Я молча смотрю на девочку. А она говорит, и говорит, и говорит. Что-то внутри меня очень хочет, чтобы она замолчала, но сейчас я так же сильно хочу, чтобы она говорила, и она говорит. Я знаю, что это очень важно, хоть и не могу пока понять, почему.
– В тебе есть много силы, но так мало света. Без света твоя сила растворяется в глубине, таящей тень и смерть. Найди способ высвободить свой свет, и ты станешь по-настоящему сильным. Сильнее всех на свете. И сможешь нас всех защитить. Но не сейчас. Сейчас ты не сможешь. Сейчас ты заберешь ее в Бездну, и она встретит там всех, кого ты забрал раньше.
Я делаю то, что мне говорит этот хор голосов, и почему-то тут же забываю ее слова, будто кто-то неведомый тряпкой стирает их с доски моей памяти.
Кевар очнулся так резко, что от неожиданности сел. Все воспоминания теперь были при нем, его жизнь впервые за двадцать пять лет сложилась в нечто осознанное и целостное, однако сейчас ему было никак не легче от этого – настолько жуткими оказались эти выпавшие воспоминания.
Но все же многое встало на свои места – и поведение отца после смерти матери, и то, что все-таки произошло на Фрактуре.
В то же время и новых вопросов появилось немало: о чем говорили родители? И, главное, куда и каким образом исчезали его воспоминания?
Кевар огляделся. Точнее, он попытался оглядеться, но ему это не удалось, поскольку он оказался в полной темноте. Что за черт? Сколько же он блуждал по глубинам своей памяти, что вокруг такая темень? Впрочем, он тут же осознал, что он уже не лежит на кожаной кушетке в кабинете Сессилии, а сидит в глубоком мягком кресле. Что происходит? Где он?
– Привет, братишка, – раздался голос из темноты. Голос был незнакомым, но при этом таким… родным? – У тебя много вопросов, и, на твое счастье, у меня есть на них ответы – как всегда.
– Кто ты? И где я, ради Великого Кристалла? – Кевар хотел скрыть сквозящий в голосе страх, но ему это не удалось. К тому же какой-то частью сознания он осознавал, что сейчас ему не удастся скрыть ничего.
– Да, Кевар, у тебя правда не получится от меня ничего скрыть – я слишком давно тебя знаю. Кто я, ты скоро поймешь. А где… Считай, что ты у меня в гостях. По твоей вине здесь я провела большую часть своей жизни. Но теперь это уже в прошлом.
– Что вообще происходит? – уже почти истерично повторил вопрос Кевар.
– О, это уже теплее. Происходит… Как бы тебе сказать. Происходит знакомство, инициация… начало нового витка спирали.
– Какой еще спирали?
– Спирали нашей с тобой игры. Игры, которая началась задолго до твоего рождения, но закончить которую предстоит именно тебе. Не без моей помощи, конечно.
– О какой игре ты говоришь?
– О, тебе еще предстоит узнать об игре. Чтобы ты сложил хотя бы общее представление о ней, скажу: нас не устраивает то, как устроен мир. Нас не устраивает, что происходит с человечеством. Нас вообще много чего не устраивает – как и многих других. Но в отличие от многих, мы решили действовать. И эта честь досталась мне. Вернее даже нам с тобой – поровну.
– Постой. Ты – Омбро? Омбро Кашита? – с еще большим ужасом спросил Кевар.
– Конечно, а кто же еще. Настало время нам с тобой познакомиться. Самое время.
– Что ты со мной собираешься сделать? Я не могу тебя никак интересовать – я не политик, у меня не власти, я даже уже не пытаюсь встать у тебя на пути. Зачем я тебе?
– Кевар, что за глупости. Ты никогда и не стоял у меня на пути. Ты вообще оказал мне в свое время такое немыслимое одолжение, что я даже не могу на тебя злиться за глупые поступки – ну, вот например, за то, что отпустил Змея. Но я даже не разозлилась на тебя – ты еще так молод и неопытен…
– Откуда ты знаешь?..
– Я знаю о тебе все, можешь мне поверить. Я знаю, когда ты первый раз поцеловался, я знаю о твоем сложном романе с доктором Вайт – если бы не твой уход на фронт, у вас даже могло что-то получиться. Я знаю, когда и как ты первый раз тайком выкурил свою первую трубку и что ты творил в студенческие годы во время загулов. Я даже знаю, как ты любишь подольше посидеть в сортире, читая книжки.
– Да кто ты вообще такая? – упавшим голосом проговорил Кевар.
– А еще я знаю, что случилось с твоим братом Крриком.
– А я не знаю, – вырвалось у Кевара.
– Конечно, потому что этим воспоминаниям я не позволила открыться тебе – к ним ты еще не готов, рано.
– Да что ты такое несешь? Отвечай, кто ты!
– А ты еще не понял, Кевар?
Неожиданно тьма в паре метров от него стала будто бы еще гуще, она начала принимать подобие формы, очертания человека. Наконец, эта осязаемая, глубокая темнота начала рассеиваться, и вокруг будто появился некий свет. Этот свет тоже был странным – он высвечивал только два кресла и сидящих в них людей, вокруг все так же была непроглядная темень. На Кевара светил неоновый голубой свет, на сидящего в кресле напротив человека – красный. Кевар поднял голову, чтобы разглядеть источники света, и ему на мгновение показалось, что над его головой в темноте – два гигантских глаза-визора, синий и красный. Он тряхнул головой, отгоняя жуткое видение и попытался сосредоточить взгляд на человеке напротив. Это удалось ему не сразу, но через несколько мгновений он смог как следует разглядеть его.
Омбро Кашиту можно было назвать интересной, даже красивой девушкой. Ей на вид было около тридцати. Аккуратные аристократические черты лица: тонкие губы, высокий лоб, длинные волнистые темные волосы. Но все эти детали будто были неким незначительным приложением к ее глазам. Большие, выразительные глаза, очень темные и глубокие. В них будто таилась мудрость, смешанная с печалью, верой и опасностью. Красивое, но не по-женски жесткое лицо наискось через правый глаз пересекал тонкий шрам, но он, на удивление, не портил пугающую красоту ее лица, даже наоборот, добавлял какого-то мрачного шарма.
Это лицо показалось Кевару таким знакомым, и при этом таким странным – с его правильными женскими чертами, с тонким длинным шрамом, идущим из-под длинной челки через правый глаз и почти до верхней губы.
Но все эти странные следы, которые наложила на эту девушку жизнь, показались Кевару куда как менее пугающими, чем само лицо.
– Что? Как ты это делаешь? Что это за фокус?
– Это не фокус, Кевар. Это мое лицо.
– Нет, это мое лицо! – невольно выкрикнул Аргомантис.
– Нет, не твое. Вернее, не только твое. Наше лицо.
– О чем ты говоришь? – истерично продолжал спрашивать Кевар. Он будто лишился последней опоры и теперь падал в бесконечную пропасть.
– Я знала, что ты не сможешь всего понять сразу и уж тем более поверить. Что ж, придется объяснять. Для начала уточню на всякий случай: конечно же, я – не ты, хвала богам. И ты, соответственно, не я. Но вот существовать друг без друга мы не можем. Еще бы, ведь у нас с тобой одно тело на двоих. Стоит признать, что осознала я себя далеко не сразу – только когда нам было пять лет, ну, ты даже уже догадываешься, после чего. И потом я уже не оставляла тебя ни на секунду. Я все время наблюдала за тобой и за нашей жизнью. Когда я была нужна – помогала тебе, брала твою боль и твои страхи на себя. Все-таки я намного сильнее тебя, уж извини, но это правда.
