– С тех пор как мистер Карагиозис принес этот экземпляр, я глаз не сомкнул, – объявил Манфред. – Должно быть, и сегодня мне предстоит бессонная ночь; так и буду ломать голову над вопросами, которые пока остаются без ответа. За все время своей научной деятельности я еще ни разу не испытывал такого волнения, как при диссекции этого существа. Едва ли эти волшебные минуты когда-нибудь повторятся. Надо же с таким жаром признаваться, что никакие радости жизни – ни тонкие вина, ни изысканные блюда, ни прекрасные закаты, ни любовные утехи – не доставляют тебе столько радости, сколько расчленение какого-то таракана! Бобби едва сдержал тошноту.
Чтобы хоть на миг отделаться от тяжелого чувства, навеянного хозяином-жуколюбом, он перевел взгляд на еще одного гостя. Ему было далеко за сорок, и он представлял собой полную противоположность хозяину: Манфред угловат – а у этого пухлое упитанное тело, Манфред бледен – этот розовощек. У незнакомца были медно-золотистые волосы, голубые глаза и веснушки. Он сидел в уголке, положив кулачищи на толстые ляжки, обтянутые серыми брюками для спортивного бега, – ну прямо бостонский ирландец, который старательно набирал вес, чтобы заняться борьбой сумо. Энтомолог не представил молчаливого здоровяка гостям и ни разу к нему не обратился. Бобби решил, что их познакомят позднее, когда Манфред перейдет к делу. А пока лучше не задавать лишних вопросов. Тем более что крепыш посматривает на них с удивлением, опаской, настороженностью и нескрываемым любопытством. Еще неизвестно, что он скажет, когда откроет рот. Судя по взглядам, ничего хорошего.
Доктор Манфред протянул к подносу тонкопалую лапку (паук, как есть, паук! Жаль, у Бобби под рукой нет баллончика с инсектицидом) и снял полотенце. На подносе покоились останки найденного Фрэнком насекомого. Голова, две ножки, одна из членистых клешней, и еще какие-то части – Бобби так и не понял какие. Каждый орган лежал на кусочке мягкой ткани – хлопчатобумажной, кажется, – словно драгоценный камень в витрине ювелирного магазина. Бобби уставился на голову величиной со сливу. Знакомые голубые глаза с красноватым отливом и еще другая пара – мутно-желтые, по цвету – совсем как у Дайсона Манфреда. Бобби содрогнулся. Тело жука лежало на спине в самом центре подноса. Брюшко вскрыто, края взреза отогнуты, чтобы можно было рассмотреть внутренние органы.
Энтомолог взял узкий скальпель со сверкающим лезвием. Ловкими и точными жестами указывая то на один, то на другой орган, он принялся объяснять, как жук дышит, поглощает и переваривает пищу, испражняется. При этом Манфред не уставал превозносить “высокое искусство”, которое отличает строение биологического организма. Насчет искусства Бобби усомнился: что-то не слишком похожи внутренности жука на живопись Матисса. Изнутри он еще омерзительнее, чем снаружи.
Вдруг в объяснениях энтомолога промелькнул необычный термин – “полировочная камера”. Бобби поинтересовался, что это за камера, но Манфред только отмахнулся: “Дойдем и до этого” – и продолжал рассказ.
Когда он закончил, Бобби заметил:
– Ну ладно, что у него внутри, мы поняли. Но нас-то интересует другое. Скажем, где он обитает.
Манфред сверлил его взглядом и не отвечал.
– В тропических лесах Южной Америки? – допытывался Бобби.
Манфред смотрел на него бесстрастными янтарными глазами и по-прежнему хранил молчание.
– В Африке? – под пристальным взглядом энтомолога Бобби струхнул уже не на шутку.
– Мистер Дакота, – наконец произнес Манфред. – Вы интересуетесь какими-то пустяками. Спросите лучше, чем он питается. Знаете чем? Если выразиться попроще, чтобы и дилетанту было понятно, это существо употребляет в пищу самые разнообразные минералы, камни и виды почв. А чем он ис...
– Так он землю жрет? – спросил Клинт.
– Что ж, можно выразиться и так. Это, правда, не вполне точно, зато доходчиво. Мы пока еще не разобрались, каким образом он измельчает минералы и получает из них энергию. Кое-какие стороны жизнедеятельности его организма нам уже достаточно ясны, но эта остается загадкой.
– Я думал, насекомые едят растения или друг друга. Или падаль, – сказал Бобби.
– Совершенно справедливо, – согласился энтомолог. – Но это существо – не насекомое. Оно вообще не относится ни к какому классу членистоногих.
– А ведь вылитое насекомое. – Бобби покосился на то, что осталось от жука, и невольно скривился.
– Нет, не насекомое. Это существо, по всей видимости, прорывает ходы в почве и горных породах и способно переварить куски камня величиной с добрую виноградину. Спросите-ка, что он в таком случае испражняет. А испражняет он, мистер Дакота, алмазы.
Бобби вздрогнул, как от удара.
Он взглянул на Клинта. Тот был поражен не меньше Бобби. С тех пор как они принялись за дело Полларда, грека точно подменили. Куда девалась его всегдашняя невозмутимость!
– Превращает землю в алмазы, так, что ли? – спросил Клинт таким тоном, словно хотел прибавить:
"Ври больше”.
– Нет-нет. Он прогрызает угольные пласты или пласты других пород, содержащих алмазы. Добравшись до алмаза, он заглатывает его вместе с окружающей породой, переваривает ее, а сам алмаз поступает в полировочную камеру, покрытую изнутри сотнями тончайших жестких ворсинок. Ворсинки очищают алмаз от остатков породы. – Манфред скальпелем показал, где это происходит. – Затем алмаз исторгается из задней части тела.
Энтомолог выдвинул средний ящик стола, достал сложенный белый платок и развернул. В платке оказалось три красных алмаза – значительно мельче того, который Бобби показывал Ван Корверу. И все же стоили они, судя по всему, немалые деньги: сотни тысяч каждый, а то и миллионы.
– Вот что я обнаружил в разных участках пищеварительной системы.
На самом крупном местами сохранились остатки черной, серой, бурой корки.
Бобби изобразил недоумение:
– Какие же это алмазы? Ни разу не видел красных алмазов.
– Я тоже. Поэтому я обратился к одному профессору. Он геолог, занимается как раз камнями. Среди ночи поднял его с постели и показал эти камешки.
Бобби взглянул на раскормленного ирландца-сумоиста. Тот все так же сидел в углу и молчал. Видно, речь не о нем.
Манфред пустился рассказывать о необычайной ценности красных алмазов. Ничего нового он Бобби и Клинту не сообщил, но те сделали вид, что слышат об этом впервые.
– Получив эти сведения, я понял, что мои подозрения относительно этого существа подтверждаются. И я отправился прямо к доктору Гэвеноллу, хотя было почти два часа ночи. Он натянул тренировочный костюм, обулся, и мы вернулись сюда. С тех пор работаем не покладая рук и не верим своим глазам.
Толстяк наконец поднялся с места и подошел к столу.
– Роджер Гэвенолл, – представил его Манфред. – Роджер – генетик, специалист по рекомбинации ДНК <Дезоксирибонуклеиновая кислота – природное соединение, содержащееся в ядрах клеток живых организмов; носитель генетической информации.>. Он широко известен своими новаторскими разработками в области генной микроинженерии, и ваша находка может стать ценным вкладом в эту область.
