— Я тебя никогда не бил в низ живота, — заметил Аллитер тихо. Вспомнила наши многочисленные спарринги: действительно, не бил.
— Но и воспитательные беседы с сокурсниками не проводил, а ведь ты — Целитель.
— И я могу всё исправить. — предложил он ещё тише. — Совершенно бесплатно.
— Ты ничего уже не исправишь!!! — я зло выругалась. — Я никогда не забуду, как ты избивал меня на безмагических спаррингах, используя свое преимущество в силе. НИКОГДА!
— Да ПОЧЕМУ ты молчала? — вновь не выдержал Зорвиэль.
— О ЧЕМ я молчала? О том, что вы итак должны были знать??!!
— Почему тогда не била по яйцам, чтобы мы вспомнили физиологические различия мужчин и женщин? — спросил Готран.
— И вы бы вспомнили? — едко спросила я. — Не лгите хоть себе. — Прозвучал гонг, но я все же ответила на вопрос Готрана. — Никогда не хотела опуститься до вашего уровня жестокости. Так что я ВАС предупредила, и как вы будете защищать свою главную ценность, решайте сами.
Немного удивленная тем, что больше порталов не было, повернулась к магистру Маркусу лицом и замерла. Оказывается, меня слушали ещё двое преподавателей, что переместились одним порталом в начале моего выступления. Ректор, Маркус и целитель Шанк. Опять молчание затянулось. Аскар не смотрел на меня, он с презрением глядел на сокурсников.
— Завтра на обеденном перерыве вас ожидает внеплановая проверочная работа, — начал он спокойно. Слишком спокойно. — Я буду проверять ваши знания женской анатомии. По итогам пересмотрю оценки в ведомости за первый год. Если понадобиться, заставлю пересдавать экзамены по анатомии.
Парни стойко восприняли новости, даже не выругались. И на меня, как на виновницу, не посмотрел никто. Совести хватило хотя бы на это!
— А может, сразу пересдачу устроить? — предложил магистр Шанк. — Прямо сейчас?!
Никто не прокомментировал его риторический вопрос. Ректор, наконец, посмотрел на меня и сказал подчеркнуто спокойно.
— Сейчас целитель Виссарион в отъезде. Но на следующей неделе, когда Истинный вернется, вы пойдете в лечебное крыло. И сделаете полное восстановление организма, целителя я поставлю в известность. И это не обсуждается. — Я вздохнула. Понимаю, что нужно было просто кивнуть и оценить его «заботу». Но не смогла, просто не смогла.
— Я исполню ваш приказ, — сказала я негромко. — Но не вижу в этом смысла. Мне с ними ещё четыре месяца учиться. И обновленные знания о физиологии не защитят меня от «случайных» ударов в низ живота. Или в грудь. — по реакции сокурсников поняла, что они меня услышали.
— Ты ведь, действительно, так думаешь, — медленно протянул лорд-ректор. — А не пытаешься сейчас оскорбить сокурсников. — Я кивнула, недоуменно приподняв бровь.
— Кейра, не надо. — попросил меня Бес, завладев моей ладошкой. — Не выставляй сейчас наших сокурсников полными ничтожествами. Прошу тебя. Осознание собственной вины — тоже мучительный процесс. — Я прищурилась, сдерживая достойный ответ. Хотя внутри все кипело от злости. Друг не понял предупреждения. — Хочешь, я успокою тебя эмпатически? Внушу…
— БЕС! — зарычала я, уже не пытаясь скрыть злость на него. — Ты совсем голову потерял, что ли? Или забыл, что среди этих… — кивок в сторону сокурсников и самое приличное определение из тех, что крутятся на языке. — уродов есть стукач? Мы уже давно подозревали, что кто-то доносит на меня декану. Так вот, теперь я знаю это точно, иначе бы не пристала с этим вопросом к старосте! Или ты не понял, почему я не хотела откровенничать утром? — Бес опустил взгляд, признавая неправоту. — Так какого шарха, ты сейчас сдал всем свою способность? Так хочешь, чтобы и Верисс о ней узнал? Забыл, когда нас выручала твоя эмпатия?!
— Доносчик будет молчать, — сказал Бес твердо и посмотрел мне в глаза.
— Кто он? — зарычала я и схватила его за воротник куртки. Встряхнула: Бес не сопротивлялся.
— Я не понял, Кейра.
— Кто ОН?!
— Я, правда, не успел понять, чьи эмоции перехватил сейчас. Была яркая, почти болезненная вспышка осознания вины и желание вырвать собственный язык. — Бес открыто смотрел на мне в глаза, и я заставила себя отпустить его куртку. Повернулась и направилась к сокурсникам, требовательно заглядывая в глаза каждому. Не знаю, на что я надеялась, ведь эмпатическими способностями я не обладаю. Но неожиданно доносчик сознался сам.
— Это был я, Кейрина, — негромко признался Дюбре. Медленно подошла к нему. — Клянусь Светом, что больше никогда не донесу на тебя лорду Вериссу. Никогда. — Поздно. Шагнула вперед и звезданула ему коленкой между ног. Может, он и догадался о моих намерениях, но защищаться не стал. Как и накладывать обезболивание или исцелять себе причинное место. Минуту понаблюдала, как он корчиться от боли. Надоело. Присела на корточки, чтобы мой вопрос не услышали хотя бы преподаватели.
— Доложиться о моей утренней «исповеди» декану уже успел? — да, декан в отъезде, но «разговорники» никто не отменял.
— Нет, Кейра, я… — он зашипел от боли, так как я вцепилась в его волосы и заставила смотреть в глаза. — Клянусь, что нет. — отпустила его волосы и встала. Алекс смотрел на меня снизу вверх, взглядом прося прощение. А ведь и он виноват, что во вторник я прошлась по Грани: не стукани он декану, и тот бы не приперся для разборок (я успела бы помедитировать перед практикой). Отступила и тут он схватил меня за руку, удерживая на месте. — Прости меня, Кейра. Я был дураком. — он с раскаянием смотрел на меня. Неужели он ещё поддается воспитанию? Не знала! Я криво усмехнулась и покачала головой, отказываясь простить.
— А ведь ты не рассказал лорду Вериссу про наше милое ночное приключение на практике… Побоялся, что тебя изобьют, как Исиана?! Трус! И при этом МОЕ молчание воспринял, как должное! — да, я никогда не опускалась до их уровня жестокости. Проявляла милосердие. ЗРЯ! Ведь даже не заикнулась о нем, когда декан у меня выпытывал (пусть и защищая этим Маркуса) за что я настолько благодарна Маркусу, в ключе почему я отдалась ему. Вырвала руку из хватки Дюбре и отступила на несколько шагов, брезгливо вытирая об штанину «запачканную его прикосновением» кисть.
Спину жгло от взгляда ректора, но я не оборачивалась. Сейчас же я просто смотрела с презрением на сокурсников и молчала, отступая к Бесу. Да, я в этот момент почти ненавидела их за то, что они поверили россказням Дюбре или сделали вид, что поверили. И они это поняли. Но тут Бес испортил всю картину.
— Кейра, прекрати. Тебе ведь самой плохо… — попросил он. Посмотрела Бесу в глаза: опять он просит за других. Перевела взгляд на Маркуса.
— Магистр Маркус, мне нужно три минуты свободного времени для того, чтобы взять себя в руки. А то прибью кого-нибудь и не замечу. Можно я отойду? — просительных ноток добавить в голос не получилось. Но Маркус просто кинул в ответ.
Отошла подальше от мужчин и закрыла глаза. Вздохнула глубоко. Улыбка папы, колыбельная мамы, объятия Ники, забота няни, деревенские мальчишки, что первыми учили меня драться. Они же и научили, что всегда нужно давать сдачи, даже если ударил лучший друг. Первый поцелуй с деревенским парнем в сугробе уже рыхлого снега, да даже не поцелуй, а чмоканье в губы. И ведь сын старосты понимал, что будущего у нас не может быть, но подкармливал, защищал и учил меня лучше всех, ничего не требуя взамен. Сколько же ему было? Кажется, пятнадцать, а мне двенадцать, когда я сбежала из дома отчима. Почему же простолюдины относятся к симпатичным им девушкам благороднее остальных?
