И старик, взяв меня за левую руку, закрыл глаза и начал говорить:
— А жить тебе сорок лет.
Двадцать лет будешь скакать на двух ногах.
Скакать будешь радостно да весело.
И будет тебе счастие.
Десять лет будешь скакать на одной ноге.
Но всё равно скакать будешь радостно.
И будет тебе хорошо.
Десять лет будешь скакать ты без обеих ног.
И будет тебе не так радостно.
Двадцать лет будут жить с тобой двое.
Двадцать лет будешь жить с двумя.
Без тебя они будут ничто.
Ты Сила их и Могущество.
Ты без них слаба и беспомощна.
В них твоя Сила и Могущество.
В тебе их счастие, а в них твоё счастие.
Если ты всё сейчас сделаешь правильно и быстро.
Поспеши.
Ты должна собрать всех вместе.
Каждого зверя почётного.
Это Сила твоя.
Эти двое — Могущество и Счастие.
Не разрывай сердце своё между этими двумя.
Ты их Счастие и Могущество.
Если многих ты соберёшь, то врага одолеешь.
Поспеши выполнить задуманное.
Помни.
Двадцать лет поскачешь на двух ногах.
Ещё десять лет поскачешь на одной ноге.
И ещё десять лет поскачешь без обеих ног.
Сказав, старик, опершись о посох, встал с пенька, сделал несколько шагов и со словами: «А Озеро — оно одно» — исчез.
Я огляделась, вокруг никого не было, кроме Филимона. Он, как-то совсем по-человечески, стоял, прислонившись плечом к дереву, и задумчиво жевал травинку. Гхм. Кого-то он мне напоминает.
— Елисей, ты подслушивал!
Филимон посмотрел на меня глазами Елисея и засмеялся.
— Ты как меня узнала? — спросил, стряхивая иллюзию.
— Да я тебя в облике камня узнаю! Зачем ты это сделал?
— В облике камня, говоришь? Как-нибудь проверим. Испугался я за тебя. Взмахнула с башни крылами и прямо в лес направилась. Все за тебя переживают. А больше всех Ольгер с Радимом. Я вслед за тобой кинулся. Смотрю, ты с Дедом сидишь, беседуешь. Тихонечко опустился и встал тут. Дед почувствовал, понял, кто тут. Он, хотя и слепой, да больше всех видит. А в предсказании судьбы он что-то лишнее нагородил. Я твою судьбу немного иначе вижу. Не верь, что всего сорок лет проживёшь. Не знаю, как долго Девы-Лебеди живут, а Единороги дольше всех.
— Девы-Лебеди живут очень долго или только до замужества, — тихо ответила я.
— Почему только до замужества?
— Это какой муж попадётся. Иной сразу крылья подрезает, а иной всю жизнь любит и бережёт.
— Я тебя, Дева-Лебедь, всю жизнь любить буду и беречь.
— Значит, жить я буду долго и счастливо. Вообще Девы-Лебеди живут не меньше Единорогов. А как насчёт двух ног и одной? Кто те два, что составят счастье моё и силу, и сами будут счастливы мной и сильны?
— Это Дед, наверно специально сказал, когда меня признал. Чтобы я поволновался. Я-то тебя точно ни с кем делить не буду. Вон они, мои соперники кружат, — указал Елисей в небо.
Высоко над лесом кружили два Ладона. Один, черный с сине-зелёными переливами, другой, тёмно-синий с серебристыми искрами.
— Красивые! — выдохнула я восхищённо. — А кто есть кто?
— Вот пусть тебе сердце подскажет, — буркнул ревниво Елисей.
— Молчит сердце, — засмеялась я.
— Ладно, полетели, — подхватил меня Елисей и поднялся со мной выше деревьев. — Лети! — скомандовал, и отпустил.
Крылья выхлопнулись, словно парашют. Я сначала пропланировала над макушками деревьев, потом взмахнув крыльями, поднялась выше и направилась в сторону Терема. Елисей левитировал чуть в сторонке, поглядывая на меня. А над нами наворачивали круги два Ладона. Вот оно, моё счастье! Любимый мужчина, верные друзья и вольное небо.
Мы с Елисеем опустились на башню, а Ладоны приземлились во дворе и прошли в ангар.
— Елисей, кто такой этот дед?
— Дед-Вековун.
— Кто он такой?
— А кто такая Дева-Лебедь?
— Дева-Лебедь, — засмеялась я.
— А он — Дед-Вековун. Ни кто не знает, сколько он живёт на белом свете. Редко кому он показывается, ещё реже судьбу говорит. А ты как с ним встретилась?
— Я не встретилась. Я к нему сразу летела, только не знала, к кому.
— Ну-ка, ну-ка, объясни.
— Стояла на башне, крылья разрабатывала. И вдруг, меня так потянуло в лес. Мочи, ни какой! Крылья сами меня понесли. Вижу, на полянке старик стоит и в небо смотрит. Мне рукой махнул, я и спустилась к нему. Смотрю, а он слепой. «Пусть всегда путь твой будет лёгким, а крылья — крепкими и сильными», — сказал. Пригласил присесть на траву, а сам на пенёк опустился.
Мы стояли обнявшись. Я крылья не убрала, а обняла ими любимого.
— Значит, говоришь, деток хочешь, — целуя, прошептал Елисей. — А уж я-то как хочу! Только не время ещё. Вот как твои Ладон с Единорогом покажутся, вот тогда мы с тобой начнём о детках думать. Я тебе говорил, как сильно тебя люблю?
— Нет. Ты просто взял и окольцевал меня, — с обидой в голосе проговорила я.
— Вот дурак! Главного и не сказал. Я люблю тебя так сильно, что даже сердцу в груди тесно становится. А ещё у тебя под крылышками так уютно, что отпускать тебя не хочется. Вон, идут твои сторожа.
— Не сторожа, а телохранители.
— Вот, полюбуйтесь на них! Стоят, милуются! — услышала я возмущённый голос Радима. — Анна, ты что творишь?
Я убрала крылья и повернулась к ребятам.
— Мы за тебя так перепугались! — с тревогой в голосе произнёс Ольгер. — Неожиданно сорвалась и в лес. Ты же даже над Теремом ещё не пыталась летать.
— Вот. А я что говорил? — напустив в голос строгости, поддержал парней Елисей.
— Тебя что в лес-то понесло? — переглянувшись с Ольгером и Елисеем, спросил Радим.
— Ребята, я больше не буду, — придав себе покаянный вид, проговорила я. — Я не виновата.
— Её Дед позвал, — выдал меня Елисей.
— Кто?! — одновременно спросили удивлённо парни.
— Дед-Вековун, — пояснила я.
— Да мы поняли, просто удивились, — объяснил Ольгер. — Что ему от тебя надо было?
— Да ничего ему от неё не надо было. Просто решил познакомиться. Я же там был и беседу их слышал, — объяснял ребятам Елисей. — Об Озере они говорили и о Девах-Лебедях.
— Ладно, пошли обедать, — примирительно сказал Радим. — Переполошила всех, сейчас объясняться будешь.
