- Температура, - охает она.
И начинается суета. Сашу еле разбудили. Ее щеки пылают, она тяжело дышит. Тут же нашелся градусник, который через пару минут показывал почти сорок.
Я перебираю в памяти последние несколько дней и ничего не вспоминаю, на что она могла бы жаловаться.
В глубине квартиры звенит телефон.
- Это мой, - проговорила тетя Катя и пошла к телефону. - Алло, - доносится до нас ее голос.
- Что? Да, Саша у нас, видимо телефон после самолета не включила. Болела ли она ветрянкой? А что такое? - возвращается в комнату и смотрит на нас большими глазами. -Твои заболели, уже пару дней? Нет, Саша не болела. Спасибо, что сказала, - отключает телефон и переводит на меня взгляд.
- Что случилось? Причем тут ветрянка? - пробасил Алексей, отец Саши.
- Звонила Люба. У нее детвора уже пару дней с ветрянкой дома сидят. А она все забывала позвонить Саше, сказать. Вы оказывается у них были на кануне, как те заболели, есть вероятность, что это она дает такую температуру, - смотрит на меня. - Артем, а ты болел ветрянкой?
А я на этот вопрос совершенно не знаю ответа.
Саша
Я не знаю, сколько сейчас времени, и какое время суток. Потерялась. Еле разлепляю глаза и не узнаю свою комнату в мягком приглушенном свете. А может, и не было никакой своей комнаты? Не было рейса, и я не видела маму, а просто все приснилось?
В теле жуткая тяжесть. Конечности кажется, вообще не собираются меня слушаться. Я хочу повернуться на бок, так как кажется, я перестала чувствовать, все что ниже пояса, да и позвоночник весь затек.
- Рука, осторожно, - раздается тихий мужской голос.
Поворачиваю голову на голос и вижу Артема. От его вида мне хочется улыбаться.
- Не смешно, - буркнул в ответ, видимо прочитав мои эмоции.
- Ты в зеленке весь, - не смогла-таки сдержать улыбку.
- Ты тоже, - уголок его губ дрогнул в ухмылке.
- Где я? Мы? - только сейчас обращаю внимание, что у меня стоит капельница.
- Инфекционное отделение, - чуть меняет свою позу в кресле, со стоном, сорвавшегося с его губ.
- Инфекция?
- Ага, ветрянка.
- Но она же детская...
- И взрослая, кто не болел, - тяжело вздыхает.
Я снова принимаюсь его разглядывать. Чуть осунулся, взъерошены волосы.
- Давно мы тут?
- Третьи сутки пошли, - отвечает, не открывая глаз.
Наше единение нарушает вошедшая медсестра.
- Пришла в себя, отлично, - вынимает иглу из вены, приклеивает пластырь. - А вы все еще здесь? Идите в свою палату.
- Никуда я не пойду, сколько можно говорить? Я уже сказал вашему главврачу, что буду здесь находиться. Не даете занять койку, буду спать в кресле.
- Вы и вещи свои сюда перенесли, - охает девушка.
- Да, - оборачивается ко мне и подмигивает глазом.
- Я буду жаловаться на вас, - вспыхивает девушка и выбегает из палаты.
- Ты что, здесь так и ночуешь? - понимание этого факта заставляет подпрыгнуть моему сердцу и забиться часто-часто.
- Ну, а что я должен был делать, когда ты несколько дней валялась с высоченной температурой и была без сознания? Отлеживаться в палате на том конце коридора и читать газетки? - в его голосе послышался упрек. - Ты бы сделала по-другому? - прищурив глаза, впивается в меня взглядом.
Только я не знаю что ответить. От ответа меня спасает вошедший в палату врач.
- Ну что, товарищи, - усмехнулся он.
- Будете выгонять, не уйду, - подает голос Артем, а поймав мой взгляд, добавляет. - Если только Саша сама не выгонит.
- Не выгоню, - качаю головой.
- Значит, товарищ москвич, быть по-вашему. Перебирайтесь на койку. Но, - он поднимает указательный палец вверх. - Об этом никому ни слова, - заговорщически улыбается. - У вас, наконец, температура спала, - смотрит на меня. - Но будем наблюдать, надеюсь, ухудшения состояния больше не будет. Скоро ужин, который вам принесут и отбой, - уходит, осторожно притворив за собой дверь.
Артем поднимается с кресла, чуть кряхтя, и перебирается на кровать.
- У тебя что-то болит? - усаживаюсь в постели, подбирая ноги до подбородка.
- Все тело. Оно зудит. Кажется, что упал в кусты с крапивой, а сверху еще комары налетели,
- простонал мужчина, так жалобно, что мне захотелось его утешить.
- Чем я могу тебе помочь?
- Твоя мама передала какой-то лосьон для обработки высыпаний. Я не могу дотянуться до спины, если не сложно.
Я тут же вскакиваю на ноги и снова оседаю обратно, кажется, весь мир пошатнулся под моими ногами.
- Сиди, я сам, - Артем снова поднимается и, взяв со стола небольшой флакончик, подходит к моей постели и садиться на край. - Вот, - подает мне флакон и, развернувшись ко мне спиной, задирает футболку вверх и замирает.
А я застываю при виде его широкой спины, под кожей которой бугрятся мышцы. Касаюсь пальцами кожи, на которой видны небольшие прыщики.
- А кто обрабатывал мои? - спрашиваю неуверенно, так как я не чувствую никакого дискомфорта на теле.
- Я. Никого к тебе не смог подпустить. Даже медсестру, - глухо звучит его голос.
А я про себя улыбаюсь как дурочка. Смачиваю ватный диск лосьоном и начинаю обработку. Прикасаясь к его коже, я замечаю, как по телу разбегаются мурашки от моих касаний.
- Почему на лице зеленка? - пытаюсь сдержать улыбку.
- Потому что в больнице кроме нее ничего нет. Вот тетя Катя передала эту штуковину, -вздохнул он.
Обернулся, когда я опустила его футболку и замер, вглядываясь в мои глаза.
- Как ты себя чувствуешь?
- Кроме слабости вроде ничего не беспокоит, - отвечаю, а сама замечаю какие у него воспаленные глаз.
- А ты? - тянусь ладонью к его лбу. - Горишь.
- По ходу пришла моя очередь температурить, раз ты пришла в себя.
- Я позову врача, - спохватилась, но Артем успевает ухватить меня за руку и усадить обратно.
- Не суетись, - вздыхает.
Мы сидим друг против друга и смотрим. Он устал, я вижу. Еще и температура пошла вверх. И я понимаю, что именно сейчас он не хочет выглядеть слабым в моих глазах. Воспитан слишком правильно.
- Тем, - шепчу я, касаясь его заросшей щеки. - Тебе нужно отдохнуть, полежать. И врача.
- Мне нужна ты, - мягкая улыбка касается его губ, и он упирается своим лбом в мой. Так и застываем. - А температура, - усмехается. - Она прыгает. После ужина принесут таблетки, скинется.
