— Это лишний раз говорит в пользу вашей гипотезы о бактериологическом оружии, — подсказал Доминик.
— Возможно, — согласилась Джинджер. — Но сейчас мы не можем этого утверждать. Ясно лишь, что мы имеем дело с чем-то гораздо более серьезным, чем выдвинутая ими версия о нервно-паралитическом газе.
В субботу 7 июля, спустя всего лишь день после закрытия федерального шоссе, один из дотошных репортеров заметил, что мундиры многих солдат в карантинной зоне имеют дополнительный отличительный знак — черный круг с изумрудно-зеленой звездой в середине. Военные с шенкфилдского полигона такой нашивки не носили. Более того, все имевшие такие знаки были офицерами высоких рангов. В ответ на вопрос журналиста один из военных сказал, что люди с зелеными звездами входят в состав малоизвестного подразделения специальных войск, считающегося суперотборным, так называемой ОРВЭС — Организации реагирования на внутренние экстремальные ситуации.
«Парни из ОРВЭС великолепно подготовлены, и за плечами у них богатый опыт боевых операций. Кроме того, они все имеют допуск к сверхсекретным видам оружия и объектам, что в данной ситуации просто необходимо», — говорилось далее в газете.
Ко всему вышесказанному Доминик от себя мысленно добавил, что парни из ОРВЭС умеют держать язык за зубами.
«Это сливки элитарных войск. Они отобраны из лучших военнослужащих, имеющих звание не ниже сержанта. В задачу этого подразделения входит преодоление чрезвычайных ситуаций, таких, как нападения террористов на внутренние военные объекты, аварии и чрезвычайные происшествия на базах хранения ядерного оружия и тому подобных случаев. В нынешней ситуации речь не идет ни о терроризме, ни об утечке радиоактивных веществ. Но, учитывая опасность нервно-паралитических газов для гражданского населения, командование шенкфилдского гарнизона сочло необходимым привлечь все лучшие силы для обеспечения общественной безопасности», — подчеркнул в своем интервью представитель военного руководства. Однако он отказался сообщить, где расквартированы спецвойска ОРВЭС, были ли они специально переброшены в этот район и какова их численность, сославшись на секретность подобной информации. «Никто из ОРВЭС вообще не стал бы разговаривать с прессой», — добавил при этом он.
— Шмонтце! — ухмыльнулась Джинджер.
— Что? — удивленно вскинул брови Доминик.
— Вся их болтовня. — Она откинулась на спинку стула и негодующе покачала из стороны в сторону головой. — Просто чушь.
— Что такое «шмонтце»! — спросил Доминик.
— Ах, извините! — смутилась Джинджер. — Это одно из любимых словечек моего папы. «Шмонтце» на идише означает «глупость», вообще всякую ерунду, абсурд, пустую болтовню типа той, что записал со слов армейского офицера этот репортер, — она ткнула пальцем в газету. — Ну кто поверит, что эти ребята из ОРВЭС очутились здесь как бы случайно? Все это слишком гладко.
— Но, Джинджер, в газетах ведь говорится, что спецвойска прибыли спустя час после объявления карантина в районе шоссе № 80, — нахмурился Доминик. — Следовательно, либо они расквартированы где-то рядом, либо были подняты по тревоге еще до того, как произошел несчастный случай, и переброшены в этот район по воздуху.
— Вот именно!
— Вы хотите сказать, что они заранее знали, что будет утечка отравляющего вещества?!
— Я готова допустить, что подразделение ОРВЭС находилось на одной из близлежащих военных баз, — со вздохом проговорила Джинджер. — Может быть, где-то в западной части Юты или в Южном Айдахо. Но и этого мало, чтобы сценарий, придуманный армией, выглядел правдоподобным. Даже если они в срочном порядке вылетели сюда, как только узнали об аварии, за час они не смогли бы распределить весь личный состав по контрольным пунктам. Это невозможно. Вот почему мне кажется, что у них в запасе было какое-то время, ну, не день и не два, конечно, а, скажем, пара часов.
— Следовательно, утечка отравляющего вещества не была случайностью, — заключил Доминик. — А скорее всего никакой утечки вообще не было. Так какого же черта они напялили эти специальные защитные костюмы?
Доминик был совершенно обескуражен хитросплетениями таинственного происшествия, не поддающегося никаким объяснениям с позиций здравого смысла. Чем глубже он проникал в лабиринт этой загадочной истории, тем дальше удалялся от ее разгадки, а стоило ему лишь нащупать подоплеку событий, как она выскальзывала у него из рук и выворачивалась наизнанку, оставляя его в тупике. Ему хотелось разорвать газеты на клочки, словно это была сама ложь, сотканная хитроумными военными, и, расправившись с ней, он если и не докопался бы до краешка истины, то по крайней мере превратил бы ложь в конфетти.
— Армия могла пригласить ОРВЭС для охраны зоны только по одной причине: чрезвычайной секретности охраняемого объекта, — с отчаянием в голосе произнесла Джинджер. — Они не доверяют своим солдатам, не имеющим допуска. Других причин я не вижу.
— Во всяком случае, эти парни из ОРВЭС будут держать рот на замке, — согласился Доминик.
— Вот именно. Они бы вообще не понадобились, если бы дело заключалось только в утечке отравляющего вещества. На что там смотреть? На перевернутый грузовик и помятый баллон?
Вновь вернувшись к старым подшивкам газет, Доминик и Джинджер обнаружили в них дополнительные доказательства того, что армия заранее знала о происшествии, которое должно было случиться в ту июльскую ночь. Оба они четко помнили, что приблизительно через полчаса после наступления темноты гриль-бар «Спокойствие» вдруг наполнился каким-то странным звуком и затрясся, как от землетрясения. Это произошло где-то в начале десятого. Именно с этого момента срабатывала у них обоих блокада памяти. Дальше был провал. А в одной из заметок в «Сентинел» Доминик обнаружил строчку, где говорилось, что дороги в тот вечер были перекрыты уже в восемь вечера.
— Выходит, военные объявили карантин на десять минут раньше, чем произошла авария?
— Да, — кивнул Доминик. — Если только мы не допустили ошибки при определении времени захода солнца.
Однако прогноз погоды, помешенный в номере за шестое июля, в точности подтвердил их расчеты. В тот роковой день газета предрекала температуру до 90 градусов, а ночью — около 64
[15]
, влажность — 20 — 25 процентов, чистое небо, ветер слабый, временами порывистый, закат в половине восьмого.
— Здесь быстро темнеет, — сказал Доминик. — Самое большее — за пятнадцать минут. Так что без четверти восемь было совершенно темно. Значит, мы все вычислили правильно, военные перекрыли шоссе до происшествия.
— Значит, они о нем знали заранее.
— Но не могли предотвратить.
— Что означает, что процесс, начатый ими же, вышел из-под контроля, — сделала вывод Джинджер.
— Вероятно, — кивнул Доминик. — А возможно, все было и не так. А вдруг в этом не было их вины? Мы можем сейчас пока лишь делать предположения.
