Вот он возвращается из реабилитационного центра, но вместо кошмарных снов, которые Кевар видел последние месяцы, ночами он (или, вернее, не совсем он) обустраивает склад в заброшенном районе. Вот он будто бы спит, но на самом деле смотрит на испуганное лицо брата, после чего пронзает его шею клинком. А вот он словно засыпает на летней террасе «Судьба Дет’кина», но в то же время крадется во дворец…
В огромной спиральной мозаике, которую он видит перед собой, становится все меньше пустых мест, воспоминания восполняют их. Конечно, отсутствующих элементов еще очень много, но теперь Кевар хотя бы видит само поле, саму спираль игры.
Это последнее осознание окончательно переполняет его – он больше не может бороться с бесконечной тяжестью, навалившейся на него. Он больше не может думать о том, какой выбрать путь – он это сделает, но не сейчас. Сейчас он просто хочет заснуть. Он закрывает глаза и отключается.
Глава 9 Начало
Омбро
Разговор с Кеваром оказался не таким удачным, как она ожидала. С другой стороны, сложно было рассчитывать, что парень сразу проникнется идеями Храма, и уж тем более, что он спокойно воспримет новость о втором существе, живущем в теле, которое он привык считать своим собственным.
Зато теперь, когда Аргомантис надолго ушел в себя, у Омбро появилась возможность без опаски взять на себя полный контроль над телом. Трудно, конечно, сказать, когда Кевар вернется в адекватное состояние, но Омбро рассчитывала хотя бы на пару недель свободы – тогда она успеет без лишних проблем осуществить последний этап первого витка игры.
Не без усилия она вынырнул на поверхность из убежища, оставив Кевара, свернувшегося калачиком, лежать там, в кресле. Даже укрыла его пледом.
Омбро приоткрыла глаза; снаружи было светло. Ей было непривычно видеть окружающий мир без красноватых оттенков визоров, поэтому поначалу яркий свет причинял сильную боль.
Она осторожно скосила глаза вправо – Сессилия сидела всё в том же кресле и пристально всматривалась в ее лицо – в лицо Кевара, поправила она себя. Омбро неплохо разбиралась в лицевой экспрессии, бегло определила ее выражение лица и поняла, что Вайт не на шутку встревожена, хотя очень старается это скрыть.
– Привет, Сесси. Долго меня не было?
– Привет, Кев. Два часа сорок три минуты. Как ты? Что-нибудь вспомнил?
– Вообще ничего. Кажется, это безнадежно.
– Как ничего? А как же стена, ты же ее сломал, ты же попал в свои воспоминания!
– Стена? Какая стена? У меня такое ощущение, что я просто проспал все это время.
– Странно… Такого не должно быть! Всё же получилось, ты мне сам об этом говорил.
– Не помню, – Омбро старательно играла роль Кевара, изображала частичную амнезию и рассеянность. Потрясла головой, неуверенно села на кушетке, попыталась даже продемонстрировать опечаленное выражение лица, но с непривычки в управлении собственными лицевыми мышцами у нее получилось лишь жалкое подобие эмоции, – я лучше пойду. У меня дела.
– Какие дела? Ты же решил отдохнуть, отвлечься от всего этого дурдома.
– Я передумал. Ладно, мне действительно пора, – Омбро встала и пошла к выходу, немного пошатываясь с отвычки. Почти всю жизнь она находилась внутри космокостюма с его усиливающими движения микромоторными суставами, и теперь, впервые за многие годы двигаясь самостоятельно, она испытывала дискомфорт. Слабые человеческие ноги, тоненький стержень позвоночника, держащий все тело. Чувство незащищенности – вот что всегда роднило обоих жителей тела. Кстати, тела кого? Омбро задумалась. Это тело объединило в себе две судьбы одного человека или два независимых разума – неважно, так чье же оно? Когда вернется Кевар, они будут учиться совместному управлению организмом, и им наверняка придется придумать какое-то общее самоопределение. И правда, времена Омбро, тени, прошли – она уже больше никогда не будет тенью. Да и Кевар уже вряд ли будет прежним. Впрочем, им это предстоит обсудить потом.
Омбро холодно и поспешно попрощалась с Сессилией, вышла из квартиры и по унылому коридору направилась к остановке общественного транспорта, прилепившейся к стене здания-шара. Что Омбро всегда раздражало в Кеваре, так это его чрезмерная осторожность. Аргомантис боялся водить летающие машины, кроме, разве что, безднолетов. И то без вмешательства Омбро порой не обходилось. Так что и в этот раз невольный компаньон прилетел сюда не на личном космобайке, а в консервной банке общественного летающего трамвая. А вот что Омбро прямо-таки ненавидела всей душой, так это толчею в транспорте. Если бы не соображения конспирации, она бы голыми руками передушила всех этих мерзких уродов, так и норовящих зажать, вытолкнуть, наступить на ногу и обругать.
Но, в то же время, вспоминая давние годы учебы в интернате, когда Омбро порой приходилось брать под контроль тело, в памяти тут же всплывал образ узкой улочки, покрытой булыжной мостовой, и старый красный трамвай, плывущий над ней. Ранний летний вечер, фонари уже зажглись, а вдали грохочет гром и уже пахнет приближающимся июньским ливнем. Влажный асфальт, свежий воздух смешиваются с запахами трамвая: немного пыли, немного мазута и озона от двигателей. Омбро сидит в трамвае, на скамейке, покрытой потрескавшейся от времени искусственной кожей, на последнем ряду. Кроме нее пассажиров в единственном вагоне нет. Старые лампы, так ей любимые, с мягким теплым светом, вычерчивают за окном причудливые тени, и мысли витают где-то далеко, в фантастических приключениях и вольной свободной жизни космических пиратов…
Она резко оборвала поток воспоминаний. Еще чего не хватало! Так можно по-настоящему стать размазней вроде Кевара. Видимо, эта зараза передается через общее тело, подумала Омбро и зло усмехнулась абсурдности своего предположения.
Перед входом на остановку она активизировал космокостюм. Не свой, конечно, а Кевара. Ей еще предстояло доиграть эту роль до конца, так что на время придется забыть про такую привычную и, главное, эргономичную собственную броню. Когда маска закрыла лицо, Омбро поначалу с облегчением выдохнула, но тут же вынуждена была зажмуриться. Голубой оттенок визоров жутко резал глаза, моментально вызывая сильнейшую головную боль. С трудом перебарывая пульсацию в мозгу, Омбро принялась копаться в настройках компьютера, пока не нашла нужное меню. Мерзкий холодный свет сменился привычным красным, и мигрень тут же отступила.
Странная слабость немного раздосадовала Омбро, но она привычно восстановила душевное равновесие дыхательными упражнениями, которым ее обучили в Храме. Что ж, красные визоры так красные. Мало кто вообще обращает внимание на такие мелочи.
Над столицей медленно сгущались сумерки, искусственное солнце тускнело, над озером поднимался густой туман. К комплексу зданий, заселенных семьями полицейских и военных, Омбро добралась уже затемно. Пустые узкие улицы, пронизанные туманом, петляли среди мрачных бетонных коробок, заводя ее в унылый лабиринт типового жилья.
Она шла уверенно, чеканя шаги по мостовой. Омбро знала, куда идти – Теманов сам упоминал Кевару, где именно он живет. Тридцать седьмой дом, пятый подъезд, восемнадцатый этаж, отсек восемьсот сорок один. Омбро позвонила в дверь.
