Словно натолкнувшись на невидимый барьер, он остановился посреди тропы, покачиваясь слегка из стороны в сторону.
Эта последняя мысль поразила его. Когда он потерял Энни, он некоторое время думал о том, что теряет все лучшее, что имеет. Ее смерть заставила его осознать с болью, что все - даже глубоко прочувствованные, сильные личные отношения, которые ничто не могло поколебать или разрушить, - преходяще, все забирает могила. Последние три с липшим года какой-то тайный голос твердил ему, что следует приготовиться к смерти, дожидаться ее и не позволить, чтобы потеря Марка, Рай или еще кого-то из близких потрясла его так, как это случилось, когда умерла Энни. Но до сих пор голос этот был подсознательным, совет - хотя и назойливым, но едва осознанным. И вот сейчас впервые Пол позволил ему проникнуть в сознание. И, прозвучав явно, тот поразил его. Дрожь охватила Пола с ног до головы, ощущение жуткого предчувствия. Но пропало оно так же быстро, как и возникло. Какой-то зверь крался сквозь подлесок. Вверху, над купами деревьев, клекотал орел. Внезапно летний лес показался чересчур густым, особенно темным и мрачным, слишком диким, зловещим.
Какой я глупец, подумал Пол. Тоже еще, нашелся предсказатель. Подумаешь, ясновидящий.
Тем не менее, он обеспокоенно заспешил по петляющей тропинке, торопясь поскорее догнать Марка и Рай.
* * *
Тем же утром, в 11.15, доктор Уолтер Трутмен сидел за столом красного дерева в своей приемной. За ранним ленчем - два сэндвича с ростбифом, апельсин, банан, яблоко, чашка сливочного пудинга и несколько стаканов ледяного чая - он просматривал медицинский журнал.
Единственный врач в Черной речке, он главным образом чувствовал, что ответствен перед окрестными жителями в двух случаях: прежде всего, если в радиусе мили произойдет катастрофа или разразится любая эпидемия. Он не опустит руки и будет абсолютно готов приступить к своим обязанностям. И во-вторых, он считал, что ему следует быть в курсе всех новинок в развитии медицинской техники и оборудования, чтобы приходящие к нему за помощью люди могли получить самый квалифицированный совет. Десятки благодарных пациентов и любовь, с которой относился к нему весь город, свидетельствовали о том, что по второму пункту он успешно выполняет свой долг.
Что касается первого, то нужно сказать следующее. При росте чуть больше пяти футов он весил двести семьдесят фунтов. Когда какой-нибудь толстяк во время внушений доктора вдруг опрометчиво вспоминал про собственный избыточный вес Трутмена, тот неизменно отшучивался одной и той же фразой:
- Кто толстый? Я? - спрашивал он в искреннем недоумении. - Я ношу на себе вовсе не лишний вес. Это запас энергии, которая станет топливом, едва в радиусе мили отсюда разразится катастрофа. - И лекция продолжалась.
На самом-то деле, разумеется, он был страшным обжорой всю свою жизнь, сколько себя помнил. В тридцать лет он прошел курс диеты и психотерапии, что оказалось пустой тратой времени. В тот же год, не дожидаясь обещанной великолепной стипендии от "Бит юнион саплай компани", он прибыл в Черную речку, жители которой были так рады иметь собственного доктора, что им было решительно все равно, толстый он или тощий, белый, черный или зеленый в крапинку. И вот уже двадцать лет он потворствовал своему обжорству, набиваясь пирожными, пирожками и прочими сладостями, сжирая по целому столу яств пять раз в день; и в итоге считал свою жизнь более радостной, чем у любого человека на свете.
И вот как раз когда он собирался получить от жизни еще большее удовольствие, запихивая в рот всего лишь второй сэндвич с ростбифом, зазвонил телефон. Отвечать ему совсем не хотелось, но он принадлежал к той породе врачей, которые выходят из дома по вызову в любой час дня и ночи. Даже ленч можно отложить, если больному нужна помощь. И он снял трубку:
- Алло?
- Доктор Трутмен?
- Да.
Голос на том конце провода был холодным и резким.
- Я "ключ", доктор Трутмен.
- Я "замок", - без колебаний отозвался доктор Трутмен.
- Вы один в доме?
- Да.
- А где ваша медсестра, мисс Макдональд?
- Не знаю. У себя дома, наверное.
- Когда она придет на работу?
- За полчаса до открытия офиса.
- А офис открывается в час тридцать?
- Правильно, - подтвердил Трутмен.
- Вы ждете кого-нибудь еще до часа дня?
- Нет. Никого.
Незнакомец мгновение помолчал.
Трутмен слушал, как тикают его настольные часы. Он взглянул на еду, разложенную перед ним на разглаженной салфетке, ткнул вилкой в кусочек ростбифа на сэндвиче и немедленно заглотнул его, как рыба наживку.
Человек на другом конце провода решил, как начать, и сказал:
- Я собираюсь задать вам ряд важных вопросов, доктор. И вы должны дать на них самые исчерпывающие ответы.
- Да, разумеется.
- Была ли у вас в последнее время какая-нибудь массовая эпидемия в Черной речке? - Да.
- Какая же?
- Ночные кошмары.
- Объясните, что вы подразумеваете под этим, доктор.
- Жесточайшая дрожь, холодный пот, тошнота, но без рвоты, а в результате бессонница.
- Когда вы впервые узнали о подобных случаях?
- В среду, десятого. Девять дней назад.
- Кто-нибудь из ваших пациентов жаловался на ночные кошмары?
- Буквально каждый говорил, что просыпался от страшных снов.
- Кто-нибудь мог вспомнить, что ему снилось?
- Нет. Никто.
- Какое лечение вы прописывали?
- Первым пациентам я прописал "плейсибос". Но когда в среду ночью я сам почувствовал эту кошмарную дрожь, а в четверг появились десятки новых зараженных, я стал выписывать другой антибиотик.
- И никакого эффекта, разумеется?
- Пока никакого.
- Вы отсылали пациентов к какому-нибудь другому доктору?
- Нет. Ближайший врач живет в шестидесяти милях отсюда, да к тому же ему под восемьдесят. Однако я сделал запрос в государственную службу здоровья о необходимости исследования.
Незнакомец немного помолчал. Потом спросил:
- Вы сделали так потому, что это вспышка очень слабого гриппа?
- Очень слабого, - согласился доктор, - но решительно необычного. Нет жара. Не опухают гланды. И все же, какой бы слабой ни были та вспышка, она распространилась по всему городу и на лесопилке всего за сутки. Ее подхватили все. Разумеется, я думал и о том, что, возможно, это вовсе и не грипп, а какое-то отравление.
- Отравление?
