – «Залпом по Рейхстагу».
Дмитрий Шостакович умер в Москве 9 августа 1975 года и похоронен на Новодевичьем кладбище. В 2009 году в Петербурге на пересечении улицы Шостаковича и проспекта Энгельса был установлен памятник композитору по проекту петербургского художника Константина Гарапача – сидящий на скамье композитор в окружении нотных листов, во время написания Седьмой (Ленинградской) симфонии.
На улице Марата, 9, в бывшем доме князя В.П. Мещерского, расположен музей-квартира Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Дом построен в 1870 году по проекту архитектора Е.П. Варгина, надстроен в 1878 году по проекту архитектора В.И. Славянского. До нашего времени дошел после очередной перестройки в 1902 году, предпринятой архитектором В.Ф. Розинским. Дмитрий Дмитриевич Шостакович прожил в этом доме около 20 лет, с 1914 по 1933 год.
Площадь Искусств. Фото 2000-х гг.
Михайловская улица открывает перспективу площади Искусств с памятником Александру Сергеевичу Пушкину в центре и фасадом Михайловского дворца, ныне Русского музея. Широкие гранитные ступени дворца украшены скульптурами бронзовых львов «с подъятой лапой», удерживающей шар. Это копии античных статуй, найденных в XVI веке при раскопках в Риме. Они отлиты в 1824 году специально для Михайловского дворца.
Изображение льва в архитектурном убранстве городов известно на Руси давно. Достаточно вспомнить каменные узоры владимирско-суздальских храмов. В середине XVIII века изображение львов включается в декоративный орнамент пышных фасадов барочных дворцов великосветской знати. Львиные маски становятся символами богатства и роскоши. Но только в архитектуре классицизма львы перестают выполнять подчиненную, декоративную функцию и становятся самодостаточными. Львы сходят с фасадов и занимают места перед зданиями, подчеркивая тот или иной характер самого сооружения и в зависимости от этого: то ли гостеприимно приглашают войти внутрь, то ли, наоборот, надежно охраняют входы от нежелательных посещений.
Стоит зверь, охраняет дверь.
Если заснет, шар ускользнет.
Особенно много львов появилось в Петербурге благодаря творчеству архитектора К.И. Росси и его последователей.
Сторожевые функции львов старательно подчеркиваются одним из важнейших композиционных принципов классицистической традиции – симметрией. Сторожевые львы обязаны смотреть друг на друга, как бы замыкая взглядами охраняемое пространство.
