Но проходит год, и бронзовые копии, уже готовые к установке на мосту, по указанию Николая I, отправляются за границу, в подарок прусскому королю. Если верить в искренность официальных отчетов, скульптуры подаренных коней произвели в Берлине «такой всеобщий восторг, какого подобного там никогда не было или редко что возбуждало». Клодт был избран членом Академий художеств в Берлине, Париже и Риме.
Памятник Николаю I на Исаакиевской площади. Современное фото
А Клодт между тем выполняет новые отливки. Но и их по высочайшему указанию увозят из Петербурга. На этот раз в подарок неаполитанскому королю, в знак благодарности за гостеприимство во время путешествия по Италии русской императрицы. Кстати, на высоких пьедесталах, что удерживают клодтовских коней перед Королевским дворцом в Неаполе, по указанию короля Фердинанда Второго, была укреплена мемориальная доска с многословным латинским текстом, перевод которого выглядит следующим образом: «В честь Николая Первого, русского царя, славного полководца и покровителя искусств, возвращавшегося на свою родину, и в знак верной и вечной дружбы подарившего нам коней, уже стоявших на невских берегах, восхитительную работу петербургского мастера, мы Фердинанд Второй, король двух Сицилий, повелели водрузить сию доску, как свидетельство благодарности и вечной памяти о счастливом царском визите в наш королевский дворец Бурбонов». Эта пространная надпись с двусмысленным словосочетанием «на невских берегах» породила среди итальянцев легенду о том, что у них в Италии находятся кони, «прежде украшавшие один из мостов на Неве». О существовании в Петербурге какого-то Аничкова моста добродушные итальянцы, вероятно, и не подозревали.
Тем временем Клодт выполняет новые отливки коней. Но и им отказали в установке на Аничковом мосту. Скульптурные группы поставили у Дворцового павильона Бельведер в Луговом парке Петергофа. Во время Великой Отечественной войны они безвозвратно исчезли. Еще одни клодтовские кони стали украшением дворцово-паркового ансамбля князя Алексея Федоровича Орлова в Стрельне. Во время войны скульптуры из Орловского парка также были похищены фашистами. Наконец, очередные отливки коней установили у Конного двора в усадьбе Голицыных, в Кузьминском парке. Они сохранились до наших дней.
Между тем Клодта захватила новая идея. Он отказывается от установки на восточных устоях Аничкова моста копий и решает создать две новые оригинальные композиции в развитие задуманного сюжета под названием «Покорение коня человеком», или в более широком смысле – «Покорение природы человеком». В 1850 году этот грандиозный замысел был полностью завершен.
«Читать» клодтовскую повесть о прославлении человека, покорившего природу, следует с группы в западной части моста – «Конь с идущим юношей». Животное еще непокорно, и обнаженный атлет сдерживает вздыбленного коня, взяв его за узду. Противоположная группа изображает борьбу. Ноги коня раскинуты, голова высоко вздернута, пасть оскалена и ноздри раздуты, а юноша с трудом сдерживает вырывающееся животное. В третьей группе, расположенной ближе к дворцу Белосельских-Белозерских, водничий повержен на землю и конь почти вырвался. Голова лошади победоносно поднята, юноша с трудом удерживает животное одной левой рукой. И, наконец, в четвертой группе мы видим, что атлет покоряет коня. Припав на колено, он двумя руками сжимает узду и укрощает животное.
Петербургская публика была в восхищении. Пресса наперебой публиковала восторженные отклики. Остался доволен и Николай I. Во время церемонии по случаю торжественного открытия моста император, как известно, не отличавшийся изысканностью выражений, согласно преданию, с солдатской непосредственностью громогласно заявил, хлопнув скульптора по плечу: «Ну, Клодт, ты лошадей делаешь лучше, чем жеребец».
Похоже, эта мысль не покидала императора и в дальнейшем. В семейном архиве Клодтов сохранилась легенда о том, как однажды, находясь одновременно с Николаем I в Берлине, Клодт появился в свите царя верхом на лошади, взятой напрокат. Не сумев с ней справиться, Клодт неудачно дернул, лошадь понесла. Шляпа скульптора свалилась, костюм пришел в беспорядок, и он сам едва удержался в седле. Очевидно, пытаясь сгладить ситуацию, верный себе Николай I по-своему поддержал соотечественника: «Ты лучше лепишь лошадей, чем ездишь в седле».
Городской фольклор с готовностью подыгрывал казарменному юмору смахивающего на фельдфебеля императора. Рассказывают, что однажды на крупе клодтовского коня появились четыре зарифмованные строчки:
Барон фон Клодт приставлен ко кресту
За то, что на Аничковом мосту
На удивленье всей Европы
Поставлены четыре ж…
Если верить молве, узнав из полицейского рапорта об этой выходке петербургских рифмоплетов, Николай I подхватил предложенную игру и размашистым росчерком пера вывел прямо на рапорте экспромт собственного сочинения:
Сыскать мне сейчас же пятую ж…
И расписать на ней Европу.
Подобные легенды во множестве ходили по Петербургу. «Лошадиная» тема, да еще в связи с Клодтом, становилась модной. Рассказывали, как однажды Клодт неосторожно обогнал коляску императора, что, как известно, было «строжайше запрещено этикетом». Узнав скульптора в лицо, Николай I строго погрозил ему пальцем. Через несколько дней история повторилась. На этот раз император, не скрывая неудовольствия, потряс уже кулаком. А вскоре государь пришел к скульптору в мастерскую посмотреть модели коней. Вошел молча. Не поздоровался и не снял каску. Ни слова не говоря, осмотрел коней. Наконец проговорил: «За этих – прощаю».
Если верить одному преданию, то, работая над конными группами для Аничкова моста, Клодт решается наконец отомстить одному из своих давних высокородных обидчиков. Месть избрал жестокую и изощренную. Он будто бы решил изобразить лицо этого человека под хвостом одного из вздыбленных коней. Говорят, узкий круг посвященных легко узнавал отлитый в бронзе образ несчастного. Правда, другие были убеждены, что между ног коня скульптор вылепил портрет ненавистного Наполеона, врага любимой и единственной его родины – России. А третьи утверждали, что одно из бронзовых ядер коня исписано непристойностями.
Динамичные классические скульптуры обнаженных юношей, мощные фигуры прекрасных диких животных, непривычная для монументальной скульптуры близость восприятия в сочетании с некоторой неоднозначностью, улавливаемой в тексте памятной бронзовой доски, укрепленной на одном из гранитных кубов, служащих пьедесталами для клодтовских коней: «Лепил и отливал борон Петр Клодт в 1841 году», породили соответствующий фольклор, пикантная фривольность которого с лихвой искупается добродушной незлобивостью собственно фольклорных текстов.
Вот анекдот, напрямую пародирующий двусмысленность бронзовых слов. Стоит на Аничковом мосту мужик и справляет малую нужду. Подходит милиционер и вежливо начинает стыдить мужика: «Как же это, гражданин… В центре города… На таком месте… Небось, питерский рабочий…». – «Рабочий, рабочий… – нетерпеливо отмахивается мужик. – Не видишь, что написано: „отливал барон Клодт“. Как барону, так можно, а рабочему, так нет?!».
