— Как ты узнала?
— Я просто догадалась. Реинкарнированный волхв не может не иметь весь набор ипостасей.
— Бесценная ты моя разумница догадливая, — и, ласково обняв, поцеловал. Я ответила на поцелуй, начала таять от счастья.
— Первое условие свидания выполнено, — закончив поцелуй, произнёс Елисей. — Теперь второе — вкусности.
Елисей поставил передо мной коробку, открыл. В коробке лежали четыре пирожных.
— Угощайся, веста.
Елисей взял пирожное и поднёс к моим губам. Я откусила. Елисей откусил тоже. Так мы и ели пирожные, откусывая поочередно.
— Ну, вот. Время уже много, — вставая, сказал Елисей. — Я свои обязанности жениха выполнил, пора идти спать.
— Ага! Всё-таки жених! — воскликнула я, вскакивая и повисая на шее Елисея. — Что ж ты мучил меня столько времени?
— Я и сам мучился. Тебя вестой объявил, а свои волосы в твои руки не отдал. Вот и получается, что женихом я стал только сейчас. Пошли, поздно уже.
Обнявшись, мы пошли вниз.
— Радим сегодня с тобой разговаривал? Не соглашайся в Ладонию идти. Я его предупредил, чтобы не звал.
— Это я с ним разговаривала. Меня Триединый предупредил.
— Опять встречались во сне?
— Да, встречались во сне, а слёзы Лады-Майи он передал наяву.
— Что за слёзы?
— Лада-Майя плачет о судьбе своих созданий. Триединый велел Радиму вернуть Ладонов в Ладоньи горы. Передал ему Слёзы Лады-Майи.
— Да-а. Попал парень. Нелегко ему будет. А Слёзы зачем?
— Чтобы в серьгах или кулонах носили те, кто согласен вернуться в горы, и те, кто поддерживает Радима, тоесть все мы.
— Хорошо. Надо ему помочь с оберегами. Чтобы не просто серёжка или кулон были, а настоящий сильный оберег. Да, чуть не забыл, и ты молчишь, не спрашиваешь. Вот.
Елисей достал из кармана мешочек и, развязав, вынул цепочку. На серебряной цепочке висели две капли, в которые вправлены прозрачные кристаллики моих чешуек.
— Носи не снимая, — сказал жених, надевая мне на шею и застёгивая магический замочек. — А свой крестик сними. Он от нашей Навьей нечисти не защищает. Сама убедилась.
И я сняла свой серебряный крестик — «Прости, Господи!», положила в карман брюк.
— Девчатам тоже надо обереги сделать, — сказала я.
— Из Слёз и сделаем. И ещё один подарок, — улыбаясь, Елисей достал из кармана две серёжки с чёрным камнем. — Одна мне, другая тебе, — он вставил мне в правое ухо серёжку и себе. — Это камни связи. Будем с тобой разговаривать даже через всю Роксолань. Ни кто нашего разговора, кроме нас самих, не услышит. Сегодня я норму по подаркам выполнил, — сказал с улыбкой и поцеловал в нос.
Мы прошли третий этаж, спустились на второй и замерли.
В дверях второго этажа по обе стороны стояли наши «деточки». Девочки со своей стороны, уставив руки в бока, мальчики на своей стороне, сложив мускулистые руки на груди. Все с серьёзными лицами.
— Что случилось? — с тревогой спросила я.
— Ни чего страшного, — ответила Таня, дёрнув меня за руку и затягивая к себе. — У нас всё в порядке, а у вас?
— Да, вроде, — ответила я.
— Отвечает неуверенно, — заметила Лина. — Ребята, теперь вы.
Вперёд выступили Ольгер с Радимом.
— Показывай! — обратились к Елисею.
Елисей расплылся в улыбке и гордо перекинул на грудь косу.
Девчата зааплодировали, а парни, после дружного — «Ого!», присвистнули.
— Аж, на четыре узла! — восхитился Волес.
— А вы как думали? Умеем мы, девочки, привязывать женихов, — с гордостью сказала Зарина и строго посмотрела на Горовата.
Гороват нарочито сделал испуганные глаза и присел за парнями.
Все дружно засмеялись.
— Девочки, а он ей камень переговорный подарил и оберег из её чешуек, — сообщила, углядевшая мои украшения, Зарина.
Девчата кинулись разглядывать серёжку с кулоном. Когда мы уже развернулись уходить, раздался голос Елисея:
— Веста, остановись!
Я остановилась, развернулась к Елисею и пошла ему навстречу. Мы остановились в центре лестничной площадки.
Все смотрели на нас. Елисей оглянулся на ребят, усмехнулся, посмотрел на девчат, подмигнул и нежно поцеловал меня в губы.
— Приятных снов, жених, — шепнула я.
— Приятных сновидений, веста, — шепнул он и чмокнул в нос.
Это уже становится привычкой. И чем ему нос мой нравится?
Дружное «О-о-о-о!» прокатилось эхом по коридорам.
Наконец мы разошлись.
«А я так и не поговорила с Елисеем. Ладно, потом», — уже в постели подумала я.
***
Сегодня с утра Елисея вызвали в Главный Храм на Совет.
Он единственный волхв в мире и является членом Совета Хранителей с правом решающего голоса.
Елисей вернулся только к ужину и предупредил, что после ужина идём все на Пляж.
Сурий приближался к закату, окрашивая облака в розовый цвет. Небо меняло краски. Если у горизонта оно было ещё голубым, то у нас над головой стало тёмно-лиловым.
Мы расселись на валунах и замерли в ожидании новостей. Почему-то подумалось, что речь пойдёт о Поцелуе Сурия. Так оно и оказалось.
Елисей рассказал, что Хранители пытаются найти человека, отмеченного Сурием.
Первоначально они надеялись, что это будет кто-то из Главных Хранителей. И у них, вроде как, намечалась кандидатура на Главу семейства новых Богов. Но их ждало разочарование.
Потом у них возникло подозрение, что это может быть Елисей или Ольгер. На худой конец, этим человеком может оказаться кто-нибудь из компании Ольгера, если им позволяет количество ипостасей.
Но махоткинский Хранитель сообщил, что Терем не был освещён особым светом Сурия. Да и ни кто не знает, как это происходит, и как выглядит человек, отмеченный Сурием. А в древних рукописях нет ни описания Поцелуя Сурия, ни метки-следа от этого поцелуя.
Хранители даже в мыслях не допускают, что Главой Семейства Богов может оказаться женщина.
Заканчивая своё сообщение, Елисей с улыбкой посмотрел на меня. Все многозначительно переглянулись, но говорить на эту тему ни кому не хотелось.
А Елисей добавил:
— Нам же сейчас не стоит постоянно задумываться о том, что произойдёт, когда ступим за Грань по окончании очень долгой жизни. Впереди у нас много забот и работы.
Живём, как жили. А что с нами произошло — забыли. Вспомним, когда соберёмся уходить за Грань.
