Подлинная фамилия народного артиста СССР, депутата Верховного совета СССР нескольких созывов, лауреата Ленинской и Сталинской премий Соловьева-Седого – Соловьев. В детстве у него выгорали волосы настолько, что отец да и мальчишки во дворе звали его «Седым». А когда он стал композитором, фамилия Соловьев ему вообще разонравилась. «Уж больно много было Соловьевых», – будто бы говорил он. И прибавил к фамилии свое детское прозвище. Правда, и это не спасло его от молвы. Одно время в Ленинграде была популярна эстрадная шутка Аркадия Райкина: «Соловьев, сами понимаете, Седой!». К слову сказать, Соловьев-Седой и сам отличался резкостью в словах. По этой причине он даже в Москву боялся переезжать: «Меня за язык в Москве посадят. Долго не продержусь».
Между тем Соловьев был подлинным любимцем партии и народа. Его называли мастером советской песни. Такие широко известные песни, как «Соловьи», «Вечер на рейде» и многие другие, стали подлинно народными. Особенно много произведений композитор посвятил своему любимому городу. Музыкальный образ Ленинграда невозможно представить без песенного творчества Соловьева-Седого. Даже его знаменитая песня «Подмосковные вечера», согласно легенде, первоначально была посвящена Ленинграду. Припев ее звучал так: «Если б знали вы, как мне дороги ленинградские вечера…». Просто одному высокому московскому чиновнику песня так понравилась, что тут же было велено заменить «ленинградские вечера» на «московские». Вариант «подмосковные», очевидно, был вынужденным. Песня была уже готова, и музыкальный ритм переделывать было поздно.
В.П. Соловьёв-Седой
Впрочем, скорее всего, это не более чем красивая ленинградская легенда. На самом деле песня писалась для кинофильма «Спартакиада народов СССР», которая проходила в Москве, да и слова песни принадлежат московскому поэту Михаилу Матусовскому. Но если легенда все-таки права, то именно в этом проявился весь Соловьев-Седой. Он был верным и преданным сыном своего времени. Не зря его полные инициалы, так похожие по звучанию на известную партийную аббревиатуру, заменили композитору его собственное имя. Среди близких друзей его называли коротко и определенно: «ВПСС» – Василий Павлович Соловьев-Седой. Друзья его любили. Он был словоохотлив, любил посидеть за выпивкой. При встрече с друзьями его любимыми словами были: «Водки нет – разговора не будет». Рассказывают, как однажды на юге он за два дня спустил все, что взял на месяц отдыха. Денег хватило только на одно слово, чтобы дать телеграмму другу в Ленинград: «Еще». Понял ли друг и выслал ли ему деньги, фольклору не известно.
Надо сказать, что Василий Павлович был не прочь поиграть словами. Особенно, если они услаждали его профессиональный слух музыкальными ассоциациями. В свое время в композиторской среде был популярен анекдот о встрече Соловьева-Седого с композитором Вано Мурадели. «Вано, – приветствовал его Василий Павлович, – ведь ты не композитор». – «Почему?» – удивился тот. «У тебя все не так. Даже в фамилии. Смотри сам. Вместо „Ми“ у тебя „Му“, вместо „Ре“ – „Ра“, вместо „До“ – „Де“, вместо „Ля“ – „Ли“». Да и подпись Василия Павловича Соловьева-Седого, говорят, представляла собой графическое изображение музыкальной гаммы: ФаСиЛяСиДо, то есть ВаСиЛий СеДой.
2
Как известно, строительство Александро-Невского монастыря по различным причинам растянулось на весь XVIII век. Несомненной градостроительной удачей следует считать связь архитектурного пространства монастыря с собственно городом, включение его в городскую черту. С этим прекрасно справился архитектор Иван Егорович Старов. Он как бы продолжил перспективу Невского проспекта внутрь монастыря, создав замечательные ворота с надвратной церковью, ведущие в глубину монастырской территории, и площадь между монастырем и проспектом. Выход на эту площадь со стороны Невского проспекта Старов оформил двумя угловыми скромной архитектуры однотипными домами, как бы вводящими в круг архитектурных образов монастыря.
Новое пространство получило официальный статус и свое первое название: площадь Александро-Невской лавры. В 1891 году название было откорректировано, оно стало звучать несколько иначе: Александро-Невская площадь. Впрочем, сути это не меняло: площадь называлась по Александро-Невской лавре.
Волна переименований, обрушившаяся на городскую топонимику в первые годы советской власти, докатилась наконец и до этой, сравнительно удаленной от центра города площади. Видимо, большевиков не устраивала топонимическая связь площади с Лаврой. В 1923 году ее переименовали. По принципу классового противопоставления она стала называться Красной, хотя вряд ли в народном сознании это название соотносилось с красным цветом советского знамени или с цветом крови, пролитой в революционной борьбе. Скорее всего, новый топоним ассоциировался с понятием «красивый», что сближало ленинградскую площадь с одноименной московской. Может быть, поэтому долгое время площадь оставалась вне поля зрения городского фольклора. Но вот в 1974–1977 годах на площади по проекту архитектора Э.С. Гольдгора была построена гостиница «Москва». Площадь к этому времени уже носила другое название, и тем не менее фольклор не преминул мягко напомнить заносчивым москвичам о их подлинном месте в иерархии столичных городов: «В Москве Красная площадь, а в Ленинграде – Москва на Красной площади».
В 1952 году площади было присвоено имя Александра Невского.
В мае 2002 года на площади Александра Невского открыли конный памятник святому покровителю Петербурга, великому русскому полководцу Александру Ярославовичу, прозванному Невским за победу над шведами в Невской битве 1240 года. Памятник исполнен по модели скульптора Валентина Козенюка. Интересно, что мифология памятника начала складываться задолго до его открытия. На площади еще стоял только пьедестал, а сам будущий памятник уже был прозван «Регулировщиком». Оставалось только представить, как в протянутой руке князя окажется невидимый полосатый жезл, который поможет урегулировать транспортные потоки на площади. Позже памятник стали называть «Конным гаишником», а затем и «Оловянным солдатиком», за его якобы статичный скульптурный образ. Еще через некоторое время любознательные петербуржцы разглядели на постаменте выбитую аббревиатуру: «БСК», увековечившую спонсора установки памятника Балтийскую Строительную Компанию. И питерская мифология пополнилась новой расшифровкой: «Бред Сивой Кобылы».
Памятник Александру Невскому
А потом среди петербуржцев появились осторожные предположения, что на площади Александра Невского установлен «Памятник Николаю Черкасову». И действительно, скоро выяснилось, что облик древнерусского полководца будто бы изваян Козенюком по знаменитому образу Александра Невского, созданному известным актером ленинградского Театра драмы имени А.С. Пушкина Николаем Константиновичем Черкасовым в кинофильме «Александр Невский» еще в 1938 году. Других изображений Александра Невского, кроме иконописных, попросту не существует. Кстати, этот же образ небесного покровителя Петербурга изображен на ордене его имени.
