– Скорее уж упырятник. Проще простого провернуть такое дело. Сорвался и будь как все, нечего выделяться.
Немного подумав, Паблито покачал головой:
– Думаю, ты преувеличиваешь и накручиваешь всякие ужасы там, где их нет. Может, в нынешние времена здоровый парень с хорошей кровью и редкость, но не так уж прям, чтобы с ума сойти и голову потерять. И если бы в упырятнике и впрямь созрел коварный план, вернее уж подсунуть Феликсу юную деву прекрасную и не показывать её при этом всем подряд как клиента агентства, раз всё равно дева должна сгинуть. А тут Феликсу усложнили искушение по полной программе – клиента агентства видела куча народа, и все знают, что он живет под боком у директора. При таких условиях прикончить Алекса всё равно что сделать это среди бела дня на улице в толпе людей. По мне, так Феликс не настолько слабовольный.
– А если страсть сильнее воли?
– Вито! Да что на тебя нашло? Вспомни, сколько лет, да нет— десятилетий, Феликс не пил крови из людей, а брал её в больницах и на станциях переливания крови? Я точно знаю, как всё было устроено, я сам с ним летал на эти станции! Феликса давно перестала развлекать охота перед едой с последующим избавлением от трупов! Пусть из бутылки пить кровь было нетак вкусно, как из человека, да ему и из человека не больно-то нравилось! Сам знаешь не хуже меня, что Феликс счастья никакого от этого всего не испытывал, а пить приходилось потому что иначе нельзя! Думаешь ему что, раньше людей с хорошей кровью не встречалось? Ещё как встречалось, мог позволить себе по праздникам, но он же этого не делал! Близок бывал, да, врать не буду, но останавливался всякий раз, хоть и ломало его страшно и плохо ему было, но останавливался. И заметь – тогда у него не было агентства и кучи зависимых от него сотрудников. Свобода, воля, кусай – не хочу! И ты считаешь, что сейчас, именно сейчас у Феликса должны отказать тормоза и он просто прикончит своего клиента потому, что тот слишком вкусненький? Это глупости, не хочу их слушать, я хочу есть!
– Приятного аппетита, – шумно вздохнул крыс и тоже направился к вазе с угощением.
Темнота зимней ночи стала наконец рассеиваться сизыми сумерками. Загородная трасса летела под колеса «Ауди S8» цвета Амулет. В полумраке салона руки водителя, лежащие на руле, источали едва заметное тусклое свечение, а рассеянный взгляд, устремленный в лобовое стекло, казалось, вовсе не следил за дорогой.
Перед глазами невольно пронеслась картина пятнадцатилетней давности: ночь, снег с дождем, пустая загородная трасса и автомобиль, врезавшийся в отбойник. Проезжавший мимо Феликс притормозил, заметив какое-то движение в салоне. Молодому мужчине за рулем и девушке на сидении рядом уже ничем нельзя было помочь, а вот дети на заднем сидении – маленькие девочки, от силы двухлетки, – совершенно не пострадали. Черноволосые, большеглазые, они напоминали перепуганных галчат…
Появился указатель «Троицкое-1», и машина свернула с трассы. Заснеженный поселок, погруженный в сизое рассветное «молоко», выглядел сонным, хотя во многих домах светились тёплые желтые окна. Светились они и в деревянном зеленом доме за дощатым забором, у калитки которого и остановилась «Ауди». Дверь дома отворилась, на крыльцо вышла старушка в накинутом поверх халата каракулевом полушубке.
– Феликс! – воскликнула она, торопливо спускаясь по ступеням. – Вот так радость! Навестил нас, сынок! А мы-то заждались уж, так заждались!
– Утро доброе, Мария Семёновна! – Закрыв машину, он подошел к калитке, которую уже торопливо открывала хозяйка.
Невысокая, полная, круглолицая женщина с растрепавшейся белой косой распахнула руки и обняла гостя, прижимаясь щекой к ткани пальто.
– Идемте, идемте скорее, не хватало вам простудиться. – Мужчина приобнял её за плечи и повел по двору, не забыв закрыть на щеколду калитку.
Деревянный дом встретил холодом. Пройдя в большую комнату, Феликс увидал хозяина, Василия Федоровича: сгорбленный, сухой старик в шерстяных штанах, фланелевой рубахе и кудлатой меховой жилетке возился с дровами возле печки, занимающей половину стены. Завидев гостя, старик бросил поленья на пол и пошел ему навстречу, приговаривая:
– Ох, кто к нам пришёл, кто пришёл! Здравствуй, Феликс, здравствуй!
Они обнялись, после Феликс спросил:
– Почему у вас так холодно?
– Дык остыла печка-то к утру. – Старик пошаркал обратно и, кряхтя, нагнулся за дровами. – Сейчас растопим – мигом по-теплеет.
– А почему – печка, что с батареями? – Феликс шагнул к окну и потрогал радиатор. Батарея была ледяной.
– Так авария какая-то случилась в котельной, – пояснила Мария Семёновна, – третий день уж отопления нету. Но ничего, ничего, слава богу печка есть, справляемся.
Феликсу оставалось лишь покачать головой, глядя по сторонам: вытертая ковровая дорожка на дощатом полу, старая мебель, вышивки и детские рисунки на стенах, деревянные часы с маятником, советский телевизор на тумбочке, – сколько он ни уговаривал, сколько ни упрашивал стариков переехать в жилье поприличнее, те наотрез отказывались, крепко держась за свою избу с огородом, отнимающим у них последние силы. Взгляд Феликса остановился на большой фотографии в рамке под стеклом: две девочки – ученицы второго и третьего классов, с косичками и бантами, – улыбались фотографу. И в них, как в цветочных бутонах, уже просматривалась будущая яркая, южная красота – через поколения проявившийся подарок прабабушки-итальянки, оперной певицы, выступавшей перед самим государем императором.
– Вера с Катей в школе?
– В школе, в школе, где ж ещё им быть. – Растопив печку, старик закрыл заслонку. – Чего стоим, как не родные, идемте чай пить да завтракать. Маша! Собирай на стол, да поскорее!
На кухне было ещё холоднее, чем в комнате, даже окно по краям покрылось инеем. Хозяйка взялась хлопотать у плиты,Василий Федорович чуть приоткрыл форточку и устроился у подоконника с сигаретой. Расстегнув пальто, Феликс присел за стол и поинтересовался:
– Как дела ваши, какие новости?
– Да какие тут могут быть новости? – Старик выпустил дым в форточку, покашлял и снова затянулся. – Живем себе потихоньку, никого не обижаем, и нас никто не обижает. У Катюшки энтим летом выпускной, платье себе всё присматривает, егоза такая. Говорит, как у Наташи Ростовой на первом балу хочу, найдем, говорит, портниху, да пущай сошьет. А Верушке хоть и через год токмо выпускаться, а туда же, тоже платье шить вздумала вместе с сестрой, она там себе что-то золотое да с цацками удумала.
– Есть у вас тут портниха? – улыбнулся Феликс. – А то могу прислать хорошего мастера.
– Есть, есть, – подала голос Мария Семёновна, – через три дома живет. Хорошая женщина, умелая, девочки к ней так и бегают, наряды свои обсуждают.
– Хорошо. Женихи у девочек еще не появились?
– Парней за ними много ходит, – усмехнулся старик, – да только они всех гоняют. Шибко учебой заняты, хотят школу хорошо закончить да в заграничные университеты поступить, так всем и говорят, мол, дядя нам поможет.
