— У тебя разбито сердце, девочка, — понимающе кивает Джейк. Берет с полки свою кепку и бредет к выходу.
— Ты поедешь с нами в Перт? — уточняет он уже у двери.
— Нет, сэр, — устало мотаю я головой. — Роберт плохо переносит дорогу. И мы уже попрощались с Бертой.
— Хорошо, — соглашается Джейк. — Если не возражаешь, то пусть Инес тоже посмотрит на художества твоего папы. Под ее надзором рабочие перевезут все в галерею. А когда ты побеседуешь в посольстве, я договорюсь на телевидении.
— Спасибо, — шепчу я, еле-еле справляясь со слезами.
— Джулия очень ценила тебя. Ты и твой сын скрашивали ее будни. Я был в разъездах, Инес с девочками жила в Америке. Но я всегда знал, что моя мать не одна.
— Она была моим другом, — всхлипываю я.
— Вот поэтому я помогаю тебе, Олга. Мне кажется, тебя подставили с этими картинами. А это очень нехорошо, — мотает он лысой башкой.
В тот же день картины увозят из моего дома. И я чувствую, как с души сваливается тяжелый камень.
«Даже если их украдут, — думаю я. — Никто не проберется в мой дом и не навредит нам с сыном».
Покончив с делами, я беру Роберта и выхожу на пляж. Смотрю на небо, где уже душа Берты встретилась с душой своей хозяйки. Соленый ветер бьет мне в лицо. По мокрому песку, увязая, семенит Бимка, а Роберт палочкой рисует какие-то послания инопланетянам.
«Спасибо, Джулия! Спасибо, Берта! Спасибо, Джейк и Инес!» — шепчу я, смаргивая слезы.
— Ты плачешь? — отвлекается от своих занятий сын.
— Нет, родной, это морская вода, — сквозь слезы улыбаюсь я и, подхватив на руки Бимку, смотрю на людей, гуляющих по пляжу. Настоящий променад. Народ двигается размеренно и важно. Смотрит, как за горизонт уплывает холодное солнце. О чем-то лениво переговаривается… Лишь только один человек спешит куда-то. Идет к морю быстрым шагом. Я замечаю развевающиеся полы пальто, вижу небольшой портфель у него на плече и даже знаю его восхитительно дорогой бренд. И застываю как вкопанная, стосковавшись за этим мужчиной. Милого узнаю по походке…
— Мама! Мама! — подпрыгивает рядом Роберт. — Вон дедушка идет! Наш дедушка Вадим! Он приехал за нами! Приехал!
— Бежим! — шепчу, глотая слезы и, схватив сына за руку, а собаку под мышку, бегу навстречу Вадиму.
Он устремляется к нам. С широкого шага переходит на бег. Поймав нас с Робертом и Бимкой в свои объятия, целует всех подряд. А когда Бимка облизывает ему лицо, счастливо смеется.
— Я нашел вас. Нашел, — повторяет довольно.
И только сейчас я понимаю, что наделала. Возвращение картин и признание Кирилла виновным может выйти мне боком. Если Косогоров пытается отмазать сына, а я ему спутала все карты, то он никогда меня не простит.
— Скажи как есть, — предупреждает внутренний голос.
— Потом, потом, — поет душа. Я утыкаюсь лицом в грудь Косогорова и тихонечко вдыхаю аромат селективного парфюма, смешанного с запахом чистого мужского тела.
— Я приехал за вами, — рычит Вадим, прижимая меня к себе. Рядом с криками и улюлюканьем носится Роберт, привлекая внимание прохожих.
— Пойдем домой, — предлагаю я, ухватившись за кашемировый рукав. Чувствую нежный ворс подушечками пальцев и ни за что не желаю больше расставаться с Косогоровым.
— Я приехал за вами, — повторяет Вадим еще раз. — Через месяц свадьба…
— Так вроде срок уже прошел, — говорю я, вспоминая, как рыдала всю ночь накануне дня Икс.
— Я попросил передвинуть дату регистрации, — бросает Вадим по дороге. И мне хочется заорать во все горло «Узнаю друга Васю! Опять все решил сам, не посоветовавшись со мной!».
— Ты не рада? — напрягается Вадим и даже останавливается посреди променада. — Передумала выходить за меня?
— Не надейся, — отрезаю я. — Только сначала хочу кое-что тебе рассказать…
— Все разговоры потом, — хрипло бурчит он. — Все потом, Олюшка. — Я думал, сдохну от тоски. Больше никогда не бросай меня, слышишь?
Вадим утыкается носом мне в макушку. А потом, заметив, что Роберт побежал вперед, быстро накрывает мои губы своими. Короткий, но очень чувственный поцелуй возносит меня к небесам и тут же возвращает обратно.
Около моего дома стоит машина Джейка, а он сам топчется возле калитки.
— Я звоню, а ты не отвечаешь, Олга, — замечает он с укоризной и внимательно разглядывает Косогорова. Тот тоже смотрит на здорового лысого мужика с прищуром.
— Что это за чучело, Оль? — рычит Вадим, не сдерживаясь.
— Джейк Найт, — представляется мой давний знакомый и на чистейшем русском обращается к Вадиму. — Чучело прекрасно понимает ваш язык, сэр… Ты доверяешь этому человеку, Олга? — переводит взгляд на меня.
— Как самой себе, — киваю я. — Это мой муж, Джейк. Он приехал за нами.
— Тогда я спокоен. Дома тебя встретят с почестями, — улыбается Джейк.
— Я… я нашла картины, Вадим… Нужно их вернуть в Россию, — торопливо объясняю я Косогорову. В душе боюсь его реакции. Сейчас развернется и уйдет. В который раз выберет сына.
- Правильное решение, — кивает Вадим, понимая о чем идет речь. — Картины нужно вернуть в музей. Горжусь тобой, Олюшка
Глава 29
Вадим
Нет, не так я представлял себе нашу встречу в Эдинбурге. Думал, нагряну неожиданно. Ольга откроет, а я, подхватив ее на руки, зацелую до оргазма, потом отнесу наверх в спальню и уже не выпущу до утра.
Но подъехав к весьма экзотичному дому на такси, я не сразу понимаю, что внутри никого нет.
Ушли? Переехали?
— Они гуляют по пляжу, — сообщает мне в трубку осведомитель. — Здесь поблизости. Идите по дорожке к променаду, а потом возьмите чуть левее. Увидите…
Ноги несут меня сами к пляжу и к долбаной аллее, по которой шатается праздная публика.
Сказал бы кто, не поверил бы… Но целый месяц я только и думал, как встречусь с Ольгой и Робертом. Даже подарки для сына заготовил — парочку машинок Феррари.
Выйдя на променад, сразу замечаю две знакомые фигурки. Ольга, чуть отрешенная и скорбная, стоит, подняв лицо к небу и солнцу. И мне даже с такого расстояния кажется, что она плачет. Сердце сковывается острой болью.
«Ты тоже хорош, придурок, — пеняю самому себе. — За целый месяц не удосужился даже разок позвонить!»
Ускоряю шаг, желая обнять любимую и поцелуями осушить ее слезы. Хочу подхватить на руки Роберта и прижать к себе маленькое тельце. Улыбаюсь как идиот, понимая, что меня заметили и спешат навстречу. Счастье бьет через край, как только вся компания, включая мокрого Бимку, оказывается в кольце моих рук. Любимая, всхлипывая, прячет лицо у меня на груди, Роберт что-то возбужденно рассказывает, а глупая собака старательно вылизывает мне лицо.
