– Алиса, увы. Ты же в курсе, у меня всегда были проблемы с пищеварением. Еда с усилиями входит в меня и с усилиями же покидает мой организм. Сейчас я наблюдаю у себя все то же, что наблюдал у матери и деда. А эта гадость лечится точно так же, как и раньше, просто комфорту добавилось больным. Но это, по мне, не жизнь, а существование. Я уже много лет назад решил, что не стану бороться с этой противной напастью. Так легче, быстрее. И безболезненней, как ни странно. Мне не придется приходить в себя после всех этих мучительных и, по сути, бесполезных операций.
– Ромочка!
– Веди себя достойно, детка. Я же держусь, как ты видишь. Короче, прими это как данность – скоро я умру.
– Нет…
– Да, – спокойно произнес он. – Но это только вступительная часть… Дальше вот что. Слушай. В выходные мой день рождения, юбилей опять же. Я никогда не являлся любителем застолий, всегда старался избегать их. Но я хочу попрощаться со всеми. С миром я хочу проститься, в широком смысле. Приглашу самый близкий круг, тех, кто всегда находился рядом. Друзей. Соседей. Просто старых знакомых. В очень небольшом количестве. В общем, минимум приглашенных, из тех, с кем я спокойно общаюсь лично.
– Ты расскажешь им? О том, что с тобой происходит…
– Нет, – с неожиданной твердостью произнес Роман. – Я ничего никому не собираюсь сообщать. О моей тайне знаешь только ты. Очень прошу тебя молчать. Ни слова никому о моем близком уходе! – Он свел брови.
Алисе в этот момент очень хотелось спорить, протестовать, настаивать, биться – за каждый день жизни мужа… Но она заставила себя сдержать свои порывы. Это его воля и его решение. Надо уважать чувства и желания мужа.
– Хорошо, – с трудом произнесла она. – Я буду молчать.
– Вот и славно. Всегда был уверен в том, что ты – моя истинная подруга, моя любовь, моя Прекрасная Дама, – едва-едва заметно, уголками губ, улыбнулся он.
– Но, пока есть надежда, я бы хотела…
– Понимаю, о чем ты, – тут же перебил он. – Но – нет. Там такое лечение, что при самом лучшем исходе оно повлияет на мою психику, на мой душевный настрой. Превратит меня в другого человека. Слабого, ноющего, агрессивного даже. Ты даже не представляешь, насколько портят характер все эти тяжелые процедуры и сильные лекарства. Мой дед, сильный, спокойный человек, превратился в злое, капризное чудовище… Нет, детка, нет. Я уйду из этой жизни самим собой. – Роман помолчал, потом добавил задумчиво: – Ну, и потом, мои ученики, мои поклонники, мои последователи… Все те, кто читают мои книги и строят свои жизни по моим рекомендациям, они не должны меня видеть таким. Не должны знать о том, что со мной происходит.
– Но они же все равно узнают об этом! – с тоской и смятением напомнила Алиса.
– Пусть знают о смерти, а не о долгом, мучительном угасании, – усмехнулся Роман. – Чувствуешь разницу? Без лечения я уйду быстро, легко и незаметно. Никто не должен знать о моем диагнозе. А ты потом, после моего ухода, расскажешь всем… что луч света упал на меня с неба и унес мою душу на Марс. Да, да, волшебный луч забрал меня на Марс! Красивая легенда… Люди и дальше продолжат спокойно читать мои книги, следовать моему учению и думать, что моя жизнь была пусть и не особо длинной, но зато легкой и светлой. В сущности, подобное – не редкость в истории человечества… Большой огонь – он всегда горит недолго, но ярко. Да, отказываясь от лечения, я жертвую собой. Но жертвую не просто так, а ради счастья людей. Не хочу никого напрягать и утомлять.
Алиса кивнула.
«А он и вправду похудел… Домашний костюм висит на нем как на вешалке!» – вдруг заметила она.
Роман всегда отличался особой стройностью, даже худобой. И именно это, кстати, очень молодило его, делало похожим на юношу, которому еще далеко до того момента, когда обычно мужчины начинают матереть.
Довольно длинные, до плеч, и очень густые, наполовину седые волосы; широкое лицо с впалыми щеками, немного морщин и немного серебристой щетины… Даже сейчас Роман выглядел красивым. Вернее, его красота показалась Алисе какой-то уж совсем неземной, что ли.
Она всегда восхищалась своим мужем, считала, что он не от мира сего. Ангел?
Но что сказать ему сейчас? Как поддержать этого необыкновенного человека, все время думающего о других людях?
У Алисы почему-то не нашлось нужных слов. Лишь какие-то суетливые, пошлые, штампованные фразы вертелись у нее в голове… Роман же смотрел на жену внимательно, все с той же усталой иронией. Это был взгляд человека мудрого, не питающего лишних надежд, взгляд печальный и сдержанный. Наконец, Алиса подобрала нужные слова. Нет, они тоже не являлись образцом душевности, но зато в них заключалась правда, идущая от ее сердца.
– Я останусь с тобой до последнего, – сказала Алиса. – Я буду всегда с тобой. Я поддержу тебя, насколько сумею. Я выполню все твои просьбы и пожелания.
Роман вздохнул, улыбнулся, отчего на его висках возле глаз пролегли лучики морщин. Пожалуй, лишь тогда, когда он улыбался, и становился заметным его возраст.
– Спасибо, – с нежностью произнес он. Встал. – Ну все, а теперь спать, спать… Надо отдохнуть, силы нам еще понадобятся. Спокойной ночи, детка.
Алиса бросилась к нему, обняла, поцеловала в щеку, в нос, в губы… Роман не любил, когда его целуют в губы. Он вообще сторонился всех этих нежностей, связанных с поцелуями, тесными объятиями… Он не терпел прикосновений чужих людей, терпел только Алису, да и то именно что терпел.
Сейчас Роман тоже мужественно вынес этот натиск от жены.
Муж ушел, и Алиса осталась у себя в комнате одна. Лечь спать по совету Романа? Алиса всегда слушалась мужа, считая его своим наставником, но сегодня следовать его советам она была не в состоянии.
Ну как тут спать, когда внутри все дрожит и сердце громко стучит в груди?
Ко всему прочему, Алису еще и совесть мучила.
Дело в том, что супружеская близость исчезла между мужем и женой уже года как полтора. Или год? Алиса не подсчитывала специально, просто помнила, что последний раз случился, когда шел снег и все вокруг ждали Нового года. Но точно не этой зимой. Значит, прошлой? Вот тогда Роман пришел в спальню к Алисе. Улыбнулся своей печальной, немного ироничной улыбкой, скинул домашний халат, больше напоминающий царскую мантию, и нырнул к жене под одеяло.
Холодные ноги мужа, его холодные ладони, его холодный поцелуй – в щеку. Роман действовал почти без прелюдии, быстро и просто. Затем, по окончании процесса, его теперь уже прощальный, благодарный поцелуй холодных губ – в щеку, халат – обратно на плечи, и вот уже перед Алисой – закрывшаяся за спиной мужа дверь.
Все как обычно, все как всегда, все семнадцать лет, ничего нового и особенного, и это хорошо, потому что Алисе и не требовалось большего. Ничего сверх того, что ей всегда давали. Раз в месяц, иногда раз в два месяца, очень редко – два раза в месяц.
Помнится, после свадьбы, во время свадебного путешествия – было очень много любви. Где-то два раза в неделю.
