Взяв со стола бокал, отец Александр промочил горло и поинтересовался:
– И чего ж рассказать? Про кого?
– Про Варвару, например. Странно, что такая молодая женщина – и так рано умерла.
– При чём прямо здесь, на виноградниках, сердечный приступ у неё и случился, – шумно вздохнул священник. – День ещё какой-то гиблый тогда выдался – жарища, духота передгрозой, совсем дышать было нечем. Думали, от жары ей плохо стало – полежит в прохладе, под кондиционером, и отойдёт, а она… даже скорой не дождалась, скончалась.
Отец Александр глотнул вина и перевел дух. Алекс смотрел на него, жадно ловя каждое слово.
– Болела Варвара, – продолжил он. – Я лет пять как сюда переселился, она уже плохо себя чувствовала. Не знаю толком, что за болезнь у неё была, с психикой что-то, вроде наследственное, по женской линии передавалось. Не сразу проявилось, надеялись, что обойдется, но не обошлось. В больнице она часто лежала, когда приступы случались, даже руки на себя наложить пыталась, но спасали всякий раз. Когда в порядке была – прекрасная женщина, добрая очень, а как опять болезнь подступала, так будто два разных человека. Много препаратов она сильных принимала, вот сердце и не выдержало.
– Я это помню, – вдруг сказал Алекс. – Помню, как мы с отцом ездили по врачам. Столько всяких методов перебрали… Тогда, именно тогда я стал искать какие-то нетрадиционные способы лечения, увлекся всякими этими центрами целительскими… да-да! Точно! Я вспоминаю! Мамы уже не стало, а я всё продолжал искать, надеялся, что разовью в себе способности и буду помогать другим людям!
– Благородное стремление, – сказал Феликс. – А что же дядя Богдан? Уж не был ли он влюблён в Варвару?
– Вот тут ничего не могу сказать, – развел руками отец Александр. – Никаких слухов, сплетен на этот счёт не ходило.
– Может, с детства они были знакомы, со школы, института? – помог Гера.
– Тоже не знаю. Вроде давно дружили, по бизнесу сотрудничали, а сколько знались – не скажу. Не так давно я тут, чтобы в курсе быть, а нарочно выяснять – надобности не возникало.
– Варваре нравилось заниматься виноделием? – спросил Феликс. – Любила она это место?
– Очень, да. – Священник так энергично закивал головой, что серебряное пламя в его волосах вспыхнуло с удвоенной силой. – Тимченки этот завод практически за бесценок взяли – убыточным он был, почти заброшенным стоял. Считай, с нуля производство поднимали, все силы, средства, всю душу сюда вложили. И добились успеха, заслуженно добились. Летом-осенью все дни тут проводили, вот только Варвара почему-то никогда не оставалась ночевать.
Повисла тишина, нарушаемая лишь плеском вина, разливаемого по бокалам.
– А вам здесь нравится? – поинтересовалась Арина.
– Нормальное место. Тихое.
– Вас перевели сюда монастырь восстанавливать?
– «Перевели», – хмыкнул священник. – Можно и так сказать. Оказала доверие патриархия, благословила реставрацией заняться, вот и реставрирую помаленьку с божьей помощью.
– А можно спросить, кем вы были до того, как стали священником? – спросил Гера.
– Джазовым музыкантом, бас-гитаристом. Собирался становиться физиком, а стал лириком. Всю жизнь положил на алтарь искусства, – усмехнулся отец Александр. – Чакалидис моя фамилия, грек я из Тбилиси. В каких только филармониях да музыкальных театрах не работал. При киностудии «Грузия фильм» занимался музыкальным оформлением кино и театральных постановок. Много лет проработал в группе «Эллада», по четыреста концертов в год давали на лучших площадках страны. В восьмидесятые годы не было в Советском Союзе звезды эстрады или коллектива, с которым бы лично я или моя группа не поработали бы вместе. Кого не назови – всех видел, всех знал. Но так жизнь повернулась, что закончилась моя музыка, вся сюда ушла.
И он указал на свою рясу. Что именно случилось в жизни Александра Чакалидиса, отчего закончилась его музыка, коллектив спрашивать не стал – было видно, ему не хочется этих расспросов.
Луна приблизилась и встала над виноградниками, заполняя собой окна и заливая зеленоватым светом весь просторный зал.
– Кажется, там кто-то есть, – Алевтина привстала с места, вытягивая шею.
– На дороге? – подскочил Валентин.
– Нет, прямо там, – она указала пальцем на окно рядом со стойкой бара, – в виноградниках.
– Никого там быть не может, – отмахнулся отец Александр, – всё огорожено, никто не пролезет. Это туман.
– Да нет же! – Аля встала и пошла к окну. – Там какая-то женщина! Идите сами посмотрите!
– Только не говорите, что это Варвара решила нас навестить, – пробормотал Гера, поднимаясь следом.
По дорожке меж виноградных стеблей и впрямь двигалась женщина – старушка среднего роста с аккуратной прической из белых локонов. На старушке было платье до колена с пышной юбкой и поясом-лентой, больше подходящее молоденькой девушке. Старушка шла, легко пританцовывая, и лунный свет пронизывал насквозь её полупрозрачную фигуру.
Перекрестившись, отец Александр откашлялся и принялся нараспев читать молитвы.
Приблизившись к проволочной сетке, разделяющий виноградники с территорией винзавода, старушка прошла сквозь неё, как туманная дымка, и, всё так же пританцовывая, приблизилась к окну, за которым белели смотрящие на неё лица. Взмахнув рукой, она слегка поклонилась, словно приглашала своих зрителей к танцу, затем ещё раз призывно махнула и ещё. Не оставалось сомнений – призрак звал потанцевать. Голос, читающий молитвы, стал громче: раскатистый бас отца Александра, казалось, разнесся по всему дому и за его пределы.
Так и не дождавшись ответа на своё приглашение, старушка закружилась по двору. И танцевала, пока не растворилась в искрящемся лунном тумане.
Глава 53
Рассвет застал компанию всё там же – в гостевом зале за столом. Откинувшись на спинку кресла, отец Александр крепко спал, утомлённым вином, молитвами и ночными бдениями, остальные бодрствовали. Желая размяться, Валентин походил по залу и притормозил у входной двери, задрав голову, – что-то вверху привлекло его внимание.
– Смотрите! – свистящим шепотом сказал он, не желая будить священника, и указал на оконное стекло над дверным проёмом.
На влажном от тумана стекле отчетливо виднелся отпечаток маленькой женской ладони с раскрытыми пальцами.
– Гос-с-споди, – выдохнула Алевтина, увидав отпечаток. – Столько страху натерпелись – и никак-то оно не закачивается!
– Солнышко покажется, пригреет, да и сгинет наваждение,– сказал Никанор. – А ну кыш отседова, неча пялиться. Пойди-те вон лучше бутылки пустые по мешкам мусорным распихайте, а то развели тут свинюшник!
– Начнем звенеть стеклотарой, отца чего доброго разбудим,– возразил Сабуркин.
– Верно, – поддержала Арина. – Потом приберемся, пусть батюшка отдыхает.
