Весь день взгляд Ольгера тормозился на Тане, словно он боялся что-то упустить, не заметить в ней. За ужином, во время общего разговора, он вдруг уходил в себя, никого не замечая, ни чего не слыша. Чтобы привлечь его внимание, приходилось окликать несколько раз. Ольгер, вздрагивая, приходил в себя, смущался. На меня старался не смотреть.
Дрёма, дрёма, приходи, с собой сон приводи….
12. Трансмутация — это как?
Бом! Бом! Бом! Вечерний зво-он. Бом! Бом! Бом!
Не вечерний, а утренний ….
Проснись, красавица, проснись!
Па-а-адьём!
Да проснулась уже …. Вста-а-а-ю-у….
Давай, скоренько, скоренько! Уже все встали. Нечего ночами думать о том, о чём Бог не велел, как папа мой говорил.
Высыпали на крыльцо….
«Тихо! Тихо!», — зашептали друг дружке. У нас гости, оказывается. Или не гости?
Меж грядок деловито расхаживают …, нет, не расхаживают…. Это походит больше на танец. Гномушки. В сарафанах цвета весенней зелени до щиколотки. В рубашках с прямыми рукавами с обережной вышивкой зелёного цвета. В белых чепцах, скрывающих волосы. На ногах башмачки.
Они двигаются меж гряд, то приседая, то поднимаясь. Взмахивают руками или прикладывают ладошки к земле. Движения их грациозны, подчинены только им известному ритму. Это действо гномушек завораживает и не хочется нарушать пробежкой, отвлекать их от творения волшебства.
— Девочки, — тихо прошептала наша дриада Лина, — давайте не будем им мешать.
— Пробежимся позже, — поддержала Лину я.
И мы тихонечко ретировались в дом. Вернулись в комнаты, чтобы заняться утренним туалетом.
Спустились в столовую. Поварихи уже в кухне. Что-то, смеясь, обсуждают.
— Ой, девочки! А что так рано? — удивилась Рада. — Сегодня бегать не будете?
— У нас на посадках гномушки работают. Мы не стали им мешать, — сообщила женщинам Лада.
— Вы нам подайте творог со сметаной и молоко, — попросила я. — А кашу со сбитнем мы после пробежки поедим.
— А можно нам на гномушек посмотреть? — спросила Дана.
— Сходите, посмотрите, только очень тихо, — разрешила я.
Женщины выбежали во двор и вскоре вернулись.
— Мы из-за угла выглянули, посмотрели на них, — сообщила Дана.
— Какие они! — восхищённо, прижав кулаки под подбородок, произнесла Рада. — Маленькие, как детки, стройненькие.
После лёгкого завтрака Лада предложила попеть. Надо подобрать песни для выступления перед гостями.
Лана и Сима сходили за аккордеоном и гитарой. Репетицией занялись в столовой. Пока больше негде. Лада взяла гитару, тихо перебрала струны и запела:
Только вечер затеплится синий,
Только звёзды зажгут небеса,
И черёмух серебряный иней
Уберёт жемчугами роса.
Женщины в кухне затихли, прислушиваясь. А Лада и Лана выводили на два голоса:
Отвори осторожно калитку
И войди в тихий садик, как тень,
Не забудь потемнее накидку,
Кружева на головку надень.
Там, где гуще сплетаются ветки,
Я к беседке незримо пройду,
И на самом пороге беседки
С милых уст поцелуй украду.
Мы тихо вздохнули. Взгрустнулось.
— Девочки, не хандрим! — решила взбодрить нас Лина. — Давайте «Ярмарку»! — И завела:
Меня миленький на ярмарку возил,*
Золотое кольцо с камушком дарил.
Лана с аккордеоном и Лада с гитарой перехватили инициативу, и повели мелодию, а мы подхватили:
Золотое кольцо с камушком дарил,
Речи сладкие со мною заводил.
Ах, ярмарка, ярмарка!
Речи сладкие со мною заводил.
Рина вскочила со стула и пустилась в пляс, а мы стали отбивать такт ладонями.
Я с миленочком на ярмарке была,
За колечко ему сердце отдала.
За колечко ему сердце отдала,
От речей его кружилась голова.
Ах, ярмарка, ярмарка!
От речей его кружилась голова.
Поварихи встали у окна, улыбаясь, смотрели на нас и, сложив руки на груди, подёргивали плечиками.
Меня милёночек по ярмарке водил,
Слова ласковы на ушко говорил.
Слова ласковы на ушко говорил,
Выйти замуж за него меня просил.
Ах, ярмарка, ярмарка!
Выйти замуж за него меня просил.
Отказать ему ни как я не могла,
Выйти замуж я согласие дала.
Выйти замуж я согласие дала —
Виновата тому ярмарка была.
Ах, ярмарка, ярмарка!
Виновата во всем ярмарка была!
Мы пели. Пели песни, какие на ум легли. Грустные и весёлые, русские народные и современные. Под аккордеон, гитару и «а капелла».
Ну, а теперь на пробежку! Бегом! Марш!
Начали бег лёгкой трусцой. Пробежав четверть круга, постепенно ускорились, а последние метров пятьсот пустились наперегонки. Победила дружба.
Только взбежали на крыльцо, подошли мастера, привели с собой третьего. Много старше их лет на двадцать. Блондин с серыми глазами, слегка курносый, круглый подбородок. Белая рубаха навыпуск, подпоясана пятицветным витым шнуром с серебряными плоскими наконечниками в форме ромба с гравировкой. Серые штаны заправлены в сапоги из мягкой кожи.
Вошли в дом. С блондина тоже взяли клятву. Узнали имя — Атилла.
Решили начать с подиума-эстрады. Нас удивило, что мастера пришли без инструментов, и не было подвезено ни какого материала. При них было только несколько дощечек разных пород дерева. Пригласили нас с собой в зал, где нужно соорудить сцену.
Мастера с блондином о чём-то тихо посовещались, поперебирали дощечки и, выбрав подходящую, посмотрели на нас. Блондин спросил, кто из нас рисовал заказ. Лада ответила, что она. Левой рукой взял Ладу за руку, попросил закрыть глаза и представить, как будет выглядеть изделие. Простёр правую руку в сторону предполагаемого подиума и начал что-то шептать. Над полом, на месте будущего подиума, появился туман, уплотняясь с каждым словом заклинания. Мы ошеломлённо наблюдали за его действом, понимая, что на наших глазах совершается волшебство. Скоро мы привыкнем ко всем этим чудесам, а пока…, пока наблюдаем, затаив дыхание.
