– К миссис Фаррис приехал погостить брат, – сказал Туонг Фан. – Целая неделя жил. Тут его убили. В постели. Стены, ковер были в крови.
– Мы смотрели дом еще до того, как торговец недвижимостью велел покрасить стены и убрать ковер, – добавила Чин Фан. – Это была самая страшная комната. Меня потом долго во сне мучили кошмары.
Хозяева и гости перешли в скудно обставленную спальню супругов. Двухспальная кровать, две тумбочки, два ночника с прихотливо украшенными абажурами. Ни гардероба, ни комода Бобби не увидел. Одежду, которая не помещалась в стенном шкафу, Фаны хранили в картонных ящиках с прозрачными пластмассовыми крышками, стоящих вдоль стен. По всему видно было, что рачительностью супруги Фан не уступают Бобби и Джулии. Может, и у них есть своя Мечта, ради которой они и вкалывают и не позволяют себе лишних трат?
– В этой комнате нашли миссис Фаррис, – продолжал Туонг. – Тоже в постели. С ней сделали одна страшная вещь. Ее искусали. В газетах про это ни слова.
– Искусали? – ужаснулась Джулия. – Кто?
– Наверно, убийца. Лицо, горло... Другие места.
– Но раз об этом не писали в газетах, – вмешался Бобби, – то как вы-то узнали?
– Соседка рассказала. Она и сейчас тут живет. Это она убитых нашла. Говорит, старшая дочь и миссис Фаррис покусанные.
– Она не выдумщица, – предупредила миссис Фан.
– А где нашли старшую дочь? – спросила Джулия.
– Пойдемте за мной. – Туонг провел их обратно в гостиную, а оттуда через столовую – в кухню.
За кухонным столом детишки прилежно готовили домашнее задание. Радио и телевизор были выключены, ничто не отвлекало их от работы. Заниматься им, как видно, нравилось. Даже Мэрил – судя по всему, первоклашка, – которой на дом еще ничего не задавали, читала детскую книжку.
Бобби обратил внимание на две разноцветные таблицы на стене. На одной отмечалось, какие оценки дети получали в школе за ответы на уроках и за контрольные работы с самого начала учебного года. В другой перечислялось, какую работу по дому должен выполнять каждый из детей.
Да, недаром университеты по всей стране пребывают в растерянности от того, что самыми способными абитуриентами сплошь и рядом оказываются азиаты. Негры и латиносы возмущаются, что им от азиатов совсем житья не стало, да и белые, которым из-за азиатов не удается попасть в университет, честят их на откровенно расистский лад. Поговаривают чуть ли не об азиатском заговоре. И вот в доме Фанов Бобби своими глазами видит, в чем залог их успеха. Секрет прост: они усерднее добиваются этого успеха. Они лучше прочих усвоили идеалы, на которых зиждется американское общество, – трудолюбие, честность, самоотверженность, целеустремленность, свобода в выборе своего пути. Как ни парадоксально, своим преуспеванием они отчасти обязаны нерадивости многих коренных американцев, которым трудно с ними тягаться из-за пренебрежения этими самыми идеалами.
Из кухни хозяева и гости прошли в общую комнату, тоже не блиставшую обстановкой.
– Старшую дочку Фаррис нашли тут, у дивана, – сказал Туонг. – Семнадцать лет.
– Такая была красивая, – вздохнула Чин.
– Ее тоже кусали. Как мать. Так говорит соседка.
– А другие жертвы? – не отставала Джулия. – Младшая дочь, брат миссис Фаррис – на них тоже обнаружили укусы?
– Не знаю, – сказал Туонг.
– Их тела соседка не видела, – пояснила Чин. Все замолчали, разглядывая место, где нашли убитую девушку. Словно решили, что столь кошмарное преступление не может пройти без следа, и ждали, что этот след вот-вот проступит на новом ковре. В тишине было слышно, как по крыше монотонно барабанит дождь.
– Жутковато небось жить в таком доме? – спросил Бобби. – Не потому, что здесь произошло убийство, а из-за самого убийцы: его ведь до сих пор не поймали. Не боитесь, что как-нибудь ночью он опять нагрянет?
Чин кивнула.
– Опасность всюду. Вся жизнь – опасность, – отозвался Туонг. – Кто хочет без риска, такой лучше не родиться. – Лицо его озарилось мимолетной улыбкой. – Бежать из Вьетнама на маленькой лодочке было опаснее.
Бобби бросил взгляд в кухню. Детишки как ни в чем не бывало делали уроки. Они г-же не задумывались о том, что убийца может вернуться на место преступления.
– А еще, – сообщила Чин, – мы зарабатываем тем, что ремонтируем дома, а потом продаем. Это четвертый. Поживем здесь еще год, отремонтируем каждую комнату и тоже продадим.
– В этот дом после Фаррисов никто въезжать не хотел из-за убийства, – добавил Туонг. – Но мы подумали: тут опасно, зато можно заработать.
– Когда мы закончим ремонт, здесь не только стены и пол будут другие. Дом станет чистым, духовно чистым, понимаете? Мы вернем ему непорочность. Изгоним скверну, которую занес сюда убийца. И в каждой комнате останется дуновение нашего духа.
Туонг закивал:
– Доброе дело сделаем.
Достав из кармана найденные Фрэнком фальшивые водительские права, Бобби взял их так, чтобы пальцы закрывали имя и адрес владельца, и показал фотографию Фанам:
– Вы знаете этого человека?
– Нет, – ответил Туонг. Чин тоже покачала головой.
Бобби снова спрятал права в карман.
– А как выглядел Джордж Фаррис? – поинтересовалась Джулия.
– Не знаю, – ответил Туонг. – Я же говорю: он умер от рака давно до того, как убили семью.
– Может, среди вещей Фаррисов вам попадалась его фотография?
– Нет, к сожалению.
– Вы, значит, купили дом у агента по продаже недвижимости, – напомнил Бобби. – Он вам сообщил, кому достался дом после гибели Фаррисов?
– Да. По наследству все имущество отошло второму брату миссис Фаррис.
– Вы случайно не знаете, где он живет, как его зовут? Кажется, нам придется с ним побеседовать.
Глава 33
Пора на ужин. Дерек проснулся. После укола он на ногах не стоял. И все равно хотел кушать. Томас помог ему дойти до столовой. Там покушали. Спагетти. Тефтели. Салат. Вкусный хлеб. Шоколадное пирожное. Холодное молоко.
Потом вернулись в комнату и сели смотреть телевизор. Дерек опять уснул. По телевизору ничего интересного. Томас вздохнул с досадой. Посмотрел еще немного и выключил. Ни одной умной передачи. Все глупые-преглупые. Даже дебилам вроде Мэри не понравится. А имбецилам могут. Нет, вряд ли.
Томас пошел в ванную. Почистил зубы. Умылся. В зеркало даже не взглянул. Не любит он зеркала. В них сразу видно, кто он такой.
Потом Томас надел пижаму, забрался в постель и пригасил лампу, хотя было только полдевятого. Повернулся на бок – под головой лежали две подушки – и стал смотреть на вечернее небо в оконной раме. Звезд не видать. Тучи. Дождь. Хорошо, когда дождь. Тогда ночь как будто прикрыта крышкой. И не страшно, что тебя унесет в эту черноту и ты там сгинешь.
