Когда я снова обернулась к парню, то не обнаружила в комнате никого. Усмехнувшись, я вернулась на кровать. Слова Кайла заставили меня задуматься. А если с Каспером до сих пор что-то не так? Он мог привести сюда Софию, а она могла навредить отцу. После таких мыслей я уже была не в состоянии сидеть спокойно, поэтому пошла к Касперу в комнату.
В голову тут же вернулись воспоминания о всяких ужасах в его комнате. Меня передёрнуло. Но не от страха, как изначально показалось мне, а от холода, который царил в коридоре. Это был не просто сквозняк: был такой холод, который проникал до самых костей. Я мысленно проклинаю Кайла за то, что сглазил, и быстрым шагом иду к комнате брата.
С каждым моим шагом холод усиливался, а изо рта уже начал вырываться пар. Такого холода я не ощущала даже зимой. Но что странно – никакого источника этого холода я не могла заметить. Всё выглядело обычным. Неожиданный шёпот сзади заставил меня резко обернуться. В углу коридора кто-то сидел. Это была какая-то девочка с белыми, как снег, волосами. На ней было старое платье и белые перчатки. Она что-то шептала, уткнувшись лбом в стену угла. Даже меня, девушку, которая привыкла уже к подобному, это зрелище заставило поёжиться.
Я хотела было уже подойти к ней, как вдруг рядом со мной пробежала ещё одна девочка, громко смеясь. Снизу, на первом этаже, тоже слышались детские голоса, которые пели какую-то песню хором.
Я начала подозревать, что медленно схожу с ума. Они пели на каком-то другом языке, который я никогда не слышала, но он был мне знаком. Закрываю глаза и стараюсь сосредоточиться. Голоса не затихали, а становились всё громче. Но самое большое потрясение ожидало меня, когда я открыла глаза. Я больше не была в своём доме. Вернее, нет, это был мой дом, но выглядел он совершенно иначе. Вместо электрического света на полках стояли свечи; доски, из которых был сделан пол, были намного новее, но грязнее, будто пол никогда не мыли. За окном было темно, однако земля была отчётливо видна из-за лежащего на ней снега. От шока я не знала, что мне делать. Вокруг носились дети, но они будто не замечали меня. На них была одета странная одежда, очень старых времен. Неожиданно меня посетила мысль о том, что я снова сплю, но сном это не казалось.
Я медленно спустилась по лестнице на первый этаж. Посреди гостиной стояла группа детей. Они пели что-то женщине, которая, видимо, являлась их учительницей по пению. Это всё казалось мне безумно странным. Но даже если это был сон – просыпаться мне не хотелось. Я чувствовала, что должна что-то узнать, нечто важное. Присмотревшись к детям, я остолбенела. С самого края группы стоял маленький мальчик, очень сильно похожи й на Джонатана. Но он не был призраком, каким я привыкла его видеть, он был вполне реальным и осязаемым. Он был живым. Голова сразу же закружилась от мыслей, которые потоком хлынули в неё. Что это получается? Мне сейчас снится прошлое Джонатана? А снится ли? Всё казалось таким реальным. В голове сразу же всплывает год убийства Джонатана – 1946. И это я говорила, что привыкла ко всему сверхъестественному?
Пока я пыталась осознать происходящее – к Джонатану подошла девочка. Сомнений не было, это была София. К нему подошла его будущая убийца. Однако Джонатан явно этого не подозревал: при разговоре с ней мальчик безумно краснел и смущался. София ему нравилась. Они о чём-то шептались, но я не могла расслышать слов, поэтому решила подойти поближе. Мне все ещё было неуютно, потому что никто меня не замечал, но я чувствовала, что должна услышать их разговор. Выходить из тени было безумно страшно, но, как я и ожидала, на меня никто не посмотрел. Близко подойти я всё равно не решилась, но разговор детей уже могла расслышать:
– Джон, ты должен это сделать, только тогда мы с тобой сможем быть вместе, – слышать такие слова из уст маленькой девочки было непривычно, но задумываться о смысле этих слов не было возможности.
– София, я понимаю, – голос Джонатана был напуганным, он прерывисто шептал, постоянно оглядываясь по сторонам. – Но как я могу впустить тебя? Родители не разрешают ночью выходить из комнаты, это может быть опасно.
– Ты веришь мне? Джонатан, я не причиню тебе вреда.
– Я верю, но…
– Никаких «но». Всё будет хорошо, верь мне. Просто открой дверь, я всё сделаю сама, – неожиданно до меня дошёл смысл слов девочки, а по коже сразу пробежали мурашки. Они говорят об убийстве семьи Джонатана. И он знал это заранее.
– София, это же мои мама и папа, они желают мне только хорошего.
– Они хотят запереть тебя. И ты больше не сможешь приходить сюда. Ты этого хочешь? – в голосе Софии слышалась недетская сталь.
– Нет, я хочу проводить время с тобой… Хорошо, я открою тебе дверь.
Поле слов Джонатана перед моими глазами всё поплыло, голова закружилась. Я сразу же закрыла глаза и хотела схватиться за полку, которая была близка ко мне, но рука коснулась чего-то холодного. Открыв глаза, я увидела перед собой стволы деревьев. Стоять на снегу было неуютно, хотя он и начинал уже таять. Перед собой я увидела дом, в который мы ходили с Николасом. Дом Джонатана. Я прекрасно понимала, что сейчас увижу убийство семьи Хилл, но зачем мне его видеть? Что я должна была понять?
Мои мысли прервал звук шагов, раздавшийся прямо за мной. Забыв о том, что меня не видят, я быстро рванула к дому и спряталась за стену. Из леса выходила София. Она шла уверенно, сфокусировавшись только на доме и не глядя по сторонам. От её взгляда стало жутко. Я почти никогда не бывала свидетелем жестокости, а сейчас мне предстояло стать наблюдателем убийства. Девочка подошла к окну первого этажа и постучала. Из-за шторы сразу высунулась голова Джонатана, который стал что-то лихорадочно ей шептать. Я не разобрала слов, но вряд ли они понравились Софии, так как она начала спорить с мальчиком. Тот начал плакать и скрылся в комнате, перед этим открыв окно. У меня перехватило дыхание, я понимала, что сейчас произойдёт, но никак не могла этому помешать. София залезла внутрь дома, а я не могла сдвинуться с места. Страх охватил меня, заставив замереть и не двигаться. Но я должна была всё увидеть. Не знаю почему, но я была уверена в том, что это важно, поэтому медленно двинулась за ней и залезла в дом.
В комнате было темно, поэтому пришлось ждать, пока глаза привыкнут к мраку. В мыслях всплыли обрывки статьи, которую я прочла об убийстве: говорилось, что следы борьбы были только в комнате родителей. Значит, первые убийства произошли тихо. В коридоре я заметила какое-то движение и направилась туда. Внутри у меня всё скручивалось в тугой узел от предвкушения. Я понимала, что не смогу смотреть на это спокойно.
София остановилась около дверей одной комнаты и зашла внутрь. Я последовала за ней. Эта была комната старшей сестры Джонатана, которая мирно спала в своей кровати. София остановилась рядом с ней. Она несколько секунд смотрела на спящую девочку, а потом принялась её душить. Девочка пыталась сопротивляться, но София оказалась сильнее, и вскоре жизнь покинула первого члена семьи Хилл. В движениях Софии не было никакого колебания; она оставила труп на кровати и вышла из комнаты. Я же ещё несколько мгновений смотрела в безжизненные глаза сестры Джонатана, после чего пошла за Тульпой. Я не могла помочь её жертве.
