— Берта, — тихо зову свою старую корги. Кладу руку на собачью грудь и ощущаю поверхностное дыхание. — Берта, — скулю тихонечко. И покосившись на спящего Роберта, осторожно выношу собаку из комнаты. Уложив на ковер, в панике ищу сотовый. Дрожащими руками пытаюсь найти в контакте номер ветеринара. Звоню и долго жду, когда сонная Марит снимет трубку. И пока доктор едет к нам, не нахожу себе места. Прижимаю Бимку к груди и неожиданно понимаю, что он — единственный подарок от Косогорова.
Слезы наворачиваются, когда вспоминаю, как мы с ним покупали собаку.
«Кто же все-таки стрелял? Еще одна загадка, оставшаяся без ответа. Да и вся моя жизнь в родном городе больше напоминает экшен. Хоть фильм снимай. И герой-любовник тоже имеется», — размышляю, усевшись рядом с Бертой.
Я ничем не могу ей помочь. Остается только ждать Марит и надеяться, что и в этот раз ей удастся спасти мою собаку.
Берта мне досталась взрослой. Умерла Джулия, одна из старейших постоялиц Юэнна, а ее сын, фотограф и журналист, упросил меня забрать собаку к себе.
— Она вас знает, Олга, — повторял он как попугай. — Мне ее девать некуда. Постоянные командировки. Со мной даже жена не смогла ужиться. Уехала с дочками к матери…
Я вспоминаю открытое лицо Джейка и его абсолютно лысый череп. Знаменитый человек, но очень простой в общении.
— Наверное, это мой единственный шанс, — шепчу я, гладя Берту. И неожиданно понимаю, что за своими мыслями не заметила главное. Моя собака уже не дышит.
Обнимаю ее, целую, утираю слезы, градом льющиеся из глаз. Терпеливо дожидаюсь Марит, констатирующую смерть Берты.
— Нужно ее вывезти, пока малыш спит, — шепчу я доктору и своей подруге и осекаюсь на полуслове. В дверях стоит сонный Роберт и держит в руке медведя.
— Берта умерла? — спрашивает он совершенно спокойно.
— Да, малыш, — киваю я, стараясь справиться со слезами.
— Я так и знал! Но думал, что бабушка Нина помрет раньше Берты, — восклицает мой маленький циник, и в эту минуту я ничуть не сомневаюсь, чей он сын. Вадима, мать вашу! Тот же уверенный взгляд, та же гордая посадка головы. Кирилл намного проще. Я до сих пор понять не могу, как в семье у утонченного интеллигента Косогорова мог вырасти обычный быдлован. Совершенно примитивный человек. Упаси бог, если Роберт станет таким же!
— Берта ушла по радуге, — поправляет моего сына Марит.
— Она умерла, — упрямо заявляет Роберт. — Мой дедушка — доктор. И он мне объяснял, что никто не ходит по радуге. Это алтасфейное явление.
— Атмосферное, — на автомате поправляю я. И как только Марит уезжает, звоню Джейку.
— Берта умерла, — всхлипываю в трубку. — У Джулии в завещании есть пункт, касающийся ее.
— Да, Олга, — басит в ответ Джейк. — Я сейчас приеду. Ты же до сих пор живешь у Юэнна?
— Я переехала в Портобелло, — вздыхаю и изумленно замолкаю, когда Джейк усмехается в трубку.
— Значит, это тебя я видел на пляже! Это ты поселилась в доме с эркером и садом?
— Да, — блею растерянно.
— Я живу в квартале от тебя. Сейчас приду.
Когда сын Джулии появляется у нас на пороге, то занимает все свободное пространство. Такой уж он огромный и громогласный.
Джейк смотрит на Берту, все еще лежащую на ковре, и замечает участливо.
— Я договорюсь о кремации и все расходы возьму на себя. Урну с прахом Берты поместим рядом с маминой в нашей семейной усыпальнице. Я уже позвонил дяде. Он не против.
Внезапно вспоминаются какие-то обрывки разговоров с Джулией. Ее брат, кажется, граф… А она сама квартирует у Юэнна, так как неподалеку живет ее подруга. И Джулии удобно ее навещать. А если бы она жила в поместье, то ей бы приходилось каждый раз таскаться в город.
— Хорошо, — киваю я и, слабо улыбнувшись Джейку, предлагаю. — Чай или кофе?
— Покажи лучше дом, — смеется он. — Я же его хотел купить, а меня какие-то русские опередили.
— Мой отец и мачеха, — печально вздыхаю я, всеми фибрами души не желая показывать Джеку мансарду. Картины там стоят ничем не прикрытые, а у одной отмыт угол.
Джейк обходит дом, деловито цокает языком и хвалит меня за интерьер и идеальную чистоту.
— Там еще и мансарда, — весело заявляет он, направляясь к лестнице, и мы с Робертом еле поспеваем за ним. Естественно, он сразу видит картины и направляется к ним.
— Олга, — смотрит на меня изучающе. — Во что ты вляпалась, дорогая?
Вглядываюсь в серьезное лицо Джейка. Вижу такой же бесхитростный взгляд, как у Джулии, и понимаю, что только этому человеку могу довериться. Сколько ему сейчас? Джулия умерла в семьдесят с лишним лет, а Джейка она родила по молодости. Значит, сейчас ему около шестидесяти.
— Ставь чайник, и поговорим, — велит он и, спустившись вниз, относит Берту в свою машину.
Разговор много времени не занимает. Если обойти стороной Вадима, то все сводится к рассказу о краже и причастности к преступлению моего отца и мужа. Существуют же семейные синдикаты!
— Что ты намерена делать? — резко спрашивает Джейк, и по его щекам и лысине ползут пятна. Нервничает, ясное дело. Он проводит ладонью по абсолютно гладкой башке и подгоняет меня нетерпеливо.
— Олга.
Я замираю на миг, не зная, с чего начать. А потом сбивчиво излагаю свой план.
— Главная задача — вернуть картины в музей и не распрощаться с жизнью.
— Умная. Понимаешь, — усмехается Джейк и предлагает на полном серьезе. — Тут только один вариант, Олга. Нужна огласка. Я поговорю с ребятами на телевидении, а ты прямо сегодня сгоняй в посольство. Пусть пришлют человека, которому ты передашь прекрасные работы своего отца. Скажешь на камеру какую-нибудь пространную речь, типа эти картины должны вернуться на Родину. По нашим каналам тоже пройдет эта байда. Ну, и ваша Раша тудей прокукарекает.
— Зачем? — недоумеваю я. — Мне кажется, чем больше шумихи, тем возрастает опасность…
— Как только ты вручишь картины посольству, никто на тебя уже не позарится. А излишнее внимание к картинам поможет им вернуться на родину, а не застрять в кабинете у посла.
— Разумно, — киваю я. — А что же мне делать сейчас?
— Езжай в консульство и говори все, как есть. Переехала, обнаружила. Заявила. А я тем временем перевезу это старье в галерею жены. Там охрана. И никому нет дела до какой-то мазни.
— Как Инес? Девочки? — запоздало осведомляюсь я.
— Да все нормально, — кивает Джейк. — Инес все такая же красавица. И у нас с ней трое внуков.
— Повезло, — улыбаюсь я.
— Нужно и тебя выдать замуж. Скажу Инес, пусть подберет кого-нибудь из наших кузенов.
— Нет, спасибо, — поспешно отвечаю я. Слишком поспешно.
