«Эх, хорошо сказал, — мысленно вздыхаю я, направляясь к выходу, и тут же слышу за спиной глухой голос отца.
— Оставь пакет, Вадик. Будет лучше, если полиция заберет его из нашей квартиры. Иначе впоследствии суд может не принять доказательства.
Я в изнеможении опускаю мусор на пол и замираю лишь на секунду, решая, как поступить дальше. Чувствую себя пустым и неприкаянным.
— Давай чаю попьем, сыночек, — ласково предлагает мама. — Торт вчера без вас уже резали. И чай у меня с Цейлона. Тетя Надя привезла.
Я бездумно киваю и тяжело опускаюсь на диванчик, сколько себя помню, стоявший в кухне.
Пытаюсь сообразить, куда бежать и что делать? И неожиданно понимаю, что без Ольги и Роберта моя жизнь потеряет смысл. Я пью чай с тортом и не чувствую вкуса. Мир меркнет, стоит только подумать, что я могу потерять свою женщину.
Мама пытается меня подбодрить и рассказывает какие-то байки о наших общих знакомых.
— А у Гали молодой любовник, — хвастается она. — Я так за нее рада.
Папа вспоминает бородатый похабный анекдот, и они с мамой весело хихикают, будто услышали его впервые, а не знают сто лет. Тупо пялюсь на расписные тарелки, развешанные по стене. Перевожу взгляд на пузатый хрустальный кувшин с серебряным горлышком, привезенный мною из Италии.
Вздрагиваю, когда раздается звонок домофона.
— Полиция приехала, — говорит папа. — Я открою.
— Я сам, пап, — поморщившись, отвечаю я, понимая, что хоть ненадолго в мою жизнь возвращается мало-мальский смысл.
«Выкарабкайся, Олюшка, — мысленно прошу я, наблюдая, как дознаватель копошится в мусорном мешке. — Ради нас с Робертом, постарайся выжить, девочка».
И лишь звонок брата приводит меня в чувство.
— Очнулась твоя милая, — усмехается в трубку.
Те несколько кварталов от родительского дома до Пашкиной работы я преодолеваю бегом. Чувствую, как из глаз льются слезы, замечаю, как от меня шарахаются прохожие. Но плевать я хотел на чье-то мнение. Ольга пришла в себя, и это главное.
Я вбегаю в Центр и нетерпеливо топчусь в холле, ожидая, когда мой гениальный брат спустится за мной или даст команду пропустить. Меряю шагами пустой холл. И хоть айфон стоит на виброрежиме, отвечаю на Лидкин звонок.
— Вадик, — тихо бормочет она. — Я знаю, что тебе сейчас не до этого. Но и ждать не могу. Ты можешь меня выслушать?
— Говори, Лида, — киваю я, испепеляя взглядом закрытую дверь.
— Этот Виктор Арно… Помнишь, ты давал задание отделу кадров проверить… В новой базе его нет и никогда не было. Поэтому мы с Татьяной Ивановной решили, что такой сотрудник у нас не работал. А сейчас мои девчонки полезли в архив, нужно было сверить остатки по нетканке, и напоролись в справочнике физических лиц на эту фамилию. Кто-то завел карточку, а потом удалил.
— Кто? — спрашиваю я резко.
— Вот в этом-то все и дело. Карточка заведена под твоим аккаунтом ВПК.
— Когда?
— Два года назад. Девятнадцатого ноября. В твой день рождения.
— Тогда это проще пареной репы, Лида, — криво усмехаюсь я. — Вызывай программистов и безопасников. Своих девчонок предупреди, чтобы не трепались. Кажется, наш враг буром прет к цели и ни перед чем не остановится.
— Ты думаешь, все так серьезно? — всхлипывая, шепчет Лидка.
— Да, — киваю я, завороженно пялясь на открывающуюся дверь. Иду белыми коридорами вслед за Пашкой и ловлю себя на мысли: «Мне бы сейчас автомат, япона-матрена! Покромсал бы в лоскуты всех!».
Ольга, бледная и слабая, лежит на специальной кровати с поднятым изголовьем. Улыбается мне и тянет тонкие руки.
— Олюшка, — падаю я на колени. — Девочка моя… Я чуть не сдох от тревоги. Никуда не уйду от тебя, — шепчу как умалишенный. — Буду преданным псом лежать около твоих ног.
— Вадик, — тихо мяукает Ольга. — Я даже понять не могла, что произошло. Подумала, что залетела. Решила утром выйти в аптеку за тестом. А ты проснулся так кстати и все сразу понял.
— Тоже сначала подумал о тесте. Даже сам хотел сбегать. А потом догадался.
— Вовремя, — слабо бормочет она. — Вы с Павлом меня спасли.
Ольга моргает полными слез глазами и, схватив мою руку, пытается ее поцеловать.
— Я люблю тебя, — шепчу, перехватывая инициативу. Тяну ее руки к себе. Целую ладошки и каждый пальчик. И сам не замечаю, как по щекам текут слезы. — Выкарабкалась, Олька, — говорю азартно, — главное, вкарабкалась. Я тебя на ноги живо поставлю.
— Не называй меня так, — слегка вздрогнув, просит она.
— Почему? — удивляюсь я.
— Так звал меня Кирилл. Не хочу вспоминать о нем.
Глава 18
Ольга
Как только опасность миновала, Вадим перевез меня в свою клинику. Трехкомнатный люкс с джакузи и террасой. Постоянные капельницы и уколы. Я уже пытаюсь самостоятельно ходить, но приставленная ко мне медсестра следует за мной даже в туалет. На дверях охрана. И ко мне пускают посетителей только с разрешения самого Косогорова. А у того принцип простой — я вас не знаю, идите на фиг! Двух моих подруг, решивших меня проведать, не пустили даже на порог.
— Почему, Вадим? — спрашиваю я, когда между операциями Косогоров приходит меня навестить. Я, облокотившись на подушки, пью отвар шиповника, а мой жених, усевшись в ногах, тянет из своей любимой кружки зеленый чай.
— Ты с ними при мне не общалась. Не знаю, что это за люди, — отмахивается он. — И какая разница? Можно подумать, ты по ним соскучилась.
— Это мои друзья, — вздыхаю я и добавляю с укором. — А маме почему велел не приезжать? Она обиделась.
— Тебе сейчас отдых нужен, Олюшка. А Катерина приедет, начнет сопли на кулак наматывать. Рассказывать, каким славным парнем был твой папа…
— Она переживает, — вздыхаю я, понимая, что отчасти Вадим прав. Но я тоже не канарейка в золотой клетке.
— Глупости, — морщится Вадим. — Поспи, — велит, целуя мою лодыжку. — А я попытаюсь по-быстрому превратить бабу-Ягу в Белоснежку и вернусь. В четыре приходит Кристина, мой адвокат. Расскажет, что там тебе завещал Коля. Я поручил ей связаться с нотариусом. Нужно выработать единую политику в борьбе с Шевелевыми.
— Ты освободишься к этому времени? — спрашиваю я, в душе не понимая, почему моим подругам, с которыми я дружу с детства, сюда дорожка закрыта, а вот дурацкий адвокат запросто припрется ко мне в палату.
— Ты хочешь, чтобы я присутствовал? — удивляется Вадим и растерянно пожимает плечами. — Честно говоря, я не планировал.
— Я ничего не понимаю в этом, — жалуюсь я. — Вдруг меня облапошат… А так ты вмешаешься.
— Плохо себя чувствуешь? Голова болит или снова тошнит? — Косогоров на глазах из нежного любовника превращается в доктора. — Сейчас скажу Светлане. Она перенесет встречу.
