– Ну, как хотите! – проворчал старик и укоризненно посмотрел на стекло с отпечатком ладони.
Светлело. Серую мглу кое-где позолотили пока еще невидимые солнечные лучи. Подойдя к окну, Феликс посмотрел на пропавшую в тумане дорогу, ведущую к холму с полоской монастырской стены. Спустя мгновение к этой полоске прибавилась точка. Зрачки расширились, заполняя чернотой синеву глаз, и Феликс негромко произнес:
– Арина, надевай парик.
– Богдан едет? – подпрыгнул Алекс.
– Да, его машина. Иди сюда, – Феликс жестом поманил к себе парня, глядя на его одежду – на Алексе была легкая куртка поверх белой рубашки-поло. – Сними куртку.
Парень торопливо стянул ветровку, не задавая вопросов, а Феликс взял со стола чей-то бокал с недопитым красным вином и плеснул ему в лицо. Красная жидкость потекла по лбу, щекам, закапала на рубашку.
– Теперь оба поставьте свои мобильные в режим диктофонной записи и ступайте на виноградник. Помните, где проход через сетку?
Молодые люди закивали.
– И действуйте по сценарию, никаких импровизаций, ясно?
Они снова кивнули и выскочили из зала в коридор, ведущий к винному погребу и второму выходу – к виноградникам.
– Гера, – обернулся к нему Феликс, – сможешь сделать так, чтобы лоза шевелилась, двигалась?
– Попробую. Но лучше не отсюда. Тоже выйду, всё равно меня в таком туманище не увидит никто.
Герман торопливо вышел вслед за Алексом с Ариной, а остальные члены коллектива остались наблюдать за происходящим, спрятавшись за занавесками. В тишине, нарушаемой лишь короткими похрапываниями отца Александра, послышался звук подъезжающего автомобиля, черный «Ниссан» остановился у ворот. Вскоре во дворе послышались шаги, и вдоль окон прошел Богдан. Вид у него был такой, словно он всю ночь проспал в одежде и, скорее всего, не в кровати. В руках он держал бензопилу. Остановившись у забора-сетки, Богдан попытался завести бензопилу, но руки его дрожали и с первого раза не получилось.
– Валя, пусть она не заработает, – шепнул Феликс.
Сабуркин молча кивнул, поднял руку и устремил раскрытую ладонь в сторону мужчины за окном. Тот продолжал свои попытки завести инструмент, но, пару раз взревев движком, бензопила вдруг словно захлебнулась и замолчала, не подавая больше признаков жизни.
Пока Богдан смотрел на инструмент, раздумывая, как быть, за сеткой начало происходить странное. Штук шесть стеблей лозы вдоль ограды покачнулись, зашевелились торчащие в стороны прутья. Растения двигались так, словно их раскачивали порывы сильного ветра, в то время как остальной виноград стоял неподвижно. Уставившись на это явление, мужчина опустил бензопилу и стал оглядываться, пытаясь понять, что заставляет раскачиваться конкретно эти стебли. Затем затрещал, задвигался весь ряд и необъяснимое явление пошло волною вглубь, дальше по всему винограднику. Ветки с прутьями стали вытягиваться в одном направлении с таким звуком, словно какой-то невидимый музыкант взялся играть на «трещотке». Богдан попятился, отступая назад и громко крикнул, словно этот окрик мог остановить, прекратить необъяснимое поведение виноградных стеблей… И тут за оградой, в золоченом тумане, возникли две фигуры на некотором отдалении друг от друга – женщина в белом с распущенными по плечам длинными каштановыми волосами и – тоже в белом – молодой человек, но его лицо и одежду покрывали красные пятна, похожие на кровь.
Бензопила вывалилась из рук Богдана, ударила его по ноге, но он этого даже не заметил.
– Варенька, я виноват! – вдруг воскликнул он так громко, что его услышали за стеклом. – Не забрал тебя, не увез отсюда! А надо было, надо, пока это место проклятое тебя не отняло! Как же я виноват, Варенька! И ты, Илюша, меня прости, не хотел я тебя убивать, на волю судьбы всё отдал: поешь ты тот салат или не поешь – так тому и быть. И ты поел, немного, но поел. Значит, судьба твоя такая. Дождусь – умрет Виктор, так и займусь проклятым этим местом, доверенность на завод у меня есть. Вот и пущу виноградники под нож, всё тут снесу, уничтожу…
– В чём же виноградники провинились? – не выдержал Алекс.
– Здесь твоя мать рехнулась, из-за виноградников чертовых, тут и умерла!
– Да не из-за них мама рехнулась, по другой причине! Это вы из-за виноградников головой, видать, приболели, дядя Богдан!
После долгой паузы, Богдан воскликнул:
– Так ты живой, что ли?!
– Сюрприз, да? – с издевкой ответил парень, и лицо его исказилось от гнева. – Что ты наделал, больной идиот!
В полнейшей оторопи Богдан перевел взгляд на женщину, так похожую на Варвару.
– А ты тогда кто?
Арина не успела ответить – из тумана со стороны здания вышел Герман и, вынув из нагрудного кармана рубашки красную корочку удостоверения, произнес:
– Детективное агентство «ЭФ». Здравствуйте.
Глава 54
Косые солнечные прямоугольники лежали на полу гостевого зала. Опершись локтем о край стола, Богдан Андреевич сидел исмотрел на эти прямоугольники. Тот факт, что всё сказанное им было записано, не произвело на него особого впечатления: мужчина был зол, даже агрессивен, грозился судом агентству и, только увидав священника, успокоился и сник. Отчего-то именно присутствие отца Александра деморализовало Богдана и заставило отвечать на вопросы. И мозаика сложилась следующим образом:
План извести отца и сына он вынашивал давно, едва ли не с момента похорон Варвары, но никак не мог придумать, как это осуществить и не навлечь на себя подозрений. Однажды, будучи в гостях у Виктора с Ильей, он зашел в комнату Варвары и наткнулся на оставшиеся после её терапии таблетки – упаковки «Рогипнола», и забрал их с собой. Нет, их с Варей не связывала любовная история, она была верной женой и прекрасной матерью. Знакомы они были с юности, и Богдан питал к ней платонические чувства – она была для него Прекрасной Дамой, он ей служил, сама же Варвара снисходительно это принимала.
Когда она заболела, Богдан ни минуты не сомневался, что это призраки виноградника свели её с ума. Уговаривать Виктора продать винзавод, избавиться от этого предприятия не имело смысла – хозяйство стало для него ещё дороже и нужнее после смерти жены, единственной отдушиной, да и Варю было не вернуть. Но мысль о том, что если бы не виноградники, она осталась бы жива, не давала покоя, сверлила день и ночь. И виделся только один выход: избавиться от Виктора с Ильей и уничтожить, сравнять с землёй винодельню. Оставалось ждать удобного момента.
И он настал. Илья засобирался в Москву, на заключительный этап обучения в духовном центре, взяв с собой большую сумму наличными. Виктор не жалел средств на прихоти сына, лишь бы тот не впал в тоску по матери, чтобы не вылилось это в какое-нибудь нервное расстройство. С такими деньгами в сумке были шансы, что мальчишку убьют и ограбят в поезде, но он снял отдельное купе, а вагон был практически пустым. И тогда Богдан накрыл обед – проводы в дорогу, намешав в овощной салат порошка из толченых таблеток «Рогипнола», и позвал друзей в гости.
