Доходный дом № 81 на противоположной стороне Невского проспекта, построенный архитектором А.П. Гемилианом в 1851 году, ленинградцам старшего поколения хорошо знаком по весьма популярному в 1970–1980-х годах специализированному магазину «Чай – кофе». Здесь всегда можно было, как выражались в то время, достать одну-две пачки индийского чая с изображением заветных трех слонов и, что еще более ценно, круглую жестяную банку экзотического кофе ленинградской расфасовки. Среди ленинградцев этот магазин известен и своей аббревиатурой «ЧК», совпадающей с печально знаменитой аббревиатурой Чрезвычайной комиссии (ЧК), и каламбурным вариантом официального названия: «У ЧайКОвского». Фамилия композитора включала в себя буквы из названий как того, так и другого напитка. Тем более что многие ленинградцы еще со школьной поры хорошо запомнили музыкально-продовольственную дворовую присказку, целиком состоящую из имен прославленных композиторов: «Поел Сметаны, попил Чайковского, закусил Бизе, вышел из Дворжака посмотреть бурные воды Дунаевского. Тут у него в животе началось Пуччини и Поганини. Он спрятался за Мусорский ящик, сделал Могучую кучку, встал, перешагнул через Гуно и пошел по Глинке».
Невский пр., 86. Фото 1900-х гг.
Невский пр., 86. Фото 2004 г.
Невский пр., 100. Фото 2003 г.
В 1907 году во дворе дома № 100 по проекту архитектора Л.Л. Фуфаевского было построено здание круговой панорамы. В 1930 году в нем был открыт кинотеатр «Колизей». В фольклоре это название известно благодаря поговорке 1950-х годов, когда антисемитизм усилиями верных ленинцев был возведен в государственный принцип: «В кинотеатре „Колизей“ что ни зритель, то еврей».
От четной стороны Невского проспекта отходит улица Маяковского. Первое название этой улицы – Шестилавочная – возникло в самом конце XVIII века и относилось к участку между современными улицами Жуковского и Кирочной. Название будто бы повелось от неких шести лавок, торговавших на этой улице съестными припасами. Затем название несколько раз менялось. В середине XIX века улицу продлили от современной улицы Жуковского до Невского проспекта и в 1858 году назвали Надеждинской. Это название также имеет фольклорное происхождение. В конце улицы в то время находилась больница для чахоточных, и, как говорили в народе, в больницу «люди ходили с надеждой выздороветь».
Современное название появилось в 1936 году. Магистраль была названа улицей Маяковского, в память о советском поэте, жившем на этой улице в доме № 52 с 1915 по 1918 год. В память об этом фасад дома украшает мемориальная доска.
Принято считать, что Маяковский – московский поэт. Это действительно так. С Москвой он связан гораздо теснее, чем с городом на Неве. Однако есть два обстоятельства, которые дают все основания считать Маяковского и петербургским поэтом. Во-первых, романтический образ революции, который он на протяжении многих лет создавал в своих стихотворениях и поэмах, неразрывно связан с Петербургом, а затем с Петроградом и Ленинградом. И, во-вторых, личная жизнь Маяковского драматическим образом переплетена с его петербургскими друзьями Лилей и Осипом Бриками. Их странное и непонятое многими современниками существование втроем наложило неизгладимый отпечаток на всю жизнь поэта, а по некоторым свидетельствам, стало одной из причин его самоубийства. Страстно влюбленному Маяковскому приходилось выслушивать от любимой женщины откровенные проповеди свободной любви и признания в том, что с Маяковским ей хорошо, но любит она только своего законного мужа Осипа. При этом Осип Брик мог стоять тут же, у дверей спальни, откуда только что вышли Лиля и Маяковский, и снисходительно выслушивать откровения своей супруги.
Впрочем, в богемной среде мода на «брак втроем» была довольно распространенной еще с начала XX века. Ее страстными апологетами были Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, Вячеслав Иванов и многие другие. Они утверждали, что «брак вдвоем» – отживший общественный институт.
Л.Ю. Брик
В.В. Маяковский
После революции эта система взглядов на брак была заменена революционной теорией «стакана воды», согласно которой, удовлетворение страсти приравнивалось к утолению жажды. Активным проповедником новых половых отношений была Александра Коллонтай. С тех пор в фольклоре сохранилась даже поговорка: «По примеру Коллонтай ты жене свободу дай!». Так что к бытовому поведению Маяковского общество относилось снисходительно и терпимо. Об этом можно судить по шуточному завещанию, парадирующему стиль Маяковского, которое составили ироничные, но вовсе не безжалостные остроумцы того времени:
Товарищ правительство!
Покорми мою маму,
Ольгу согрей и другую сестру.
Заодно и согрей уж гулящую Лилю,
А я себе спокойненько умру.
Хватит волноваться,
Счастливо оставаться.
Брики жили рядом с Надеждинской улицей, как тогда называлась улица Маяковского, на улице Жуковского, в доме № 7. Осип Брик считался теоретиком литературы, часто выступал с лекциями и докладами по стихосложению. Однажды на дверях их дома кто-то написал: «Здесь живет не исследователь стиха, а следователь ЧК». Среди творческой интеллигенции в то время ходила эпиграмма, авторство которой приписывали Есенину:
Вы думаете, что Ося Брик
Исследователь русского стиха?
А на самом деле он шпик
И следователь ЧК.
Насколько осведомлены были современники, стало ясно только позднее, когда в архивах ЧК обнаружились удостоверения сотрудников этой организации. Среди них числились и друзья Маяковского. Удостоверение Лили Брик имело номер 15073, Осипа – 25541. Впрочем, это было время, когда вся страна усилиями органов опутывалась сетью тайной полиции, и был ли вовлечен в эту смертельно опасную пляску жизни и смерти сам Маяковский, можно только предполагать.
Маяковского не стало 14 апреля 1930 года. Он застрелился. По стране начали распространяться слухи. По одним из них, поэта убила «рука ЧК» в результате заговора, во главе которого стояла Лиля Брик. Будто бы незадолго до этого высокопоставленный сотрудник органов Яков Агранов подарил Маяковскому пистолет, сказав при этом: «Если ты мужчина, то сам знаешь, как с ним поступить».
