В 1857 году название площади отредактировали, придав ей современное звучание. Теперь она стала называться Знаменской. В феврале 1917 года Знаменская площадь стала одним из центров проведения общегородских революционных митингов. Своеобразной трибуной для ораторов стал пьедестал памятника императору Александру III. Как правило, все ораторы призывали к немедленному вооруженному восстанию. В 1918 году, в память об этих событиях, Знаменскую площадь переименовали в площадь Восстания.
В 1936 году памятник Александру III был снят.
И.П. Павлов
В 1985 году к 40-летию победы советского народа в Великой Отечественной войне в центре площади Восстания по проекту А.И. Алымова и В.М. Иванова был установлен обелиск «Городу-герою Ленинграду».
Многотонный гранитный монолит, обработанный в виде армейского штыка, сразу привлек внимание городского фольклора. Пожалуй, трудно найти в городе памятник, заслуживший такое количество негативных определений. Наиболее мягкие из них: «Пограничный столб», «Каменный гвоздь», «Отвертка», «Долото», «Развертка», «Шпиндель», «Вилка», «Штырь», «Гвоздь», «Шампур», «Пипетка», «Страшный сон парашютиста». Но даже среди этого не очень лестного ряда есть и более жесткие: «Штык в горле Невского проспекта», «Мечта импотента», «Памятник импотенту», «Фаллос в лифчике», «Девичьи грезы».
Демонстрация на Невском проспекте в феврале 1917 г.
С некоторых пор по городу поползли слухи, что обелиск начал крениться. У него появилось новое прозвище: «Пизанская башня». Конечно, это еще далеко не Пизанская башня, но все же… Сразу же появился и новый адрес встречи у Московского вокзала: «У пожилого члена». Но самое интересное, что это последнее обстоятельство всерьез поколебало уверенность почитателей этого монументального шедевра, о котором еще при его установке с двусмысленными интонациями в голосе говорили: «Встал на века».
Определяющая роль на площади Восстания принадлежит зданию Николаевского, ныне Московского железнодорожного вокзала. Оно было построено в 1847–1851 годах по проекту архитектора К.А. Тона. Точно такое же здание вокзала было возведено в Москве, на противоположном конце железнодорожного пути между двумя столицами.
Московский вокзал сыграл важную роль в формировании не только архитектурной, но и социальной среды огромного городского пространства. Вокруг него очень скоро сложилась сеть хорошо организованных ресторанов и гостиниц и целая система наземных транспортных потоков – рельсового и колесного, а впоследствии и подземного – метро. Московский вокзал для многих становился альфой и омегой короткого периода петербургской жизни. В народной речи Московский вокзал имеет вполне традиционные для многих вокзалов прозвища: «Мосбан», «Николаевский бан», «Бан», «Банан», «Маша» или «Марья Васильевна». Не отличается оригинальностью и фольклорное название платформы № 4, откуда отправляются поезда «Красная стрела». Ее называют «Самым коротким проспектом в Петербурге». Сохранился в городском фольклоре и благозвучный эвфемизм нецензурного восклицания, когда что-то, хоть убей, не получается: «Сельмаг-Сельпо-Ленинград-Московская товарная!».
Железная дорога между Петербургом и Москвой была названа Николаевской. Она была в полном смысле прямой, или прямолинейной, как и характер императора Николая I. Говорят, предваряя проектирование, Николай I наложил на географическую карту линейку и провел прямую черту между двумя столицами. «Чтоб не сбиться с линии, не то повешу», – отрезал царь, передавая карту строителям. Ослушаться императора остерегались. Дорога, действительно, получилась прямой как стрела. Если не считать одного отрезка почти в самой середине железнодорожной колеи, связанного с особенностью местности. На этом участке пути подъем оказался настолько крут, что его пришлось обогнуть. Однако тут же родилось фольклорное объяснение этому обстоятельству. Будто бы так на карте, переданной Николаем I строителям, карандаш обошел выступавший перед линейкой палец императора. Переспрашивать не рискнули и случайное полукружие, старательно повторенное на местности, так и осталось. Этот участок до сих пор называется «Палец императора». Ходили упорные слухи, что первыми пассажирами железной дороги были арестанты. Свободные граждане поначалу боялись ездить, искренне полагая, что колеса крутит нечистая сила, а везет состав сам дьявол. Все еще хорошо помнили рассказы о том, с какими предосторожностями царь в 1837 году впервые проехал по железной дороге: Николай приказал поставить на железнодорожную платформу свой конный экипаж, сел в него и так ехал от Царского Села до Павловска.
В отличие от европейских железных дорог, железнодорожная колея в России была несколько шире. В Петербурге с удовольствием рассказывали забавный анекдот о том, как Николай I утверждал окончательный проект дороги. Нерешенным оставался единственный вопрос, какой должна быть стальная колея – узкой, как в Германии, или шире, на чем настаивали отечественные инженеры. Царь с утра был не в духе. Ему надоели споры и препирательства строителей. Он раздражался. В последний раз просматривая проект, на мгновение задумался и размашисто написал: «На х… шире». Но никакого знака в конце не поставил – ни восклицательного, ни вопросительного. Неверно понятая интонация будто бы и привела к тому, что с тех самых пор колея российских железных дорог на несколько сантиметров шире, чем в Европе.
В фольклоре сохранились и некоторые просторечные названия, связанные с железной дорогой. Так, например, расхожая в XIX веке идиома «Съездить в Москву» на иносказательном языке стыдливых барышень означала: внезапно исчезнуть на два-три дня, чтобы разрешиться от бремени, сделать тайный аборт. В XIX веке вечерние пригородные поезда с возвращавшимися из города подгулявшими дачниками называли «Пьяные поезда». Пожалуй, традиция выпивать во время железнодорожных путешествий ведет свое происхождение именно с тех пор. Хмельные дорожные застолья продолжаются и в современных поездах. Строчка из популярной песни: «От Питера до Москвы – бутылка да стук колес», выстраданная, скорее всего, в тесном купе ночного поезда, давно уже превратилась в пословицу. Не зря утреннее прибытие ночного экспресса «Красная стрела» на Московский вокзал Петербурга питерские эстеты прозвали «Утром стрелецкой казни», по названию знаменитой картины В.И. Сурикова, изображающей жуткие сцены подавления стрелецкого бунта.
История «Красной стрелы» насчитывает уже не одно десятилетие. Ее отправление в столицу ровно в 23 часа 57 минут, за три минуты до наступления новых суток, уже само по себе стало легендарным. Говорят, этакий изощренный выбор времени отправления принадлежит ленинградским партийным работникам, вынужденным довольно часто ездить в Москву и обратно. Будто бы таким хитроумным способом они добились получения суточных и за те сутки, до истечения которых оставались эти пресловутые три минуты. Согласно железнодорожным преданиям, только однажды «Красная стрела» выбилась из графика. И произошло это не по вине железнодорожников. Состав задержал нарком просвещения А.В. Луначарский. Его ленинградская возлюбленная опаздывала в Москву. Впрочем, через две минуты после отправления привилегированной «Красной стрелы», в 23 часа 59 минут, с Московского вокзала отправляется еще один поезд в столицу. Он гораздо скромнее первого и не имеет фирменного названия. В отличие от «Стрелы», он отапливается углем, а его проводники носят не белые, а черные перчатки. В народе такой состав называют «Черной стрелой». Фольклорное название есть и еще одного состава, курсирующего между двумя столицами. Его вагоны выкрашены в красно-синие цвета. В шутку его называют «Попугайчик». Впрочем, и красными вагоны «Красной стрелы» стали не сразу. Первоначально они были синими, хотя весь состав и назывался «Красной стрелой». В понятие «красный» в то время вкладывался иной смысл: «советский». Перекрасили вагоны в красный цвет будто бы в одну ночь, по указанию Сталина. Сделал он это в ответ на просьбу одной из пассажирских бригад.
